равны. Вся собственность, за исключением личных вещей, общественная. Никто не имеет права принуждать другого человека к тому, чего тот не хочет. Все важные вопросы решаются общим голосованием на собрании всех членов коммуны. Там же избирается совет, разбирающийся с организационными и производственными проблемами.
У каждого члена коммуны имелась какая-то общественная нагрузка. Одни занимались заготовкой леса, другие ездили за продуктами в город, третьи готовили еду.
В коммуне было налажено производство спичек. Цех находился в большом каменном здании, единственном в лагере. Его продукция пользовалась большим и постоянным спросом у местного населения.
Группе Блинова была поручена охрана лагеря. Ведь в этой местности бродили многочисленные банды, иногда сюда заходили хищные звери. Поэтому Евгений и его бойцы расчистили от кустов местность, прилегающую к лагерю с внешней стороны, наладили освещение мест прохода на территорию при помощи костров, соорудили четыре вышки по периметру.
Все сложилось для них как нельзя лучше. Плохо было одно. Они оказались отрезаны от внешнего мира.
Мобильные телефоны тут были у многих, но заряжать их приходилось в городке, расположенном в десяти километрах отсюда. Некоторые умельцы научились оживлять свои аппараты с помощью медных монеток и уксуса, но такой зарядки хватало лишь на одну-две минуты разговора.
«Нужна связь с Каладзе, информация о событиях в республике, – раздумывал Блинов. – Адаги с утра уехал в городок, скоро вернется, привезет новости. Он обещал дать мне возможность переговорить по спутниковому телефону с Москвой».
К обеду на территорию лагеря въехал старенький грузовичок, который пассажиры облепили со всех сторон. Они сидели в кузове, на кабине и даже на капоте. Такой способ передвижения в этой стране считался совершенно нормальным, редкие полицейские не обращали на это никакого внимания.
Адаги вышел из кабины.
Блинов поспешил ему навстречу.
– Привет! Как съездил?
– Съездил хорошо, – ответил анархист.
– Есть новости?
– Да, пошли, попьем кофе, расскажу. – Адаги направился к беседке, где обычно отдыхал после таких поездок.
За приготовлением кофе он рассказал Евгению о том, что страну в ближайшее время ожидают бурные события.
– Генерал Нгинтенде заявил, что на последних выборах в парламент были подтасовки. В результате те политические силы, которые поддерживает как минимум половина населения, имеют менее десяти процентов мест. Кроме того, он требует ограничить полномочия президента страны.
– А что президент? – поинтересовался Блинов.
– Лунгу утверждает, что выборы были честные, поэтому он ничего менять не будет. Кроме того, бандиты готовятся захватить Лусаку и установить свою власть на территории всей страны.
Блинов поморщился.
– Да ты пей, пока горячий. – Адаги налил в кружку Блинова дымящийся черный кофе.
– То есть страна находится на пороге гражданской войны, – сказал Евгений.
– Ага, опять смута, которых было так много в этой несчастной стране.
– А ты не можешь повлиять на отца, чтобы он пришел на помощь президенту-соседу и не допустил анархии в соседней стране? Вдруг искры гражданской войны залетят в Зимбабве?
– Я уже лет десять не общаюсь с отцом. Мы говорим с ним на разных языках, – произнес Адаги, сел напротив Блинова с чашкой кофе и грустно улыбнулся.
– Знаешь, Адаги, я не пойму только одного. – Блинов придвинулся ближе к собеседнику: – Ты, как я понял, патриот своей страны, и тебе небезразлична ее судьба. Почему тогда ты отгородился от внешнего мира, создал здесь свою секту, извини, коммуну и не прилагаешь никаких усилий к тому, чтобы сделать Замбию и Зимбабве настоящими демократическими государствами?
– Государство и демократия – понятия несовместимые. Любое государство, какие бы демократические наклейки оно на себя ни лепило, всегда является инструментом подавления. Анархия – мать порядка! Слышал такое?
– Слышал. Только вот наши анархисты долго не просуществовали, и вас ждет та же участь.
– Ерунда, один раз живем! Нас все устраивает! А что касается «отгородился», то это не совсем так. У нас в городке есть небольшая типография. Мы печатаем газеты, где публикуем свою правду, и распространяем их в округе. Мы выступаем против любой власти!
– Но другого устройства общества пока не придумано.
– Почему же? Оно есть. Удачные примеры таких сообществ были в Италии, Америке, Болгарии, да и в вашей России: Запорожская Сечь, Новгород в Средние века, старообрядцы. В конце концов почитай литературу, например, ваших же Кропоткина, Бакунина. Жаль, что республика Нестора Махно была разгромлена и уничтожена.
– А в вашей республике есть эти новые ростки?
– Конечно, они есть. К сожалению, в моей стране осталось слишком много пороков от бывшего колониального ига: ужасающая бедность и неграмотность населения, этнические и религиозные противоречия и прочее. Мы очень отстали, даже по сравнению с другими африканскими странами. В деревенских домах нет даже труб для отвода дыма. Люди живут в копоти и грязи. В племенах полно диких суеверий. Но даже в этих условиях появляются новые формы демократического общества. В деревнях создаются артели, где люди объединяются для совместной заготовки и продажи древесины. До современных профсоюзов нам, конечно, еще далеко. В городах зреет недовольство вмешательством иностранных компаний в экономику и навязыванием ей невыгодных условий сотрудничества. Ну а у Махно я перенял тактику войны и тачанки – джипы с пулеметами!
К Блинову подошел его боец и доложил:
– Командир, мы закончили чинить ограждение.
– Хорошо, отдыхайте.
– Женя, а что со связью?
– Пока никак. Но я сейчас спрошу Адаги. – Блинов повернулся к мулату и осведомился: – Могу я позвонить по твоему телефону своему другу в Москве?
– Конечно, сейчас. – Адаги протянул Блинову спутниковый телефон.
Тот в напряжении ждал соединения с Вахтангом.
Через несколько долгих секунд он наконец-то услышал такой знакомый и родной голос:
– Слушаю вас.
– Вахтанг! – громко закричал Евгений. – Это я, Блинов.
– Чего ты орешь, Женя? Говори нормально.
– Мы сейчас в лагере приемного сына…
– Понял. Как люди в группе, все живы, здоровы?
– Да, живы и здоровы. В относительной безопасности.
– Как обстановка в целом?
– По всей видимости, тут будет гражданская война.
– Я так и предполагал. – Вахтанг даже крякнул с досады.
– Нам что делать?
– Сидите пока там тише мыши. Никуда не высовывайтесь, не лезьте. Позвони мне через неделю. Кстати, Федор жив. Но сейчас он в тюрьме, в Лусаке. Я занимаюсь этой проблемой.
– Жив?! – Блинов чуть не выронил телефон. – Вот здорово! Есть какая-то возможность его освободить?
– Да, сейчас я как раз прорабатываю один вариант. Думаю, получится.
– Здорово! Что там решает ваше руководство?
– Пока ничего не решает. Ждет. А президент Лунгу вертит задницей. В общем, все в подвешенном состоянии. Ладно. Я не думаю, что тебя в эфире ловит местная госбезопасность, но осторожность не помешает. В общем, через неделю. Пока.
– Пока. – Блинов отключил телефон, передал его Адаги, взглянул на своего бойца, напряженно ждущего конца разговора, и спросил: – У нас есть что-то на разгул души?
– Только рисовая водка.
– Доставай! Федор жив! За это