Однако же у этого, в остальном крайне удовлетворительного положения дел, было несколько плачевных недостатков. Три из них, в свете его только что состоявшегося разговора с Алдоной Анисимовой и Изабель Бардасано, приходили на ум сразу же: Беовульф, Мантикора и Хевен.
Если бы Леонард Детвейлер, прежде чем основывать «Рабсилу», полностью разработал свою грандиозную идею, то это, наверняка, кое в чем и помогло бы. К сожалению, все предусмотреть не может никто, а предвиденье все еще оставалось единственной вещью, которой не могли добиться генетики Мезы. Кроме того, он был спровоцирован. Его «Консорциум Детвейлера» впервые обосновался на Мезе в 1460 году э.р., эмигрировав с Беовульфа после обнаружения шестью стандартными годами ранее узла туннельной сети системы Вестгота. Сама система Мезы была впервые исследована в 1398 году э.р., но до тех пор, пока астрогаторы не обнаружили, что она является домом для одного из двух терминалов Вестготской туннельной сети, она находилась слишком уж в конце географии, чтоб привлекать к себе внимание.
Все изменилось, когда было завершено исследование Вестготской туннельной сети, и Детвейлер выкупил права на систему у ее первоначальных исследователей. Тот факт, что планета Меза, хотя и обладая прекрасным климатом, располагала биосистемой, мало подходящей для земных форм жизни, помог снизить ее стоимость, учитывая все будущие затраты на терраформирование. Но Детвейлер и не думал терраформировать Мезу. Вместо этого он предпочел с помощью генетической инженерии «мезаформировать» колонистов. Это решение было неминуемо в свете порицания Детвейлером «нелогичного, невежественного, бездумного, истеричного синдрома Франкенштейна» – страха перед генетическими модификациями человеческих существ, которое за пять земных столетий, прошедших со времени Последней Войны на Старой Земле и его отлетом на Мезу, прочно укоренилось среди инстинктивных человеческих антипатий. Однако, хотя и будучи неизбежным, это решение не пользовалось популярностью медицинского истеблишмента Беовульфа того времени. Более того, тот факт, что система Вестгота находилась всего в шестидесяти световых годах от Беовульфа гарантировало то, что Меза и Беовульф продолжали оставаться достаточно близко друг от друга (несмотря на расстояние в сотни световых лет в нормальном пространстве), чтоб выступать постоянными взаимными раздражителями, и непрерывное осуждение Беовульфом веры Детвейлера в генетическое совершенствование человеческой расы приводило его в бешенство. В конце концов, в этом и состояла основная причина, почему он и разделяющие его взгляды представители медицинского истеблишмента Беовульфа, эмигрировали на Мезу.
Было совершенно ясно, что решение Леонарда переименовать «Консорциум Детвейлера» в «Рабсилу Инкорпорейтед» было продиктовано желанием ткнуть пальцем в глаз всему Беовульфу, и своего он достиг целиком и полностью. И если Беовульф был… расстроен практикой «Консорциума Детвейлера» массовых генетических модификаций колонистов для адаптации их враждебным средам наподобие Мезы, то начало «Рабсилы» производить «законтрактованных слуг», генетически предназначенных для специфичной окружающей среды или определенных задач, привело его в бешенство. Во-первых, срок «контрактации» на Мезе должен был составлять не менее 25-ти лет, хотя даже после окончания этого срока «генетическим лицам» отказывалось в праве голоса, и, в основном, к ним относились как к гражданам второго сорта. Когда они начали составлять растущий процент населения планеты, конституция была слегка изменена, и «контрактация» стала пожизненной. Формально, Меза и Рабсила продолжали настаивать, что они не «рабы», а всего лишь «законтрактованные слуги», но если это различение и могло послужить хоть какой-то дымовой завесой для союзников Мезы и проплатных говорунов в местах типа Ассамблеи Солнечной Лиги, то для противников данной практики оно не значило абсолютно ничего.
Противостояние Беовульфа и Мезы за последующие четыре с половиной земных столетия стала невыразимо ожесточенным, и разработка Беовульфом Конвенции Червелла создала огромную головную боль для «Рабсилы», Мезы и Согласия. Это произошло очень некстати и доставило значительные проблемы осуществлению общей стратегии Согласия. К примеру, свирепость, с которой Звездное Королевство Мантикоры и Республика Хевен стали нападать на операции «Рабсилы» ясно давала понять, что это долгосрочная угроза. В то время как даже обе эти нации вкупе были не больше чем мушиным пятнышком по сравнению с Солнечной Лигой, их неприятие генетического рабства сделало их непримиримыми врагами Мезы, а цветущая экономика Республики Хевен и планомерное расширение ее границ начали вызывать у Согласия беспокойство. Хевен был колонизирован за полторы сотни стандартных лет до Мезы и, не обладая невероятными финансовыми «заначками», принесенными Леонардом Детвейлером на Мезу, создал сильную самоподдерживающуюся экономику, обещавшую только расти. Все это заставило выглядеть сектор Хевена угрожающим в глазах Согласия, особенно после обнаружения в 1585 году э.р. Мантикорской туннельной сети.
Именно благодаря ей и тому, что она продвинула весь сектор Хевена на расстояние «вытянутой руки» от самой Солнечной системы, сделало пару далеких «неоварварских» звездных наций основной заботой Согласия. Прямая связь с Лигой проходила через узел системы Беовульфа, и Республика Хевен и Звездное Королевство Мантикора полностью впитали в себя отношение Беовульфа к генетическому рабству.
Хотя «Рабсила» и находила в высшей степени неудобным глубокое вовлечение Звездного Королевства в торговое судоходство Лиги, возможное благодаря туннельной сети, Согласие больше было обеспокоено существованием Республики. В конце концов, хотя официально Республика Хевен и состояла собственно из самой системы Хевена и горстки ее старейших колоний, ее влияние превалировало во всем секторе Хевена, делая Новый Париж естественным лидером всего это пространства, а сектор все продолжал набирать экономическую и промышленную мощь. У Согласия не было сомнений, что в любом открытом противостоянии Республика твердо станет на сторону Беовульфа, дав обещание сформировать силовой блок, готовый прийти на помощь Беовульфу из пределов, далеких от досягаемости Мезы. Мантикора же, с другой стороны, была всего лишь моносистемным государством – хотя и обещавшим стать сказочно богатым – с сильной оппозицией к территориальной экспансии. Вот почему первоначальные внимание Согласия было сосредоточено на как можно скорейшем расшатывании Республики Хевен, и искусное поощрение определенных доморощенных философских воззрений и политических махинаций – и технологий – предоставили Мезе рычаг для этого.
Эти тщательные усилия принесли хорошие плоды… за исключением, конечно, побочных эффектов там, где дело касалось Мантикоры. Режим Законодателей и политика, ими проводимая, превратили Хевен из примера для подражания в громадный, прожорливый, неуклюжий, разваливающийся организм, ненавидимый своими соседями и большинством невольных граждан, постоянно балансирующий на грани полного коллапса. В таком состоянии, Республика не представляла особой угрозы… пока не обратила свой взор на Мантикору, и с этого момента вещи круто отошли от стратегического сценария Согласия.
Мантикора отказалась быть поглощенной. На самом деле, она противилась так сильно и столь успешно – и использовала так много военных новинок в процессе – что, вместо этого, оказалась на волоске от разгрома Народной Республики. Честно говоря, она и разгромила Народную Республику… что не только угрожало возрождением старой Республики Хевен, но и обеспечило и Хевен и Мантикору невообразимым военным преимуществом над любым возможным противником. Не говоря уже о том, что прежнее неэкспансивное Звездное Королевство деловито превращалось в Звездную Империю.
А самое раздражающее здесь то, размышлял Детвейлер, что всё остальное идёт так хорошо. Во многом, Мантикора и Хевен не значат больше, чем ветерок во время бури, учитывая их размеры и то, как они далеко. К сожалению, они не только обещают становиться все больше и сильнее, если мы не предпримем своих шагов, но ещё и туннельная сеть даёт Мантикоре возможность быстро достичь любого края Лиги, ну по крайней мере, в теории. Да и не так далеко они от нас! Талботт и так уже слишком близко, а основной флот монти всего в шестидесяти световых годах – двух туннельных переходах через терминал Беовульфа – от Мезы. И монти любят демонстрировать новинки оборудования в самый неподходящий момент. Не говоря уже о том, что и проклятые хевениты начали брать с них пример!
– Не думаю, что мы хотим оставить «луковицу» именно сейчас, – наконец сказал он. Бенджамин начал было что-то говорить, но замолчал и кивнул, соглашаясь с решением, а Альбрехт ему улыбнулся.