Виктория слушала это высказывание и кусала губы, пока не почувствовала вкус крови. Если он может сдерживать свои чувства, она тоже сумеет.
— Не стоит извиняться, герр барон, — осторожно сказал она. — Я… сама привлекла ваше внимание. Впрочем, тут не о чем говорить. Такой… такой случай не считается…
— Genug![27] — Тон барона был свиреп. — Не желаю слышать о так называемом терпимом обществе, в котором вы живете! Я извинился! Если возможно, прошу вас полностью забыть, что произошло!
Лицевые мускулы Виктории одеревенели.
— Да, герр барон, — выдавила она.
Не говоря больше ни слова, он открыл заднюю дверь и позволил Фрицу запрыгнуть внутрь, умело развернулся и быстро поехал к замку.
Уже во дворе замка барон бросил на нее взгляд.
— У нас гостья, — холодно сообщил он. — Друг, которого мы с Софи встретили в Хоффенштейне, Она останется на уик-энд. Если позволите, Мария займется вашим лбом.
Виктория изумленно уставилась на него, отчаянно пытаясь восстановить самообладание. Неожиданное заявление барона заставило ее вспомнить о собственном растрепанном виде — кто бы ни был этот друг, казалось очевидным, что барон вежливо предлагает отправиться на кухню и привести себя в порядок.
Она довольно неуверенно вышла из машины и, закрывая дверь, пошатнулась. Барон немедленно обошел вокруг и поймал ее запястье своими твердыми пальцами.
— С вами все хорошо? — воскликнул он. — Хотите, вызову доктора Циммермана?
Виктория сжала губы, качая головой.
— Я… я буду в порядке. Вы позволите? — неуверенно ответила она, вырвалась и пошатываясь, но целенаправленно зашагала по крытому проходу к кухонной двери.
— Фройляйн! — сердито крикнул он вслед, но Виктория не обернулась.
Пусть использует главный вход! Если гостья ждет его к ужину в большом зале, Виктория не желает встречаться с ней в таком состоянии. К тому же она очень сомневалась, что сможет вообще что-то съесть.
На кухне переговаривались Мария и Софи и при появлении бледной, как привидение, и растрепанной Виктории в изумлении подняли головы.
— Gut Gott![28] — воскликнула старуха. — С вами все в порядке, фройляйн?
Пошатываясь на дрожащих ногах, Виктория с трудом сняла пальто.
— Просто я чувствую себя не очень хорошо, — призналась она. — Мне бы немного посидеть.
— Конечно. — Мария сочувственно помогла девушке дойти до скамьи у камина.
Убедившись, что она устроилась удобно, Мария ушла и вернулась с кувшином теплой воды, которой вымыла лицо пострадавшей.
Виктория покорно подчинялась ее действиям, а рядом крутилась Софи, заинтересованно наблюдая за происходящим любознательными и подозрительными глазами.
— Когда вы пропали, папа так разволновался, — начала она, как только Мария унесла кувшин. — Где вы были?
Виктория устало откинула голову.
— Хельга не отозвалась на мою команду, — сказала она. — Я хотела поймать ее и упала с лыжного склона на Глокенберге.
Глаза Софи расширились.
— Папа вас спас?
— Нет. Я… я уже шла домой, когда встретила твоего отца.
Софи фыркнула:
— Его не было сто лет! Что случилось, когда вы встретились? Вы поссорились? — Ее глаза сверкали злым любопытством, и Виктория вздохнула. Утром Софи казалась вполне доступной, но сейчас вдруг вела себя в обычной манере.
— Мы… мы просто сели в машину и поехали, — наконец сказала Виктория, надеясь, что девочка не будет уточнять. Она чувствовала себя слишком раздерганной, чтобы бесстрастно обсуждать свои чувства. Никогда раньше Виктория не ощущала такой опустошенности.
Софи нахмурилась:
— Я вам не верю. Папа пришел почти через час. Если он нашел вас на пути в замок, почему вас не было так долго?
Виктория вздохнула.
— Хорошо, — глухо сказала она. — Мы… мы поспорили.
Лицо Софи оживилось:
— Кто победил?
— Да никто, — беспомощно крикнула Виктория. — Знаешь, мы не на войне.
Софи сморщила нос:
— Ох, странное дело! Папа оставил фройляйн Шпигель так надолго! Уверена, она положительно вне себя!
Виктория непонимающе посмотрела на девочку.
— Фройляйн Шпигель? — вопросительно сказала она. — Кто это?
Софи облизала губы:
— Ха, вам не понравится!
Виктория подняла плечи, слишком усталая, чтобы интересоваться.
— Вряд ли, — безразлично сказала она и улыбнулась Марии, которая принесла чашку восхитительного говяжьего супа. — Спасибо, как раз то, что мне нужно!
Софи задумчиво следила, как она ест, и Виктория поняла, что девочка умирает от желания, чтобы Виктория показала заинтересованность в ее секрете. Наконец Софи сказала:
— У нас гость.
— Знаю. — Виктория проглотила еще немного супа.
Софи нахмурилась:
— Папа вам сказал?
— Да.
Софи надулась:
— Так вы знаете, кто фройляйн Шпигель?
Теперь нахмурилась Виктория.
— Нет! Ага, понятно! — Ее осенило. — Фройляйн Шпигель и есть гость.
— Да. — Софи обняла себя за коленки. — Она очень красивая. Вы ревнуете?
Виктория пришла в ужас.
— Ревную? — воскликнула она.
— Конечно. Папа вам нравится, верно?
Виктория покачала головой:
— Утром ты сказала, что я его не люблю.
— Пока мы ездили, папа говорил о вас. Он сказал, что вы оказываете на меня сильное дисциплинирующее влияние.
Виктория не могла сдержать прилив краски, залившей ее бледные щеки.
— Как интересно, — заметила она.
Софи внимательно следила за ней:
— Он сказал, что думает, что вы хороший учитель.
Виктория подняла плечи:
— Хорошо.
Софи опять фыркнула:
— Он хотел, чтобы вы поехали с нами. Вы знаете, верно?
— Да, он меня приглашал, — сказала Виктория.
— Нет, я не это хотела сказать. Я имею в виду — он хотел, чтобы поехали вы. Безразлично, поеду я или нет.
Виктория поразилась.
— Чепуха! — воскликнула она.
На лице Софи появилась задумчивость:
— Нет, не чепуха. Потом… встретилась фройляйн Шпигель, и… в общем, на меня у него совсем не было времени.
Виктория тяжело вздохнула. Вот почему девочка так встревожена. По какой-то причине у Софи возникло впечатление, что прогулка предназначалась не для ее удовольствия, а теперь эта женщина, Шпигель, снова отвлекает внимание отца.
— На твоем месте я бы не преувеличивала, — небрежно заметила Виктория. — Родителей часто отвлекают другие взрослые. Если бы здесь была твоя мать, отец перенес бы внимание на нее.
Просто произнести эти слова оказалось для нее равносильным удару ножа, и, закончив суп, она встала.