Читать интересную книгу Очерки Христианской Апологетики - Николай Фиолетов

…Нет ничего в самом себе нечистого,

 — говорит он в связи с осуждением употребления некоторых видов пищи, —

только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто

(Рим. 14:14).

Господня земля и что наполняет ее

(Пс. 23:1; 1 Кор. 10:26).

Для чистых все чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть

(Тит. 1:15). Апостол осуждает лицемерие

лжесловесников, сожженных в совести своей, запрещающих вступать в брак и употреблять в пищу то, что Бог сотворил

 [40]

...Ибо всякое творение Божие хорошо, и ничто непредосудительно, если принимается с благодарением

(1 Тим. 4:2-4).

Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но не все назидает...

 — делает общий вывод апостол по отношению к земным благам. —

Все мне позволительно, ничто не должно обладать мною

(1 Кор. 10:23; 6:12).

Основная идея, проводимая в приведенных местах, заключается в следующем: благом является все, что используется в соответствии со своим назначением, в соответствии с высшей целью самой жизни и призванием человека. Но эти блага перестают быть благами, если они становятся предметом искания сами по себе и сами для себя, если они становятся на место самой высшей цели. Из действительных благ они превращаются в «идолов» и «кумиров», порабощающих человека и закрывающих от него смысл жизни.

Ныне же, познав Бога, или лучше, получив познание от Бога, для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите еще снова поработить себя им?

 — говорит по этому поводу ап. Павел (Гал. 4:9). Вещи и земные блага правильно используются, если человек сохраняет внутреннюю свободу от порабощающей привязанности к ним. Никакие вещи и никакие блага, с точки зрения христианского сознания, не могут обладать человеком и отвлекать его от того пути, к которому он призван. Именно этой свободы от привязанности к вещам не имел «тот богатый юноша», беседу которого с Христом приводит Евангелие (Мф. 19:16-25), и потому оказался он «неблагонадежным» для Царствия Божия.

Евангельский богатый юноша принадлежал к тому типу людей, которых называют «порядочными, хорошими людьми» в обывательском смысле. Он сохранял от юности своей заповеди обычной житейской морали: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не обижай, почитай отца и матерь твою. Не чужд он был и высших стремлений: он идет к Учителю с вопросом: «Что сделать доброго, чтобы иметь жизнь вечную?» Но он хочет разрешить этот вопрос в рамках житейского благополучия, не расставаясь со своим имуществом и положением и не рискуя ими. Добрые дела и высокие стремления не оказываются при таком настроении основной целью и началом, проникающим всю жизнь, а ставятся на второе место, допускаясь постольку, поскольку они не требуют жертвы. Имущество, бытовые связи, положение обладают его душой, связывают его в путях жизни. Пробой и испытанием действительной глубины стремлений и пожеланий богатого юноши и был призыв Христа:

...продай имение твое и раздай нищим... и приходи и следуй за мною. Услышав слово сие,

 — говорит Евангелие, —

юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение

(Мф. 19:21, 22). На власть вещей над человеком, лишающую его внутренней свободы и препятствующую осуществлять единую цель своей жизни — стремиться к тому, что одно только нужно (Лк. 10:42), и указывают последующие слова Христа:

как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие... как трудно надеющемуся на богатство войти в Царствие Божие

(Мк. 10:23-24). Об этом же говорится и в другом месте Евангелия:

никакой слуга не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадетъ. Не можете служить Богу и маммоне

(Лк. 16:13).

Евангелие осуждает не самое пользование имуществом, а именно то внутреннее отношение к нему, которое превращает имущество из средства в цель и тем самым приводит к потере свободы и действительного смысла жизни — к нарушению верности своему высшему призванию. Пользование имуществом и земными благами вообще для удовлетворения насущных потребностей и для добрых дел признается вполне естественным и необходимым и в Св. Писании и в святоотеческих творениях.

…Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом

(Мф. 6:32). О «хлебе насущном», необходимом «днесь», говорит и молитва Господня.

Или мы не имеем власти, есть и пить?

 — спрашивает ап. Павел. —

…Какой воин служит когда-либо на своем содержании? Кто, насадив виноград, не ест плодов его? Кто, пася стадо, не есть молока от стада?

(1 Кор. 9:4, 7) В другом послании апостол заповедует

усердно стараться о том, чтобы жить тихо, делать свое дело и работать своими собственными руками... чтобы вы поступали благоприлично перед внешними и ни в чем не нуждались

(1 Фес. 4:11-12). Наконец, он убеждает трудиться,

делая своими руками полезное, чтобы было из чего уделять нуждающемуся

(Еф. 4:28).

Использование имущества для пользы ближних и для служения «делу Божьему» на земле постоянно заповедуется и в Св. Писании, и в святоотеческих творениях, и в церковных преданиях. Милостыня (не как снисхождение, одолжение или благотворительность в светском смысле, а как естественная обязанность, на которую имеет право нуждающийся), личная и общественная, всегда считалась одним из основных требований христианского делания. Но и внешняя нищета сама по ребе далеко не всегда освобождает от того состояния, при котором желание внешних благ захватывает, порабощает человека, подавляет его дух, при котором вещь внутренне обладает им, — не освобождает его от зависти «стяжателю имуществ» и «сребролюбцу», и завидующий, по существу, воспринимает отрицательные черты того, кому завидует. Иоанн Златоуст различает поэтому «бедность хорошую и бедность дурную». Он предостерегает также от нарочитой «горделивой» бедности как самоцели и противопоставляет ей Диогена и ап. Павла. Бедность, как и богатство, может иметь свои соблазны. Она может подавлять и удручать душу заботой о существовании и часто доводит ее до греха отчаяния. Отсюда и требования помощи беднякам. Дело, таким образом, не в обладании или необладании имуществом, а во внутреннем отношении к нему, и в этом именно смысле, говорится в Евангелии о трудности спасения для богатых.

В самом рассказе о «богатом юноше» дается указание на то, при каких условиях возможно пользование имуществом без опасности для души.

Как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие

(Мк. 10:24). Здесь подчеркивается именно внутреннее, несвободное отношение к богатству, «надежда» на него, а не просто факт обладания им. Слышавшие это ученики

чрезвычайно изумлялись и говорили между собою: кто же может спастись? Иисус, воззрев на них, говорит: человекам это невозможно, но не Богу

(Мк. 10:26-27).

Человекам это невозможно, Богу же все возможно

(Мф. 19:26).

Слышавшие сие сказали: кто же может спастись? Но Он сказал: невозможное человекам возможно Богу

(Лк. 18:26-27). Обычно эти места Евангелия понимают в том смысле, что вообще спасение невозможно без помощи Божией. Но имеется еще и другой смысл, относящийся к богатству. Спасение возможно в том случае, если относиться к богатству, имуществу и мирским благам без пристрастия и распоряжаться ими не по собственному человеческому произволу, а согласно с волей Божией.

Это понимание развивается в святоотеческих творениях. По мысли Климента Александрийского, человек должен чувствовать себя другом Бога и смотреть на внешние блага, как на дары Божий. Значение их зависит от того, как с ними обращаться. Они представляют из себя «материал и орудие для хорошего употребления умеющим пользоваться орудием. Ибо оно (имущество) возникло для того, чтобы служить, а не царить» («Какой богач спасется», гл. 14). «Богатство кажется мне, — говорит в другом месте Климент Александрийский, — подобным змее, которая, если кто не умеет без вреда охватить ее издали и без опасности повесить за кончик хвоста, обовьется вокруг руки и ужалит. Так же и богатство, извиваясь в зависимости от того, умеючи или не умеючи за него взяться, имеет страшную способность крепко охватить и ужалить... Драгоценны не камни, не серебро, не одежда, не телесная красота, а добродетель... Кто служит этим (внешними благами) Богу, Даятелю благ для спасения людей, и знает, что имеет это более для своих братьев, чем для себя, кто выше обладания этим, а не раб того, что имеет, не носит его в душе своей, не определяет и не ограничивает этим свою жизнь, но всегда трудится над каким-нибудь хорошим делом, такого человека Бог являет блаженным и называет нищим духом» (там же). Все, всякое благо получает свой смысл и ценность, если принимается во имя Божие и для Бога и разумно используется. В толковании того места «Деяний апостольских», где говорится о жизни первой христианской иерусалимской общины, в которой верующие