— Ты ненавидишь маму?
— Уже нет. Она много дурных поступков совершила, я не святой, но… за ошибки нужно платить. Теперь у меня есть Оксана. Ты можешь ее не принимать, но придется смириться с моим выбором. Она хорошо к тебе относится, так что присмотрись к ней.
— Она твоя жена?
— Будет, — сказал с такой уверенностью, с таким жаром, что ребенок все понял и больше не стал лезть.
***
— Вот это девушка! — мужики собрались, заказали мясо, пиво и кальмар. Василек сидел и говорил о полной девушке, не перестающей его восхищать. — Она фееричная.
— Такая красотка? — подлетел к нему Юрий, обожающий обсуждать чужие романы.
— Нет, нос не очень, глаза раскосые, но характер — боевой. Молча пришла, заказала тренера и как начала ебашить. Приходить за часы закрытия и долбиться.
— Не переусердствует? А то сердце хлопнется быстрее, чем скинет жир, — усмехался Георгий.
— Не-е. Видно, что злая. Может, ее бросили или сказали «похудей или больше не приходи».
— Я думаю, девушки не должны быть худыми. То есть, нужно, чтобы можно за что-то подержаться. Были у меня и дылды, и с жирком. Те, что похожие на доску, такие шумные, острые, сосут хорошо, но без особой отдачи. А такие — богини, — жмурился бармен, вспоминая любовные похождения.
— Как наша директриса, — хохотал Георгий, посматривая на мрачного Аркадия, не любящий, когда говорили о его личной жизни. — Она хороша.
— Только попробуй глаза на нее поднять — порву.
— Понял-понял, — отмахнулся друг от уже нехолстого человека, ревносто относящегося ко всему, что касается Оксаны и его.
— Что насчет твоих Амуров? Видел, как ты проходил мимо ювелирного. Так и стоял пару минут, когда тебя ни заприметили, ни пригласили. Куда ретировался, бегун? — обратился Василек, отрываясь от рассказа о клиентке.
— Предложение хочу сделать.
— Чего? — крикнули мужики хором так, что посетители нервно сглотнули.
— Поздравляю! — потянул руки Юрий, жаждущий пожать самому старшему из них.
— Надоела холостяцкая жизнь.
— И в это рабство вновь? Не понимаю, — подергался в разные стороны Георгий, искренне не понимая Аркадия. — Если она станет веревки из тебя вить?
— Не станет. Времени на это не будет.
— Тогда сразу ребенка заделай, — тут же предложил Юрий. Аркадий улыбался на реакцию дружком, попивал пиво и размышлял.
— Тогда не она будет под колпаком, а он… она же босс. Только представлю, если вдруг у меня будет с это Ал… Ли… с той из ВИПов, боже, упаси господь душу грешную, — вопил в чувствах Георгий, вспоминая дочку генерального. Поднимался дружный мужской хохот, сотрясающий стены бара.
***
Оксана спала крепким сном и ничего не слышала. Ни крики на лестничной площадке, ни шум на постели, ни шагов Аркадия, тихо выходящего из спальни.
— Ты что тут забыл? — смотрел звериными глазами на пьяного вусмерть Вадима, неизвестно как проскочивший мимо страшной женщины внизу.
— Ах ты… Гхде Оксана? Оксана-а-а. К-курва.
— Захлопни ебало, — прогремел Аркадий. Схватил куртку, натянул на себя и попер на мужика, одного взгляда достаточно, чтобы возненавидеть и захотеть прибить. Неудачник. Придурок. Чуть ли ни уголовник.
Изрядно он попил крови Оксаны, шатался по жизни, от человека к человеку, кровопийца, пропал, а теперь оказался перед глазами и хотел мести, будучи сам виноватым во всех бедах.
— Она могла тебя засадить, беглец, трус, — выплевывал Аркадий, сжимая Вадима за грудки в лифте. — Настасья Филипповна, — оказался в лобби и позвал справную женщину. Та оторвалась от кровати и посеменила к нему из своей коморки.
— Что такое?
— Отпусти… Кха… Оксана… Окхсана!
— Да захлопнись. Полицию. Дурку. Скорую. Хоть такси.
— Но это же…
— Это — никто. Чужак. Почему пропускаете этот кусок… да остановись, — и посадил хлипкого мужика на колени, придавливая натренированными руками, пытающийся махать кулаками.
— Щас… Щас… Ало, — побежала к телефону перепуганная бабка. — Какой адрес? А… Полиция, тут непонятная личность устраивает дебош. Колотит дверь. Да не знаю кто это. Леший какой-то. Приезжайте, иначе себя сам разобьет. Да… Да…
Глава 39
Глава 39
Двадцать минут он держал ублюдка, придавливал, не давал пасти раскрыться. Смотрел на проходящих жильцов многоквартирного дома, выглядел в их глазах как победитель и непонятный откуда взявшийся защитник. Держал. Видел перед собой Оксану, одиноко лежащую на остывающей кровати, ждущую вновь оказаться в его теплых руках. Сам ощущал усталость. Жутко хотел спать на обустроенном месте, под боком женщины, не храпящей, сопящей, если только.
Двадцать минут ехала полиция, не желавшая до последнего момента подниматься и отправляться на вызов, а в это время мужик, от которого несло на несколько этажей, вырывался из стальной хватки Аркадия, колошматя лоб об кафель, шипел отравленным алкоголем и гнилой натурой проклятья, угрозы, — всю копившуюся ненависть. Потерял все. Все рухнуло. Стоило уйти из «Молли», оказаться перед Оксаной — все, все в жизни заглохло, перевернулось. И в изоляторе сидел, и прав лишился, и бизнес рухнул… всего за полгода. И как же он ненавидел Оксану, ставшую центром личностного зла.
Мужика повязли, усадили в машину и, составив протокол, извинившись перед жильцами, поехали в обезьянник.
— Но откуда он появился-то? Ключи должны быть… — спрашивала саму себя беспечная консьержка, пока ее сверлил взглядом Аркадий, возмущенный никакущей системы охраны.
Возможно и были ключи у Вадима. Кто знает? Аркадий злился на еще более беспечную Оксану, забывшая бывшего, полностью, как страшный сон. Может, это было правильно, но… Порой Оксана ощущала себя бессмертной, чем изредка раздражала Аркадия, боявшегося, что кто-нибудь сможет сама себе навредить. “Эх, Аркаш”, вздыхала тогда Оксана, глядя на набухшего как снегирь Аркадия: ”Больше тридцати лет так жила. Выжила же. Не могу зацикливаться на плохом”. “Вот поэтому ты лакомый кусок для Вадимов и всяких Елен. Давай запишем тебя еще на дзюдо, а?”. А так качала головой и говорила “некогда". Слишком плотный рабочий график, в который еле протискивались ее личностные занятия.
Печальный и особо задумчивый Аркадий поднялся на нужный этаж, вошел в тихую квартиру, сбросив на ходу порванную кое-где куртку на комод, и зашагал прямиком в спальню.
— Аркаш… ты?
— Да… — выдохнул. И все же она проснулась из-за шума на лестничной. Сжимала в руках его смартфон, переживала. — Спи…
— Что случилось? Я выходила, но… внизу…
— Пьяница какая-то. Все уже хорошо. Спи, — выдернул телефон из ее рук, толкнул волнующуюся женщину в кровать и примостился рядышком. — Давай жить вместе?
— Прости?
— Спи, Оксана. Все завтра.
***
— Простите? — непонимающе уставилась на следователя Оксана, принимая у себя нежданного гостя в синей униформе.
— Вчера к вам приходил Вадим Александрович Красноштанов. Он был задержан вашим знакомым. Мы хотим найти его и вызвать на допрос.
— О чем вы? — на лице пылало недоумение. Женщина в ужасе слышала ночную историю. — Закон бумеранга.
— Простите? — уже удивилась следователь, когда закончила рассказ. Несколько слезинок скатилось по щекам Оксаны. Она сглотнула и попросила секретаря спуститься за Аркадием.
— Почему ничего не сказал?
— А зачем?
— Да потому! — воскликнула женщина и показала на сидящего в кабине следователя.
— Я отдал его в руки полиции, вот и все.
— Вы являетесь свидетелем, не подозреваемым, так что сильно не волнуйтесь.
— Скажите, в чем дело.
Проклятый Вадим. Разрушитель по своей сущности, даже пьяным, даже повязанным, мешает, уничтожает людей. Он бился в салоне машины, орал, блевал, даже просунул руки через сетку, добрался до водителя. Находился в неадекватном состоянии, тащил водителя за уши. А они на дороге, машины повсюду, не остановишь. Его били по рукам, приказывали успокоиться, но задержанный похожий на обезьяну, еще сильнее зверел и сходил с ума.