Читать интересную книгу Путешествие в историю, Французы в Индии - А Каплан

Однако в Декане не наступало спокойствия. На западной границе не прекращались бои с маратхами. Схватки становились все более кровопролитными. Пешва собрал большое войско и решил идти на Хайдарабад. Приближалась война. Бюсси с небольшой охраной. выехал навстречу повелителю маратхов. После переговоров, длившихся всю ночь, Баладжи Рао приказал своей коннице двигаться на запад.

С нарастающей тревогой Бюсси следил за положением в Карнатике; несколько раз он обращался с письмами к генерал-губернатору, прося разрешения вернуться на юг. Распыление сил становилось все более опасным. «Необходимо выйти из этого лабиринта», — писал французский резидент Дюплексу. Он не считал целесообразным свое дальнейшее пребывание в государства низама, где, по его мнению, продолжительный мир и порядок невозможны. «Эти люди не имеют никакого понятия о благородных принципах европейской иерархии и субординации». Такая фраза хорошо отражает политические взгляды Бюсси, просвещенного консерватора, человека порядка, приверженца сохранения правящих династий.

Подобные письма пугали Дюплекса. Он не хотел отказываться от своих планов быстрого захвата всей Южной Индии, но в то же время держал самого способного командира вдали от основных военных действий. Сначала генерал-губернатор ограничивался увещеваниями, а затем отдал формальный приказ — оставаться в Декане… Дисциплинированный офицер подчинился. Дюплекс рассчитывал на то, что объединенные силы Салабата и маратхов с Бюсси во главе нанесут удар по Майсуру, привлекут силы англичан, и тогда его главный враг — Мухаммад Али останется в одиночестве.

По требованию генерал-губернатора Бюсси стал составлять военную коалицию и сразу столкнулся с трудностями. Пешва за участие в союзе потребовал 40 лакхов, воины Салабата настаивали на немедленной выплате денег, французские солдаты и особенно офицеры вспоминали о щедрых подарках Салабата и тоже роптали.

18 декабря 1752 года деканское войско вышло в поход на юг, но скоро в армии начался бунт. 23 декабря предводители деканских отрядов окружили шатер дивана, требуя уплатить деньги за службу. Сеид Ласкер-хан пытался их успокоить, обещая богатую добычу в Майсуре. Все же примирение не состоялось, страсти накалялись. Воины дали клятву, что не сдвинутся с места, пока им не заплатят. Наутро один из главных зачинщиков был найден убитым у своего шатра. Это событие взволновало весь лагерь. Одни деканские джагирдары стали собираться домой, другие призывали расправиться с Сеид Ласкер-ханом, а заодно и с низамом Салабатом. Последний бросился к Бюсси и вновь умолял спасти его. Собрав совет офицеров, командир спросил, каково их решение. Те ответили, что не покинут низама, однако в поход на Майсур не пойдут, «ибо это противоречит интересам нации». Так впервые резидент применил свой дипломатический талант против губернатора. Имея на руках приказ Дюплекса выступить против Майсура, Бюсси понимал, что идти туда одному рискованно (сипаи давно не получали плату и могли взбунтоваться в пути). Тогда он созвал совет офицеров, который и принял — не без влияния командираединственно верное в этих условиях решение. В своем письме в Пондишери резидент опять настаивал на сосредоточении всех военных сил в Карнатике и предлагал оставить в Декане небольшой личный конвой Салабата. Если же Дюплекс по-прежнему не желает возвращения войск на юг, писал Бюсси, пусть низам продаст право на аркатское навабство какому-либо деканскому принцу и обеспечит себе падежного союзника. Однако советами резидента пренебрегли. В это время Бюсси подстерегла жестокая болезнь — дизентерия, и офицеры решили направить его на юг. Войска остались без командира. Теперь, если бы маратхи ворвались в Декан, Салабат был бы обречен. Но этого не случилось. Пешва сдержал клятву, данную Бюсси во время переговоров. Заместитель Бюсси Гупиль считался исполнительным офицером, но проявил себя слабым командиром. Солдаты и сипаи отказывались мириться с систематической невыплатой жалованья, которое задерживал Сеид Ласкер-хан. Дисциплина стала падать, более нетерпеливые сипаи начали дезертировать. Декан переживал тяжелые времена. Нашествия маратхов, войск Гази-уд-дина и походы по стране армии Салабата сопровождались насилиями и грабежами. К тому же наступила сильная засуха. Голод и болезни свирепствовали повсюду. Опасаясь массового дезертирства, Гупиль отвел войска в крепость Махур, однако совладать со своими людьми не смог. Солдаты, изможденные, усталые и озлобленные, отказывались слушаться офицеров. В крепости началось пьянство, картежные игры, драки, появились бродячие танцовщицы, многие офицеры завели себе наложниц. Военный лагерь превратился в табор, Сеид Ласкер-хан внимательно следил за французами, он решил, что пришло время изгнать их из Декана. Хитрый деканский вельможа предложил Гупилю самому собрать поборы в пользу солдат и сипаев. Французский капитан согласился. Солдаты бродили по окрестным деревням, грабили и насиловали, вызывая ненависть населения. Затем Сеид Ласкер-хан склонил слабохарактерного Салабата подписать приказ о сокращении его французской охраны и разделении войск на несколько отрядов, и Гупиль выполнил его приказ, расчленив французские силы. Диван отправил секретное письмо мадрасскому губернатору Сандерсу с просьбой прислать английских солдат. Письмо было перехвачено. Дюплекс стал торопить Бюсси вернуться в Декан.

Придворная жизнь в Декане внешне шла спокойно. Французский офицер де Жантиль в своих мемуарах описал торжественный выезд Салабат Джанга в Ауран-габаде: «Тысяча воинов с мушкетами открывали шествие, за ними следовали слоны-знаменосцы, затем четыре сотни французских сипаев, опять слоны, на которых сидели придворные, вновь французские сипаи, телохранители, гарем. В центре шествия на великолепном слоне ехал сам субадар, номинальный повелитель Хайдарабада, Голконды и Биджапура. За ним двигалось еще двадцать слонов и караван верблюдов. Замыкал торжественный кортеж отряд конницы». Главными телохранителями Салабата были сипаи, которыми командовали французские офицеры. Их дома выходили прямо в сад дворца в Аурангабаде, и офицеры жили в роскоши. Судабар и свита часто встречались с ними и даже, как отмечал де Жантиль, с удовольствием слушали игру одного из них на скрипке. Французские офицеры на службе Компании, выходцы из бедных или обедневших семей, в Аурангабаде жили как восточные вельможи; придворные задаривали их драгоценностями, у каждого было не менее десятка слуг. Офицеры и солдаты, находившиеся в крепости у Хайдарабада под командованием Гупиля, завидовали своим более удачливым товарищам.

Дюплекс продолжал торопить деканского резидента, и Бюсси уехал из Масулипатама, где лечился, так и не побывав в Пондишери. В отношениях между Дюплексом и Бюсси было много странного. Известно, что французский офицер просил руки младшей падчерицы Дюплекса и получил отказ. Видимо, по каким-то причинам генерал-губернатор не хотел сближаться со своим подчиненным, хотя Бюсси за свои заслуги получил чин полковника и высшую военную награду — крест святого Людовика. Прощальное письмо Бюсси управляющему факторией Млсулипатама содержит горькие упреки по адресу Дюплекса, который не желал считаться с фактами и многое решал произвольно. Полковник вновь подчинился приказу губернатора и отправился на север.

Возвратившись в Хайдарабад, Бюсси быстро восстановил дисциплину, навел порядок в военной кассе, запретил под страхом смерти заниматься вымогательством во время сбора налогов. Здесь Бюсси узнал, что Сеид Ласкер-хан убедил Салабата заточить своих младших братьев Низама Али и Басалата в одну из самых неприступных крепостей Доулагабад. Заключенных в эту крепость принцев обычно умерщвляли, добавляя в пищу постепенно действующий яд. Бюсси пока что лишь принял к сведению этот маневр хитрого дивана, оставив за собой свободу действий.

10 июля 1753 года Бюсси направил Дюплексу «Инструктивный мемуар о политическом положении в Декане». Характерно, что он, ранее рвавшийся из Декана в Карнатик, теперь настаивал на обязательном пребывании французских сил в Хайдарабаде. Так как власть низама полностью находилась в руках Сеид Ласкер-хана, то в отсутствие французов Декан мог немедленно перейти в руки англичан, и тогда маратхи ворвались бы в Хайдарабад с запада. «Начнется смута и взаимное истребление, — докладывал Бюсси, — поскольку Родина и Нация, слова столь священные, ничего не стоят для моголов по сравнению с их корыстными целями». Он предлагал также изменить систему оплаты войск. Зависимость от казны субадара была тягостна, ибо каждый раз приходилось силой вырывать жалованье, а медлительность расчетов и обманы всякого рода порождали различные трудности. Поэтому необходимо было иметь в своем распоряжении земли, все налоги с котоых поступали бы на нужды армии. Чем объяснить такую резкую перемену взглядов Бюсси в отношении судьбы французов в Декане? Возможно, находясь в Масулипатаме, он понял, что Дюплекс ни в коем случае не отзовет его из Декана, и решил всерьез заняться судьбой французов в этой провинции.