Читать интересную книгу Идеальная мишень - Чингиз Абдуллаев

К отелю «Хилтон» он подъехал в десятом часу вечера, не забыв купить по дороге цветы. Несмотря на поздний час, в городе работало множество магазинов и лавочек. Летом же магазины работали вообще до полуночи. И это не только примета Стамбула. Магазины, скажем, на Елисейских Полях в Париже были открыты до полуночи, и никто этому не удивлялся. Уплатив водителю на несколько долларов больше положенного по счетчику, Дронго получил в ответ восторженную благодарность молодого человека, не ожидавшего подобной щедрости от придирчивого пассажира.

Дронго почти вбежал в вестибюль. Портье встретил его дежурной улыбкой.

— На мою фамилию заказан номер, — сказал Дронго, протягивая свой паспорт.

— Да, господин, — подтвердил портье, — мы можем поднять вещи в ваш номер. Номер заказан с видом на Босфор.

— А соседний номер уже занят? — спросил Дронго. — Я заказывал два номера.

— Да, господин, — бесстрастно ответил турок, — молодая женщина. Его заняла очень красивая женщина, — позволил он себе вольность. — Она прилетела сегодня утром.

— Спасибо. Вот моя кредитная карточка. Дождавшись, пока ему вернут карточку и паспорт, он поспешил к лифту.

— Поднимите вещи в номер, — прокричал он, на ходу врываясь в кабину. В коридоре пятого этажа никого не было. Он бросился к двери, позвонил. Никто не ответил. Он снова позвонил. В отелях подобного класса были установлены звонки в каждый номер. Никто не отвечал. Черт возьми, неужели она ушла, не дождавшись его? Он растерянно повернулся к лифту. Похоже, ей надоело его ждать.

Спустившись вниз, он прошел к портье. Протянул ему букет цветов.

— Отнесите в соседний с моим номер, — попросил он.

— Конечно, господин, — кивнул с улыбкой портье. Его не нужно было ни о чем просить. Он и так все понимал. Молодая женщина прибыла утром и заняла номер, предупредив, что номер рядом забронирован. Вечером появился этот господин, который привез цветы и стремительно умчался наверх. Портье был хоть и юным, но сообразительным человеком. Он понимал, что иностранцы сняли соседние номера не зря. К тому же они были заказаны всего на один день.

Дронго, отдав цветы, взглянул на часы. Куда же она ушла? Они договорились с Джил встретиться в отеле. И хотя самолет опоздал, он рассчитывал, что она дождется его. Рассчитывал. Он вспомнил о большой разнице в их возрасте, а сегодняшний его день рождения, увы, не сделал его моложе. Он физически чувствовал, как стареет. Хотя Джил и подарила ему ощущение молодости, ощущение некоего куража, который был так присущ ему в молодые годы и которого он лишился было к сорока годам.

Он повернулся к небольшому японскому саду за стеклянной витриной.

Миниатюрный садик вызывал умиление. В кресле рядом сидела женщина с газетой в руках. Он мельком взглянул на нее и отвернулся. На женщине было глухое темное пальто до щиколоток, какие носили обычно верующие мусульманки. На голове — темный платок. Женщина читала газеты, пряча глаза за темными очками. Он постоял, не зная, что же предпринять. Если Джил не в отеле, то, значит, она поехала в город. Уехала, зная, что он прилетит только на один день.

Он достал свой мобильный телефон и набрал номер. Черт возьми, как это понимать? Где-то зазвонил телефон, он рассерженно отвернулся.

— Я слушаю тебя, — сказала трубка голосом Джил.

— Я прилетел, — немного растерянно пробормотал он, — где ты находишься, дорогая?

— За твоей спиной, — она не успела договорить, как он обернулся.

Господи! У него за спиной действительно стояла Джил: в платке и в темном пальто до пят. Эта проказница обманула одного из лучших аналитиков в мире.

— Здравствуй! — Она со смехом бросилась к нему.

— Кто бы подумал, что тебе удастся меня провести, — смущенно пробормотал он.

— Как видишь, смогла, — засмеялась Джил, — я была уверена, что ты не станешь и смотреть в мою сторону, увидев темный платок и такое же пальто. Здесь недалеко есть магазин для мусульманских женщин, там и продают подобные вещи. А ничего пальтишко, правда?

— Я послал цветы к тебе в номер, — чуть растерянно сказал он.

— Сегодня твой день рождения. Сегодня моя очередь делать тебе подарки.

— Об этом мы еще поговорим. Спасибо, что ты прилетела, — пробормотал он. — Мне было бы , сложно лететь в Рим. Оттуда я бы не успел вернуться завтра вечером в Москву. Из Баку нет прямых рейсов в Рим.

— Ты сомневаешься, что я прилечу к тебе в любой город мира? — задорно спросила она. — Да хоть в Антарктиду!

— Не сомневаюсь. — Ах, какая она молодец! — Мы можем пойти поужинать, — напомнил он Джил, — только выберем хороший ресторан.

— Нет, — возразила она, — у нас с тобой только одна ночь, утром ты улетишь. Я не хочу в ресторан.

— Ты была раньше в Стамбуле?

— Нет. Но какое это имеет значение? Они разговаривали, стоя лицом друг к другу, словно были здесь совсем одни.

— Я мог бы показать тебе город… Он очень красивый.

— Не хочу. У меня только одна просьба.

— Какая?

— Мы можем подняться наверх? — спросила она, блеснув глазами. — Ты разговариваешь уже две минуты. Мне может это надоесть.

Они вошли в лифт, и только там он позволил себе поцеловать ее. Вернее, не он — она поцеловала его и не отпускала до тех пор, пока кабина лифта не остановилась на пятом этаже. Створки лифта закрылись, и лишь тогда он, опомнившись, снова нажал на пятерку, и они вышли, проходя к ее номеру.

Ему было немного неловко наблюдать ее пылкую влюбленность. Как будто в нем сидел некий .посторонний наблюдатель, отмечавший и ее непосредственность, и его некую отстраненность. Она начала раздеваться, все еще пытаясь поцеловать его.

— Я должен принять душ, — извинившись, сказал Дронго.

— Конечно, — засмеялась она" — я пока закажу ужин. Мне кажется, что я умру с голода. Я весь день ничего не ела, ждала тебя.

— Извини, — он улыбнулся, — я выйду на минуту к себе.

— Нет, — возразила она, тряхнув головой, — нет. Прими душ у меня в номере. Там висит халат. Хотя я думаю, что после душа он тебе не понадобится.

Улыбнувшись, он прошел в ванную комнату. Чувство неловкости не покидало его. Он начал замечать, что чувствует себя рядом с ней неловко, словно старый, очень старый мужчина пытается соблазнить молодую девушку. Может быть, поэтому говорят, что настоящий опыт приходит в сорок лет, подумал Дронго. Сорокалетний мужчина — тип опытного совратителя. Такова жизнь, к этому возрасту мужчина научился держать свои эмоции под контролем и может демонстрировать все навыки своего общения с женщинами, не утруждая душу.

Он любил принимать горячий душ, обжигавший кожу. Горячие струи смывали усталость и подавленное настроение. Из комнаты донесся голосок Джил. Очевидно, она заказывала ужин. Он повернулся к стене, закрыв глаза и успокаиваясь. И вдруг почувствовал некое движение за спиной. Обернувшись, он с изумлением увидел Джил. Она стояла перед ним уже нагая и готовая присоединиться к нему.

— Осторожнее, — крикнул он, видя, как она подняла ногу, и невольно залюбовался ее лодыжкой. Даже у Алевтины ноги были не так хороши.

— Что? — Она не поняла, почему он задержал ее. Они обычно общались на английском либо итальянском, сейчас крикнул по-итальянски, чтобы она сразу же все поняла.

— Ты что, — спросила она, чуть краснея, — тебе неприятно, что я рядом?

— Да нет же, — он повернулся к ней, — нет…

— Тебе неприятно, что я навязываюсь? — сникла она.

— Ты не поняла, глупышка, — он протянул ей руку, — дотронься до воды.

Только осторожнее. И все сразу поймешь.

Она протянула руку. И, взвизгнув, убрала ее.

На девичьем лице появилась улыбка. Ее улыбка, которая так ему нравилась. В ней было нечто загадочное и немного вызывающее. Обжигающая смесь женского изящества, дразнящей откровенности, мистической тайны, присущей каждой женщине, и почти материнского понимания. Он убавил напор горячей воды и протянул ей руку…

Потом ужин долго остывал на столике, который так и остался у двери. Он даже не заплатил официанту чаевые, расписавшись на бланке ресторана и добавив чаевые в сумму счета. На часах было уже восьмое апреля, шел первый час ночи, а они все еще, забыв про ужин, любили друг друга. И говорили. И снова были вместе. Еще через час она поднялась и посмотрела на изумительную панораму, открывавшуюся из окна номера.

— Как же здесь красиво, — протянула она задумчиво, глядя на другой берег.

— Ты так и не была в городе, — напомнил он ей.

— Мы встретимся здесь еще раз, и тогда ты мне покажешь город, — сказала она, не оборачиваясь. Лунный свет высвечивал изящную фигурку на фоне звездного неба и разноцветных огней берега, сливавшихся в феерически прекрасную картину.

— Хорошо, — прошептал он.

— Я все время хочу у тебя спросить, — произнесла она, не отрывая глаз от мягких волн Босфора, — кого из композиторов ты любишь? У тебя есть любимые композиторы?

— Штраус, например, — сказал наобум. — А почему ты спрашиваешь?