рот целую картофелину и глотает, почти не жуя. Сукди склоняется к ней.
Не торопитесь, чтобы потом не было проблем с желудком. Моника не отвечает, только проводит языком по зубам и накалывает на вилку новую картофелину.
Будиль завороженно смотрит на Адриана. Она видела его среди других мужчин, которые вечно подглядывают за ней в надежде увидеть ее обнаженной. Она подмигивает ему. Упивается мыслью, что все подруги хотят его заполучить, но стоит он под ее окном. Если бы они только знали. Мужчины сходят по мне с ума.
Добрый день. Меня зовут Эдит Андерссон, я секретарь директора Пальма. Эдит машет костлявой рукой перед носом у Петруса. Заткнись! – орет тот. Ты все портишь, чертова ты потаскуха! Жена Петруса пытается его успокоить, но он гневно таращится на Эдит. Она смотрит на него пустым взглядом. Моргает. Добрый день. Меня зовут Эдит Андерссон, я секретарь директора Пальма. Петрус бросается на нее, но он пристегнут к инвалидной коляске, и у него нет ни единого шанса добраться до старушки. Он истошно вопит от злости. Его жена нервно осматривается. Отгоняет осу, севшую на его культю. Моника начинает хохотать. Добрый день, говорит Эдит. Меня зовут Эдит Андерссон, я секретарь директора Пальма. И Моника смеется еще громче.
Вера прекращает кормить Дагмар. Ложка повисает в воздухе. Она уставилась на Монику. Вот кого я видела в зеркале. Сейчас он здесь. Средь бела дня.
Виборг безутешно плачет. Можно мне уйти и лечь спать? – спрашивает она и ищет глазами того, кто ей поможет. Нина поглаживает ее по плечу. Давайте пойдем украсим торт? Виборг с беспокойством смотрит на нее. Пытается понять, о чем это она. Мы же испекли торт, вы и я, объясняет Нина. Виборг не помнит. Сложно уследить за происходящим, когда кругом так шумно и сплошная неразбериха. Пойдемте, говорит Нина. Мы все подготовим, пока остальные доедают. Виборг все еще ничего не понимает, но хочет уйти отсюда. Она решает воспользоваться представившимся шансом и следует за приветливой молодой женщиной. Они идут к двери и уже почти заходят в здание, когда оттуда выходит мужчина. На секунду Виборг пугается, что это он, тот самый новый и мерзкий мужик, который недавно здесь появился. И держащая ее за руку женщина замирает, словно тоже боится его. Виборг наблюдает за ними, пока они здороваются. У тебя есть время немного поговорить? – спрашивает мужик. Не сейчас, отвечает женщина и кивает на столы. Моника там. Они почти не смотрят друг на друга, и Виборг чувствует облегчение, когда вместе с женщиной заходит в пустой коридор.
В квартире Г7 Анна слышит, как они проходят мимо ее двери. Пытается позвать на помощь, но ей не хватает воздуха. Паника скоро станет настолько всеобъемлющей, что ее старое сердце не сможет с ней справиться. Анна изо всех сил старается наполнить легкие, но как будто забыла, как это делается. Она широко открывает рот, но это не помогает. Шарит в поисках кнопки тревоги, которая лежит у нее на груди. Почти находит ее. Но руки прижимаются к матрасу, губы приобретают голубоватый оттенок. Анна смотрит на потолок. И в эту секунду она все понимает. И она, и Лиллемур ошибались. Это не ангел и не привидение, а что-то совершенно иное.
Юэль
Ему стыдно за то, что он все время отводит взгляд от жильцов «Сосен». Они пускают слюни, их рты испачканы взбитыми сливками и клубничным соком. Вспоминаются подгузники и все, что попадает в организм стариков и выходит из него. Ухаживать за мамой стоило Юэлю огромных усилий. И дело не только в запахе и нечистотах, а в том, что это слишком интимно.
Юэль смотрит на Нину. Откуда у нее только берутся силы работать в «Соснах», когда кругом лишь испачканные подгузники и биологические жидкости, бесконечные болезни, беспомощность, растерянность и страх стариков, который превращается в злость?
Но он, конечно, не знает, как Нине жилось с матерью-алкоголичкой. Приходилось ли ей заботиться о ней? И как это было? Они это не обсуждали даже тогда, когда были лучшими друзьями. Нина не хотела или не могла рассказывать. А он был слишком молод, чтобы знать, как правильно задать вопрос.
Но теперь Юэль знает, что значит быть родителем собственной матери. И он едва справляется с этой ролью, хотя уже взрослый.
Нина разговаривает с Виборг, бабушкой Фредрики. Самой Фредрики не видно. Виборг уставилась на две свечки, воткнутые во взбитые сливки на торте, – девятку и пятерку. Когда Виборг их задула, на торт опустилась тонкая пелена слюны. Юэль отказался от предложенного ему кусочка.
Девяносто пять лет. Именинница гладит мягкую игрушку, а Юэль пытается осознать, что она была подростком, когда в Европе бушевала Вторая мировая война. За время ее жизни мир изменился настолько сильно, что это почти непостижимо. И все равно кажется, что люди остались прежними.
Юэль оборачивается к маме. Она на двадцать три года моложе Виборг. Это так несправедливо. Она слишком рано попала сюда.
– Мама, – говорит он.
Она не реагирует. Только кладет в рот очередной кусочек торта, нетерпеливо глотает. Юэль надеется, что вернувшийся аппетит – признак ее неплохого состояния. Но круги под глазами мамы потемнели, скулы выпирают. – Я разбираю вещи дома, – продолжает он. – И нашел старые газетные вырезки, которые дал тебе много лет назад. Помнишь? Те, в которых написано обо мне и Нине?
Мама перестает жевать.
– Я не знал, что ты их сохранила. Не видел их много лет.
– Нина, – говорит мама. – Ее я помню. Она много времени проводила у нас дома.
Юэль замечает, что Нина смотрит на них. Задумывается, может ли она их услышать.
– Да. Она сейчас здесь работает. Сидит вон там.
Мама, забеспокоившись, откладывает ложку:
– Можешь попросить ее уйти отсюда? Нильс рассказал, какая она плохая.
Парень с гитарой начинает играть очередную песню, Лиллемур встает и, раскачиваясь всем телом, поет. Глаза ее горят блаженством. К ней присоединяются другие голоса, старые, срывающиеся. Кто-то поет совершенно другую песню, на ходу придумывая мелодию.
– Она не плохая, – тихо возражает Юэль. – А одна из тех, кто помогает заботиться о тебе.
– Она убила собственную мать.
– Нет, – качает головой Юэль. – Ее мама умерла, потому что была алкоголичкой. Поэтому Нина так часто бывала у нас.
Мама упрямо мотает головой:
– Нильс не стал бы об этом лгать.
Юэль косится на Нину. Надеется, что песня заглушает этот разговор.
– Она плохая, – повторяет мама.
Юэль пытается придумать, что на это ответить, но, возможно, лучше не говорить ничего. Надо