— Кто там? — уточняет доча.
— Не знаю, милая! Давай посмотрим, — улыбаюсь я ей ободряюще.
На пороге стояла незнакомая женщина. Взрослая, седовласая, что никоим образом ее не портило, в дорогом костюме. В руках она сжимала небольшой портфель.
— Добрый день, как хорошо, что я вас застала, Полина Викторовна! — на лице ни капли мимики. Словно робот, обтянутый кожей.
— Здравствуйте, чем могу помочь?
— Я адвокат вашего отца.
— Тогда, я думаю, что говорить нам не о чем, — я попыталась закрыть дверь, но она не дала подставив ногу в идеально вычищенном туфле.
— Ваш отец предвидел это. Дайте мне пять минут, и я уйду.
Чёрт с ней. Пусть говорит и оставляет меня в покое. Тягаться мне сейчас с кем-то не хочется. Я позволила ей войти, оставив стоять на пороге.
— Вот, — она протянула бумаги.
— Что это?
— Это документы на квартиру. Господин Воеводин много лет назад купил ее для вас. Правда, она в Москве. Вы в праве распоряжаться ею как хотите. Еще недавно, вернее на днях, на имя вашей дочери был открыт счёт, для ее содержания и обеспечения ей достойного будущего. Прежде, чем вы возразите, — закрыла она мне рот снова, не дав ничего сказать в ответ ,— есть ещё одна бумага. Письмо. Он сейчас находится в СИЗО, это единственный вариант поговорить с вами.
Оставив на меня кипу бумаг, женщина удалилась. Пока Ася возилась с игрушками, я вскрыла конверт. Как сказал Андрей, нужно уметь прощать? Только мне пока этого не хотелось.
«Здравствуй, Полечка! Ты не думай, я не пытаюсь откупиться за прошлое и содеянное. Зная тебя, ты отвергнешь всё, что я попытался тебе дать, но сначала дочитай, а потом решай.
Я прошу у тебя прощения. За всё, что сотворил. И за маму, и за Веру. Не скажу, что был молод и глуп, так как делал всё в осознанном возрасте. Но поверь, это всё получилось не нарочно. Маму убили действительно из-за меня. Когда ее похитили, я делал всё, чтобы ее спасти, и никогда не отказывался. Но не смог. И не всего, что я предлагал было мало. Просто это была месть.
С Верой… Это вышло не специально. Но и тогда не осознавал, что так получится. А от Егора я тебя хотел оградить, движимый отцовской любовью. Да, прости, что не смог поступить, как нормальный человек. Я заслужил тот выстрел, я заслужил твою Нелюбовь. Прошу милая, даруй мне прощения.
Я знаю, что мне суждено. Я надеюсь, что когда-нибудь смогу увидеть тебя.
А ещё я знаю, что сделали Егор и Алексей. Узнал совсем недавно. Баслыка я могу простить, так как решил, что ему эти деньги были нужнее. Но, прости, твоего друга простить не могу. И даже не из-за воровства. Это всё такие мелочи. Ты всё это время обвиняла меня, что я не дал тебе познать радость материнства. А я был счастлив, что стану дедом. Хотя бы раз в жизни.
Аварию подстроил он. И не по моему приказу. Хотя, наверное тебе решать, жить ему или нет. Это был заговор с адвокатом Егора, для того, чтобы ты решила окончательно встать на их сторону против меня.
Все деньги, которые лежат на счету моей внучки, чистые. Я клянусь тебе памятью твоей матери. Я горжусь тобой, что ты смогла сделать такой шаг. Но я прошу, девочка и так настрадалась в жизни. Пусть эти деньги помогут ей, или какому-нибудь фонду. А квартира принадлежала твоей маме. Это было наше тайное место, чтобы скрыться от всего мира. Я не хочу, чтобы вы с девочкой в чём-то нуждались.
И последнее, знай, что все эти годы я тебя любил. И то, что я сейчас здесь, это заслуженно. Твой отец».
Это было больно.
Я ещё долго-долго смотрела сквозь пространство, переваривая, всё, что сейчас прочла. Простить? Теперь не знаю.
Из состояния оцепенения меня вывел телефонный звонок с незнакомого номера.
— Алло, — подняла я трубку.
— Принцесса, ты настоящая сука, — послышался голос Егора. — Теперь я понял, что сильный девочек обижать не стоит.
— Егор, ты где? Всё в порядке?
— В тюрьме, Полечка! Ликуй, ты добилась, чего хотела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Гудки…
Твою мать, Полина! Троих мужиков. Ты потеряла троих мужиков из-за своей глупой мести. Легче? А ни хрена оно не легче. И тебе теперь с этим жить.
ЭПИЛОГ
Так дни идут, печали умножая.
Как за тебя мне Господа молить?
Ты угадал: моя любовь такая,
Что даже ты не смог ее убить.
А. Ахматова
Три года спустя. Ноябрь. Где-то в северном регионе страны
Ворота с дребезжанием разъехались в стороны и он, наконец, переступил эту черту. Два года и восемь месяцев… он считал каждый день до того момента, пока покинет эти стены. Тяжело быть зажатым в рамках собственной беспомощности. А срок мог бы быть полным если бы не Полина. Да, и вообще, если бы не она, попал бы он сюда? Все беды наши из-за баб. Сколько в мировой истории войн начиналось из-за них. О, эту тему Егор изучил ещё в прошлом году, став завсегдатаям тюремной библиотеки. Он выучил урок о том, что женщин обижать не стоит, иначе это может очень плохо закончиться.
Холодно. Ветер пронизывающий, аж до костей. Телогрейка осталась там, за воротами, а она бы сейчас могла спасти. Здесь климат другой, долго пришлось к нему привыкать, но в итоге, так и не привык. Теперь бы определиться куда идти. Либо в деревню, до которой рукой подать, но местные не любят выходцев из соседнего поселения, либо в город. Но до него не менее двадцати километров, а в тонкой куртке тяжеловато будет туда добираться физически.
Поднял воротник, чтобы скрыть уши от ветра и огляделся вокруг, замерев от созерцания жёлтого такси с шашечками и точенной женской фигуры на его фоне. Она оторвалась от машины и пошла вперёд.
— Привет, — поздоровалось милое женское создание, которое в душе вызывало бурю эмоций: гнев, желание, ярость, теплоту и ещё чего-то кучу, не помещающегося внутри. Сжал зубы, которые, кажется, скоро начнут стучать друг о друга.
— Ты откуда здесь?
— Адвокат сказал, что тебя сегодня выпускают. Посчитала нужным встретить.
— Тащась сюда через всю страну?
— Идем в машину, холодно, — попросила она, кутаясь в теплый стёганый пуховик. Не стал спорить, покорно плетясь за ней. Да, так действительно теплее. Даже, кажется, задремал, пока таксист их куда-то вез.
Гостиница. Тоже неплохо. Хотелось с себя смыть тюремный запах и поесть хотелось чего-то нормального. И наверное, отлежаться на чистом постельном белье, подмяв под бок ту, которая сейчас разговаривала с администратором, объясняя почему им нужны разные номера, а не один двухместный.
— Ничего, если мы эту ночь проведем в одном номере? Я просила подготовить ещё один утром, но безалаберность местного персонала просто зашкаливает, — оправдалась Полина.
— Думаю, я сейчас согласен на любой вариант.
Номер был просторным, и учитывая это захолустье, видимо, что-то из класса «люкс».
-Полин, где ты нашла деньги на адвоката? — уточнил он, озвучивая мучавший его давно вопрос.
— Это адвокат отца, — честно призналась она, скидывая верхнюю одежду, когда они уже оказались в номере.
— Ты с ним общаешься?
— Да! Несколько раз ездила к нему в тюрьму. Он болен. Врачи говорят, что в таких условиях жить ему осталось максимум год, — чеканит слова, а на лице, практически, ни капли сочувствия.
— Значит, своей свободой, я обязан ему?
— Считай, что никому ничем не обязан. Я эту кашу заварила, я и расхлебываю. Иди в душ. Я обед в номер заказала, — сменила она тему.
Не стал больше задавать вопросов. Времени теперь куча, чтобы узнать её новую, и вообще, что произошло тогда. Хотя прошлое не хотелось ворошить. Было и было. Она отомстила, сделала это красиво. Да, в последнее время он не хотел с ней общаться, считая, что платит слишком высокую цену за то, как поступил когда-то с ней. Эгоизм лез наружу, как и собственное Эго, затмевавшее всю суть данной проблемы. Засадили бы его за решетку пожизненно, он бы сейчас принял и это, учитывая всю степень своей вины. Хотя, видно, что Полина тоже считала себя слишком виноватой. Ничего, и эти сомнения он развеет, только бы избавиться от этого въедливого запаха тюремных стен.