масштабы сразу. Но с другой стороны, для всех и Жукова тоже, маршал Павлов — прямой начальник, как зам наркома и представитель Ставки.
Вижу, что мои маршальские знаки отличия действуют гипнотически. И борюсь с чувством пренебрежения. Оказывается, надо не только ехать, но и шашечки желательно повесить. Моё маршальство это и есть шашечки из того одесского анекдота.
— Мне вот интересно, как вы будете объясняться со Ставкой. Вы отступали, отступали, требовали себе всё больше войск, бронетехники, авиации, напирая на то, что враг неимоверно силён. И вдруг выясняется, что немцы могут бегать не хуже зайцев, что они и делают при одном только виде тридцатичетвёрок. Оказывается, они их, как огня, боятся.
Жуков продолжает багроветь, все остальные продолжают молчать.
— Не хочу вас пугать, но вами запросто может НКВД заинтересоваться.
Прилетел я не только для того, чтобы славных люлей им выписать. Знаю я этого Жукова. Обязательно постарается присвоить себе 131-ую моторизованную. Не поленится в Ставку смотаться, побольше пены набрызгать. Но уже никуда не полетит, я — здесь, и дивизия вернётся на своё место.
Эта мысль переполняет чашу раздражения. С избытком.
— Игру в поддавки с немцами затеяли⁈ — вырывается стальной лязг, всё-таки вырывается! В купеческой гостиной будто гром грохочет над головами дюжины военных. Все аж пригибаются. И наблюдаю настолько удивившую меня картину, что поневоле успокаиваюсь. Чуток.
Жуков бледнеет. Только что наливался багровым светом и тут резко краснота отступает. Такого у него ещё не видел. Настолько потрясён, что дальше говорю почти нормально.
— Командармы и комфронта с директивой наркомата № 117 от 1 сентября ознакомлены?
Жуков, командарм-5 и командарм-12 кивают. Остальные во второй линии, на переформировании. От 6-ой и 26-ой армии мало что осталось.
— Скажите мне, товарищи генералы, а ваши комдивы, комполка и комкоры могут напрямую или хотя бы через посредника связаться с вашими самолётами в воздухе? На самолётах вообще, радио есть? Имею в виду работоспособное, а не для красоты поставленное?
Ответ — молчание.
— Зенитное прикрытие войсковым колоннам на марше организовали?
— Не всегда возможно, — шелестит голосом командарм-12. Пятый помалкивает.
— Железнодорожным составам?
Ответ — молчание.
— Контрбатарейную борьбу ведёте?
Ответ — молчание. Но с особым оттенком. Такое впечатление, что они не совсем поняли, о чём это я. Пусть сами разбираются. Вряд ли уж совсем ничего нет, наверняка хоть на низовом уровне как-то пытаются противостоять немцам.
— Зашифрованная радиосвязь со всеми подразделениями есть?
— На уровне корпусов, — тихо отвечает командарм-5.
— Возмутительно низкий уровень, — пока комментирую хладнокровно. — Требуется на батальонном.
— Разведывательно-диверсионные роты в каждом полку есть?
Ответ — молчание.
Хм-м… но я ещё отдельно с Жуковым поговорю. Не стоит совсем его авторитет ниже плинтуса опускать.
Молчание прерывает Жуков.
— Инструкторов нам до сих пор не прислали…
— Инструкторов не будет. Нам их тоже никто не давал.
— Севзапфронту дали…
— А тебе не дам. Потому что у тебя манера всё себе присваивать. 131-ую наверняка уже придумал, куда воткнуть. Вот это видел⁈
Каюсь, не удержался. Показываю ему кукиш. Опять багровеет. Ничо, ща ты у меня снова побледнеешь…
Кабинет комфронта.
Оглядываюсь. Обстановка не та, что раньше, но видно, что бывший владелец, купчина, здесь дела вёл. Плюхаюсь в кресло сбоку. Без приглашения. Хозяин кабинета на глазах обретает былую твёрдость вида. Наверное, главное место в помещении, как трон, добавляет уверенности.
— Итак, — закидываю ногу на ногу поперёк колена, — Георгий Константинович, покажи мне для начала директиву № 117. А то зарождаются у меня смутные сомнения, что она вам вообще знакома.
Жукову со своим мрачным лицом вместе приходится передислоцироваться к шкафу. У стены напротив меня. Находит довольно быстро. На стол передо мной шмякается папка. Достаю стопку листов на скрепке. Что-то сразу цепляет моё внимание, но пусть мысль отстоится.
Так-так, текст в шапке, указание в стиле «Всем командирам РККА» статус «Для служебного пользования» с отдельным указанием, что для некоторых приложений требуется допуск на усмотрение командующего фронтом или армией.
Просматриваю список приложений. Связь, сеть ВНОС, авиаразведка в комплексе с обычной, роты диверсантов, контрбатарейная борьба и артразведка, воздушный диспетчер, шифрование… ох, ты ж ни хрена себе! Качаю головой в знак восхищения самим собой. Это ж сколько мы наворотили!
Кладу папочку на стол. Вид Жукова становится ещё увереннее. На него так моё довольное лицо действует? Это глупо. Должно быть рефлекторно реагирует.
— Ты пойми, Дмитрий Григорич, — тут же смущается под моим спокойным и вовсе не осуждающим взглядом, — … к-х-м, вы поймите, товарищ маршал, мы делаем всё, что можем. У личного состава строгий приказ «Ни шагу назад»…
— И ваши бойцы его нарушают?
— Не всегда, — Жуков слегка мнётся, но признаётся. — Обычно всё-таки выполняют, но… это не помогает…
И тут он взрывается!
— Не знаю я, что делать, не знаю!!! — генерал вскакивает, начинает метаться по кабинету. С любопытством за ним наблюдаю.
— Чёрт его знает, как у них всё складно получается! Блиндажи прямым попаданием уничтожают, я даже не знал, что такое возможно! Заметить защищённую точку… как они это делают⁈ Я не понимаю!!!
— Толком объясни, что происходит? — скучным тоном вопрошаю кипящего злобой Жукова.
— Разве сам не знаешь? — его горящие гневом глаза меня не смущают. Жду.
— Артподготовка, — шипит Жуков. — Отвратительно точная. Передовая рота несёт потери до пятнадцати процентов. Атака. Без танков и без особого нажима. Рота отстреливается, немцы отходят. На огневые точки снова обрушивается артиллерия. Обычно пулемётные расчёты в этот момент выходят из строя. Плюс ещё десять-пятнадцать процентов потерь.
Жуков с шумом несколько секунд дышит, унимая злость.
— На третий или четвёртый раз, когда от роты остаётся уже половина, в атаку пускают пару-тройку танков. Пехота хоронится за ними, действующих пулемётов у остатков роты нет, зато их поливают из танков.
— Дальше?
— Дальше — всё! Никто не отступил, приказ выполнен, но рота уничтожена, рубеж обороны потерян.
— И всё это происходит от самой границы, — скучающим тоном то ли спрашиваю, то ли утверждаю.
— По-разному бывает, — бурчит медленно остывающий от вспышки гнева Жуков.
Ну да, по-разному. Иногда тебя окружают или весело и азартно бомбят танковую колонну с воздуха. Авиацию для прикрытия те вызвать не могут, — радиосвязь аховая, — и зенитного прикрытия у них нет. Одно хорошо, — думаю про себя, — он здорово переживает за свои неудачи.