Читать интересную книгу Пустыня смерти - Олеся Шалюкова

Неожиданно детский жест.

Неожиданно трогательно и опасно. О такой слабости никто не должен узнать, поэтому… будем играть в эти игры и дальше.

Повернувшись обратно к змее, я спросила, словно что-то ища в собственной сумке:

— Мы едем дальше. Змеи согласились нас отвезти, только… — медленно повернулась я. — Мы едем без седел.

Ну… Наверное, выражения лиц всех троих мужчин стоили того, чтобы пройти через все, что случилось сегодня. Коктейль, превративший симпатичные довольно лица, в застывшие бумажные маски, отражающие спокойствие. А внутри всех троих бился страх.

И когда я говорила, кто на какой змее едет, пока я сама усаживалась в безопасное место между двух гребней на спине Тайпана, я не могла отделаться от ощущения, что дальше будет только хуже.

Только насколько — я себе ещё даже не представляла…

Песок шумел и тихо перекатывался под хвостами наших верховых змей, перешёптывался с окружающим миром и со мной, спеша донести последние новости. В тайном ауле появились два человека в тёмных шаосе, кого-то искали — и не нашли. Отправились в другую сторону, но песок проследить за ними не смог — потерял их из виду.

Чуть в стороне от нас бушевала серьёзная буря, на другой дороге, более накатанной и оживлённой, кого-то ждали люди, верхом на песчаных ящерах. Ждали долго, затянули до прихода бури и не успели спрятаться в безопасное место.

Не нас ли там ждали?

Говоря о «нас», напарники в этот раз мне достались, не просто «бей лежачего», а «свалился — добей сразу насмерть». Они и добивали. Не врагов, правда, на нашем пути живых уже часов шесть не встречалось — добивали они меня, параллельно неописуемо развлекая змей. Те, кстати, для всех моих спутников, изображали совершенно обычных верховых ха-змей, но вот в мысленной связи со мной, все было иначе.

Они ехидно комментировали каждое! моё действие и мою мысль, все, что происходило вокруг, и просто до пугающего напоминали мне Хана.

Вне всякого сомнения, они были опасны. Куда опаснее любой ха-змеи, с которой когда-либо мне приходилось иметь дело. В этой тройке «верховых» ощущался острый ум, а ещё что-то напоминающее ореол власти. Умение приказывать и любовь к этому. Что-то подобное я ощущала в королеве песчаных муравьёв. Она не была человеком, поэтому вот эта запредельная мощь власти, в её глазах, словах, заставляла склонить голову, преклонить колени, распластаться перед ней. Я не раз была свидетелем того, как сильные люди ломались перед королевой, рассыпались горстью стеклянного бисера, не в силах вынести её взгляда, не в силах постичь разумом её могущество. Меня спасло в своё время то, что я была безоговорочно ей восхищена. Это восхищение и спасло меня.

Словно сквозь розовую шаль для танцев, я смотрела на неё и видела силу, мощь, видела тонкие черты и бескрайнее одиночество. Потом, когда я смогла посмотреть на происходящее совсем другими глазами, было уже поздно. За статью и беспредельной властью я уже увидела женщину, не нашедшую своего места в пустыне. Я нашла в ней сестру по духу.

И сейчас, что было и страшно, и для меня необъяснимо, в трёх змеях я ощущала что-то родственное королеве муравьёв.

Впрочем, были и отличия, королева и близко не была настолько злой и ехидной, как эта троица.

А ещё ей, правящей королеве, и в голову бы не пришло травить пошлые анекдоты, которыми развлекались змеи, пока мы удалялись от аула всё дальше и дальше. Змеи сбивали меня с мыслей, мешали вслушиваться в шёпот песка и присматривать за мужчинами, вручившими мне добровольно свои жизни. А ведь я за них отвечала!

Впрочем, даже это… Нет, особенно это не должно было стать оправданием тому, что случилось. Возможно, я просто переоценила свои силы, возможно, кто-то запретил песку вмешиваться. Не ощутили даже змеи приближение того, что надо было миновать любой ценой.

Мы беззаботно и безо всякого напряжения въехали в круг тумана.

О нём когда-то мне рассказывал ещё дед. Когда-то, когда я ещё не была проводником и потому восприняла это как страшилку. Ну какой здравый… хорошо, какая циничная девушка, твёрдо знающая только то, что люди делятся на рабов и господ, а в мире нет места свободе и счастья, поверит в место, исполняющее желания? Я и не поверила. Правильно, кстати, сделала, как выяснилось почти сразу же.

Круг тумана — явление непостоянное, законам нашей пустыни не подчиняющееся, по словам шаманов, ничем не объясняющееся. Оно просто есть и его надо принять как данность. Как когда-то мы… наши предки приняли существование ха-змеев, с размерами в сотни раз больше маленьких юрких змеек, гревшихся на теплом песке днём и зарывающихся в свои норы по ночам. Как когда-то мы примирились с тем, что есть песчаные муравьи, и они нас намного сильнее. Только им не нужна пустыня, так что мы можем делать в ней все, что захотим. Так и круг тумана. Данность. Необъяснимый факт, законы которого лучше зазубрить наизусть, мало ли когда и где доведётся встретиться?

Для счастливой, а главное долгой жизни, правило было только одно — держаться от круга тумана подальше.

Он был непредсказуем. Те счастливчики, что покинули его, выходили осчастливленные выполненным желанием и из-за этого сходили с ума. Тех же, кто вошёл в круг тумана и никогда не вернулся, было много, много больше…

Точное количество таких «счастливчиков» никто не считал. Шаманы говорили, что уже больше тысячи душ поглотил этот круг тумана. Название возникло не случайно. Попавшая жертва видела, как вокруг неё вспыхивает круг, чьи границы состоят из тёмно-серого огня, больше похожего на языки голодного тумана. Здесь можно было спастись, достаточно было прочитать короткое слово-ключ. Знали его все, кто когда-либо проходил обряд взросления у шаманов, но… в устах отверженных, к которым относилась, естественно, и я, слово это не действовало.

Что такое песчаная буря в личной жизни… Ну, и дальше по тексту той старой легенды, давно уже выученной даже самыми ленивыми.

Я ленивой не была, поэтому в своё время озаботилась данным вопросом, выучила слово-ключ, но! Ага, без ужа в спальных шкурах не обошлось. Это слово не действовало уже на тех, кто находился под свитком превращения, как я прямо сейчас.

Безусловно, уже дед не мог оставить это как есть и позаботился о том, чтобы у меня был третий вариант этого самого ключ-слова. Это слово давало защиту всем, кто входил в караван, который вёл змеиный проводник. Но никто из тех, кто воспользовался этим ключом, не говорил, чем платил за то, что случилось в круге тумане. У меня особого выбора не было. Я не знала, как круг может подействовать на ха-змей, но чудилось мне, что конкретно этим на пользу он не пойдёт.

С долей ехидства подумав, что кому-то не помешало бы сейчас начать молиться, я щёлкнула пальцами. Точно в тот момент, когда звук уже не звучал, но ещё и не затих окончательно, подхваченный песчинками под змеиными покровами, тихо шепнула:

— SharhassssNesss'A!

Обилие шипящих в который раз привело к тому, что я послала мысленные лучи «добра» в сторону того, кто создал этот язык. Затем я ещё помню удивление своего верхового змея. И после этого наступила тьма.

…Тихо. И если честно зябко. Я ничего не вижу. Вокруг никого нет и ничего. Нет света, даже самого маленького, серого источника. Ничего, за что мог бы зацепиться мой взгляд. Тьма одинакова — она и снаружи, и внутри. Беспросветна.

Мне совсем не страшно, словно на какой-то миг я превратилась вещь в себе. Я слушаю своё дыхание, слушаю окружающий мир… но ничего в нём не слышу. На миг возникает вопрос, а есть ли он? Остался? Чувство паники острым наждачным песком скользит по оголённым нервам, но тьма успокаивает:

— Всё хорошо, слушай.

И я слушаю.

Вокруг всё спокойно, я недвижима и совсем не ощущаю своего тела. Оно есть?

Пришедшая мысль меня не пугает, наоборот, я прислушиваюсь к себе с интересом. Я — есть?

Я мыслю. В голове лениво пролистываются мысли, шуршат, поскрипывают, как песчинки в часах, скользя сквозь узкое горло. Я тоже такая песчинка. Я шуршу, куда-то пытаясь попасть, отмеряя чьё-то время. И нет. У меня нет тела!

Но было?

Да? Нет? Не помню? Не знаю…

Все ответы кажутся неверными, а вслед за ними приходит понимание и пробуждение…

Я лежала на песке, вокруг меня была тьма. Но живая. Не знаю, как объяснить это ощущение, когда находишься в каком-то месте, мешающем видеть окружающий мир. Я слышала пустыню так, когда находилась в своём шатре, под укрытием полога. Так и сейчас. Я была где-то, а отделённый от меня стеной был живой дышащий мир. Я слышала шум волн. Они накатывались на берег, шумели прибоем и снова откатывались. Это была не песчаная волна. Та хоть и слитная, шумит-перешёптывается, перекатывается, но я слышала в этой волне голос каждой песчинки, а здесь этого не было. Была одна волна, единая, мощная, неудержимая, набегающая на поверхность стремительным потоком и возвращающаяся обратно, в такую же массу. За каждой этой волной ощущалась пугающая мощь чего-то, с чем я никогда не сталкивалась.