— Не было никаких трупов, — сказал я. — Когда я уходил с пляжа, я оставил их лежать на песочке, и все четыре тела вполне себе дышали.
— Судорожно, прерывисто, с громкими всхрипами? — уточнил Федор.
— В сортах всхрипов не разбираюсь, — сказал я.
— Кто это хоть, сука, был?
— Местная шпана.
— Вот странно, — сказал Виталик. — Что же в тебе такое есть, Василий, что мимо тебя даже провинциальные гопники спокойно пройти, сука, не могут? Я, по молодости своей бурной и необузданной, на раз-два выкупал, к кому лучше не соваться, сколько бы друзей с тобой ни было. А от кого вообще лучше на другую сторону улицы перейти. А к тебе они все лезут и лезут, липнут, как мухи на вот это самое.
— Может быть, просто видят во мне неместного, — сказал я.
— Сейчас курортный сезон, — напомнил Виталик. — Тут полгорода, сука, неместных.
— Ну и вот.
— Сколько их было?
— Четверо.
— И как ты умудрился никого не убить?
— Я был очень аккуратен, — сказал я. — Можно даже сказать, нежен.
— Вот что женщины с человеком делают, — сказал Виталик. — Как хоть ее зовут?
— Белла, — сказал я.
— Красивое имя, — сказал Федор.
— И главное, редкое, — согласился Виталик. — А ты внимательно смотрел? Там никакой субтильный юноша с бледной кожей и капающей с клыков кровью рядом не отирался? А собаки ненормально больших размеров рядом не бегали?
— Она не школьница, — сказал я.
— Дети растут быстро, — вздохнул Виталик.
— А ты не думаешь, что это может быть замаскированная Немезида? — поинтересовался Федор.
— Нет, — сказал я.
— Почему?
— А смысл?
— Хочет подобраться к тебе поближе, втереться в доверие и узнать твои слабые места.
— Это ж физрук, — сказал Виталик. — У него нет слабых мест. Он сделан из стали и титановых сплавов.
— Ну правда, — сказал я. — На кой Немезиде ко мне так завуалировано подкатывать? Вот застрелить в спину — это вполне ее метод.
— Может быть, она просто хочет вернуть те незабываемые мгновения, которые вы провели, сука, вместе, — сказал Виталик. — А может, она опасается, что Венец с твоего мерзкого холодного трупа не дропнется.
— Дропнется, — сказал я. — Такие вещи всегда дропаются.
— А что, блин, если нет?
— Тогда это печально, — сказал я, смывая остатки пены с физиономии.
— Куда пойдете?
— Не знаю, — сказал я. — Смотреть какие-то древние развалины.
— Очень символично, — сказал Виталик. — Физрук осматривает то, что развалили еще до него. Впитывает, так сказать, опыт предшественников.
— Скорее, наоборот, — сказал Федор. — Смотрит на деяния предшественников и приходит к выводу, что они и разваливать-то ничего толком не умели. То ли дело наш герой — махнул рукой, и нет цивилизации.
— Ах, Альвион, Альвион, — проныл Виталик. — Где твои серебряные башни? Многое ты повидал в этой жизни, выстоял во время прихода Системы, а вот знакомство с физруком тебе пережить не удалось.
— Не было там никаких серебряных башен, — сказал я.
— Но могли быть, — сказал Виталик.
— Вы невыносимы, — сказал я.
— Нас на бабу променял.
— Не провоцируй, я вес равно никого топить не собираюсь, — сказал я.
— Да она у моря живет, скорее всего, плавать умеет, к хренам, — сказал Виталик. — Знаешь, на самом деле я тебя понимаю и где-то даже в чем-то завидую. Особенно незамутненности твоей. Мир этой чувихи вот-вот полетит в тартарары, а ты вернешься к преподаванию физкультуры в Люберцах, однако все равно не упускаешь случая на вот это вот все. Ловишь, так сказать, момент, наслаждаешься каждым мгновением этой кратковременной жизни…
— Я тебе сейчас втащу, — пообещал я.
— А заметил ли ты, друг мой Федор, как пагубно женщины влияют на нашего героя? — вопросил Виталик, нарочито игнорируя мою реплику. — Хоть он и знаком с ней всего ничего, а топ номер один, вершитель судеб и погибель народов уже скатился на лексический уровень малолетнего гопаря из провинциального городка. Что дальше? Разучится ли он говорить вообще? Примется ли бегать на четырех лапах и выпрашивать у прохожих бананы?
— Мы просто собираемся посмотреть на развалины, — сказал я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ну, если теперь это так называется… — сказал Виталик. — Ладно, теперь серьезно. Чапай, а ты не думаешь, что твои действия здесь могут повлиять на то, что произойдет в будущем?
— Чьи угодно действия где угодно могут повлиять на то, что произойдет в будущем, — сказал я. — Причинно-следственные связи так и работают в принципе.
— Ну да, — сказал Виталик. — Но я бы на твоем мере держался от местных подальше. Для их же собственного блага. А то вдруг Система ударит по ним в три раза сильнее только потому, что они тебе нравятся?
— Мне кажется, ты переоцениваешь мое влияние на Систему и значимость моей роли в ней же, — сказал я.
Федор закашлялся.
— У нас демократия и свобода слова, — сказал я. — Если тебе есть что сказать, привлекать к себе внимание таким образом необязательно. Можно просто сказать.
— Я по поводу значимости, — сказал Федор.
— А что с ней?
— Позволь рассказать тебе одну историю, — сказал Федор. — Можно даже сказать, легенду.
— А то надолго? — спросил я. — Мне уже через полчаса выходить надо.
— Я уложусь, — пообещал Федор.
— Тогда валяй, — сказал я, подумав, что со свободой слова все-таки погорячился.
— Жили в одном городе мальчик и девочка, — начал Федор. — Для краткости и большей узнаваемости назовем их Каем и Гердой, хотя на самом деле их звали вовсе не так. Девушка была красоты неописуемой, вот прямо как твоя Белла, которую я никогда в жизни не видел, и Кай тоже хорошо одевался. Но однажды о ее красоте прослышал Добрый Император из Светлой Империи. Или Злой Император из Темной Империи, или вовсе даже Владыка Ситх, это для нашей истории не так важно. Важно другое. Прослышав о ее красоте, Добрый Император выкрал Герду и заточил ее в Железном замке на самом берегу моря. А может быть, и не на берегу, а в горах…
— А нельзя опустить все эти геополитические подробности и перейти сразу к сути? — поинтересовался я, вообще не понимая, к чему он клонит.
— Ну, поскольку дело происходило в системных мирах, Вычислители тут же выкатили безутешному Каю персональный квест по спасению любимой, — сказал Федор.
— Так они были не брат и сестра? — заинтересованно спросил Виталик.
— Да какая разница? — спросил Федор. — Что за мещанские предрассудки? В общем, Кай проявил творческий подход к прохождению квеста, продал все, что у него было, включая недвижимость, и купил себе заклинание метаморфа, которое должно было превратить его в дракона. Да не простого огнедышащего дракона, а кислотного, чтобы кислотой, значит, растворить железо того самого замка, в который его любимую заточили.
— Безумно интересная история, — сказал я. — Она трогает душу и поднимает вопросы. И главный вопрос, который она поднимает: на хрена ты мне все это рассказываешь?
— Но, как и водится в Системе, дракона в себе тоже надо было прокачивать, — сказал Федор. — А как прокачивать драконов? Известно, как. В общем, стал Кай летать на местное пастбище и барашков жрать. Но поскольку было он человеком совестливым, то жрал их не просто так, а всегда сотавлял вместо них мешочек с золотыми монетами.
— Видать, осталась-то у него сдача после продажи недвижимости, — сказал Виталик.
— И казалось Каю, что местный пастух ему даже помогает, — сказал Федор. — Даже как-то зелье подсунул для увеличения кислотности.
— А на самом деле пастух деньги присваивал, — сказал Виталик. — Да еще и дополнительно баранов крал, списывая ущерб на дракона, а сам шашлыки каждый день жарил. Знакомая до боли история, к хренам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— И вот настал день, когда Кай был полностью готов к штурму Железного замка, — сказал Федор. — Черканул он сообщение своей любимой, а может быть, и сестре, это не столь важно, и полетел к Железному замку. Но, на свою беду, решил он подкрепиться перед дорогой. И вот когда он уже подлетал к пастбищу, что-то вжикнуло, и рассек его прямо в полете клинок неведомый. Затухающим взором увидел Кай, как выливается из его драконьего тела что-то неприятное и вываливается что-то неаппетитное. И перед тем, как его игровой интерфейс мигнул в последний раз, перед тем, как погаснуть навсегда, получил Кай системное сообщение о том, что убил его герой великий за сумму малую, за цену суточного проживания в трехзвездочном клоповнике. А звали того героя…