Их ладони соприкасаются, жар ее губ обжигает язык Сола.
Это не пьяный поцелуй, не жадный и не поспешный. Напротив, нежный и полный сочувствия, он заменяет недостающие слова. Они занимаются любовью в мотеле, и в эту прекрасную ночь Ева не думает о Джексоне или его прошлом. Она наслаждается настоящим моментом рядом с Солом.
Глава 24
Ева просыпается после глубокого сна без сновидений. Она в комнате мотеля – одна. Ева встает, убирает волосы с лица, смотрит на часы: одиннадцать утра. Не может быть! Она моргает и снова приглядывается к цифрам. Поразительно, так долго спать!
Рядом с часами записка на оторванном куске картона, жирном от пиццы. Ева берет картонку: написано шариковой ручкой по гофрированной поверхности, отчего буквы получились угловатыми и смешными.
«Я в больницу, вернусь после 12. Потом на Уотлбун… Целую, Сол».
Ева откидывается в кровати, одеяло соскальзывает с обнаженного тела. Она вспоминает, как они занимались любовью, как она впивалась ногтями в его спину, притягивала его к себе все ближе, чтобы двигаться в одном ритме…
Ева переворачивается: его подушка все еще примята, и она проводит по ней пальцами. Джексон тоже спал на правом боку.
Боль вдруг разрывает изнутри, и Ева подтягивает к груди колени. Она чувствует вину. Столько раз она просыпалась рядом с Джексоном, разглядывала его щетину, его припухшие от сна веки. Он притягивал Еву к себе, в крепкие и жаркие объятия.
– Я спала с твоим братом, – шепчет она, разглаживая подушку, будто та хранит след от Джексона. – Прости меня.
Рыдания вырываются из груди, пробираются наружу безутешным воем. Как она могла? Как больно было бы Джексону, если бы он увидел ее с Солом.
А потом ей вдруг вспоминается Жанетт, Кайл, бесконечные обманы… Ева сжимает подушку в кулак, швыряет ее через всю комнату, та задевает потолок и с глухим стуком попадает в дверь.
Ева вновь ложится, натягивает одеяло до подбородка.
– Доброе утро. – Сол подходит к койке отца. – Как ты себя чувствуешь?
– Как будто я вчера дико напился, а потом еще и подрался.
Дирк с трудом садится; отдышавшись, просит Сола налить ему воды.
– Что ел на завтрак? – спрашивает Сол и подносит отцу пластиковый стаканчик.
– Какой-то дурацкий витаминный коктейль. Мой организм, видите ли, не получает нужных веществ. – Дирк делает глоток. – Спасибо, что пришел вчера. Надеюсь, я не помешал твоим планам.
Сол выглядывает в окно на парковку у больницы. Надо что-то ответить. Не поворачиваясь лицом к Дирку, он говорит:
– Я вчера ездил в Уоррингтон.
– И что ты там делал?
Сол сжимает руки на затылке, смотрит на отца.
– Слушай, пап, Ева еще здесь.
– В Тасмании?
Сол кивает.
– Она знает про Жанетт.
– Что? – Дирк подается вперед, лицо искривляется от боли. – Как она узнала?
– Наткнулась на Флаера, а тот начал болтать про Джексона. Заткнуть его не получилось. Упомянул Жанетт… пришлось рассказать.
– Черт побери, Сол! Почему вы вообще оказались там вместе? Ева должна была вернуться в Англию!
– Ну да, только не вернулась. Она еще в Тасмании, и ей все известно.
– Вы ездили в Уоррингтон к Жанетт?!
– Ева хотела с ней поговорить.
– И ты позволил? – восклицает Дирк. – Ты что, идиот? Теперь всей Тасмании будет известно!
– Надеюсь, Жанетт не станет болтать. А если и станет, что с того?
– Что с того? Я потерял сына, разве этого не достаточно? Не хочу, чтобы еще и имя его истоптали в грязи.
– Не стоило скрывать все от Евы. Она вправе знать.
– Ева милая девушка, Сол, она мне понравилась, но скажи-ка мне, что хорошего для нее в этом знании?
– Может, и ничего. Не нам решать.
Дирк вздрагивает и тяжело вздыхает, хватается за живот.
– Пап, все нормально?
Дирк кивает, однако Сол успокаивается, только когда через пару минут заходит медсестра и увеличивает отцу дозу обезболивающего.
После ухода медсестры Дирк говорит:
– Прости, что накричал. Тяжело, когда бросаешь пить – все время на взводе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ничего страшного, – пожимает плечами Сол. Он встает, забирает куртку со спинки кресла. – Отдыхай.
– Между прочим, я подумал о твоем предложении…
– Ты об Уотлбуне?
– Ага. – Отец шмыгает носом. – Не могу же я вечно делать вид, будто острова не существует?
– И что? Ты поживешь у меня?
– Да, поживу, – соглашается Дирк.
Сол останавливается у мотеля, глушит двигатель, но не выходит из машины. Ева должна ждать его в комнате, и они вернутся на Уотлбун. Сол ушел, когда она еще спала – рука поперек подушки, веки слегка подрагивают.
Он точно знает, почему сидит здесь, на парковке у мотеля, и слушает, как гудит остывающий двигатель: боится постучать в дверь и услышать от Евы, что все это было ошибкой.
Чем дольше Сол не выходит из машины, тем больше деталей прошлой ночи он вспоминает: какая гладкая у Евы кожа, как с ее губ срывались стоны.
Сол вынимает ключ из зажигания и вылезает из пикапа. Ну же, соберись. Он поднимается по бетонной лестнице к ее номеру, громко стучит в дверь и ждет, засунув руки в карманы. На стоянке вдруг с ревом оживает мотоцикл. Звук напоминает ему старый байк Джексона, который тот купил у парня в лодочной мастерской. Брат надевал джинсы и потрепанную кожаную куртку и все лето разъезжал по округе. Говорил, что ему удалось соблазнить кучу девчонок.
Вдруг Сол ясно представляет брата вместе с Евой, и от чувства вины и ревности напрягается все тело. Невыносимо думать о том, что Джексон обнимал ее за талию, касался ее губ. Сол не вправе ревновать, ведь Ева была женой брата, однако места для разумных мыслей в голове не осталось.
Он шумно выдыхает. Хватит думать о Джексоне. Он стучит еще раз – громче. Приглаживает рукой волосы. Господи, как мальчишка на первом свидании! Опирается на дверь, прислушивается. Внутри тишина.
Сол отходит, смотрит на номер комнаты. Нет, не ошибся. Глядит на часы: полдень. Неужели Ева ушла? Может, испугалась? Черт, не стоило так спешить.
Он вынимает из кармана телефон и собирается набрать номер Евы, как вдруг слышит:
– Мне звонишь?
На Еве простой топ кремового цвета, вид свежий, глаза ясные и широко раскрытые.
– Ходила за кофе.
– Понятно, – с облегчением говорит Сол.
Она подает ему стаканчик со скромной, едва заметной улыбкой.
– Как отец?
– Его наконец смогли покормить. Будем надеяться, скоро окрепнет.
– Это хорошо. Когда ты теперь его навестишь?
– Завтра после работы.
Ева открывает комнату.
– Только возьму сумку.
Сол заходит следом. В затхлом номере стоит запах мыла и духов Евы. Он смотрит на кровать – одеяло откинуто. Здесь Ева лежала рядом с ним.
– Вроде бы все. – Ева собрала вещи в сумку.
– Давай я понесу.
Сол забирает сумку. Ева останавливается, смотрит на него. У Сола выскакивает сердце из груди.
– Все нормально?
Ева не спеша кивает:
– Думаю, да.
Пикап отъезжает, поднимая облако красной пыли. Ева с улыбкой идет к хижине. Сол поцеловал ее на прощание, слегка оцарапав щетиной – было приятно. Даже больше, чем приятно.
Залив очень красив: от легкого бриза по поверхности идет рябь, но море достаточно спокойное – можно понырять. Надо занести вещи и посмотреть, прозрачная ли вода.
Ключ от хижины лежит под булыжником в крапинку. Ева открывает дверь, снимает сумку с плеча, заходит внутрь.
И замирает.
По затылку пробегают мурашки. Такое чувство, что в доме кто-то был.
Ева кладет сумку на пол, осторожно проходит вперед.
– Кто здесь?
Тишина.
Ева осматривается. Все на своих местах, однако что-то не так.
Запах!.. Ева замирает. Чувствуется легкий аромат кожи и мускуса. Аромат Джексона.
По телу разливается холод. Комната полнится его запахом, словно Джексон только что, буквально минуту назад был в хижине.