важный ресурс для получения научной информации (но только при наличии информированного согласия родителей).
Надо ли пересматривать четырнадцатидневный лимит?
В декабре 2016 года моя команда опубликовала исследование, в котором описывалось культивирование человеческого эмбриона в лабораторных условиях семь дополнительных дней, до тринадцатого дня. В тот же месяц меня пригласили выступить на конференции в Лондоне, которую устроила организация Progress Educational Trust, разъясняющая общественности суть эмбриологических исследований. На конференции выступала и Мери Варнок по теме «Переосмысление этических аспектов эмбриональных исследований: геномное редактирование, 14 дней и дольше». Там мы и познакомились.
Как она позже признается в интервью с Роджером Хайфилдом, для нее стал сюрпризом тот факт, что понадобилось больше тридцати лет на разработку методов культивирования эмбрионов в течение периода, близкого к четырнадцати дням, рекомендованным в ее докладе 1984 года. Возможно, это говорило о том, насколько мало она была знакома с научными подробностями. В биологии человека есть важный этап, который делает культивирование человеческого эмбриона дольше одной недели особенно трудным. В течение этой первой недели человеческий эмбрион не увеличивается в размерах, только дробится на все более мелкие клетки, плавая в фаллопиевой трубе — среде, которую относительно легко сымитировать в лабораторных условиях. Через неделю после оплодотворения развивающийся эмбрион имплантируется в матку, чтобы прочно в ней закрепиться.
И лишь тогда эмбрион, лелеемый материнскими гормонами и факторами, начинает расти. Таким образом, это гораздо более сложная и насыщенная среда, которую, как показала практика, труднее воспроизвести в лабораторных условиях. Но раз нам это удалось, мы могли бы выяснить, как человеческий эмбрион растет и формирует отдельные ткани (эпибластный диск, амнион и гипобласт), которые начинают взаимодействовать. Тем не менее дискуссия на конференции в Лондоне была посвящена и этическим вопросам, поднятым этим исследованием: если возможно культивировать человеческий эмбрион дольше четырнадцати дней, насколько это позволительно с этической точки зрения?
Я вошла в лекционный зал Института детского здоровья (Университетский колледж Лондона) ровно в тот момент, когда Мери Варнок поднялась, чтобы обсудить правило четырнадцати дней и возможность его пересмотра в свете нашего технологического прорыва. Она согласилась, что да, продление срока позволило бы получить огромное количество информации, но нет, требовать продления слишком рано, ведь мы всего лишь приблизились к этому пределу.
В своей речи она, как и я, утверждала, что обществу нужно время, чтобы понять суть того, почему ученые могут и хотят культивировать эмбрионы еще дольше. В конце концов, понадобилось шесть лет, чтобы рекомендации из доклада 1984 года перешли в закон 1990 года, и за это время публика привыкала к самой идее экспериментирования на человеческих эмбрионах. Исследования, проведенные между седьмым и четырнадцатым днями развития эмбриона, предоставят новые сведения о причинах ранних выкидышей или способах профилактики или лечения расстройств, появляющихся в этот период. Они могут повысить эффективность ЭКО, позволив ученым идентифицировать маркеры успешного развития эмбриона, лучше разобраться в причинах его ранней потери во время беременности, глубже исследовать влияние на эмбрион лекарств, нездорового образа жизни или токсичных соединений, а также раскрыть механизмы развития некоторых аномалий развития, от врожденного порока сердца до биохимических и хромосомных нарушений. Необходимое для этой работы время предоставит обществу передышку и поможет ему решить, насколько ценны такие исследования и оправдывают ли они внесение изменений в существующее законодательство.
На момент написания этой книги многие полагали, что ради научного и терапевтического прогресса можно продлить срок культивирования эмбрионов на неделю или около того. Однако для установления нового предела надо тщательно очертить этические рамки, как поступила Мери Варнок десятки лет назад.
За четырнадцатидневным пределом существует несколько точек, через которые можно провести новую черту. Одна из них — самые ранние зачатки центральной нервной системы (формирование нервной трубки), появляющиеся примерно на двадцать первый день, то есть более чем через семь дней после образования первичной полоски (заметьте, что способность чувствовать боль возможна только при наличии связей с корой головного мозга, которые устанавливаются лишь на двадцать четвертой неделе беременности) [32]. Другая возможная граница — раннее развитие сердца эмбриона, которое представляет собой первый сформированный и функционирующий орган, появляющийся между шестнадцатым и двадцать четвертым днями, то есть почти через десять дней после образования первичной полоски [33].
Эта дискуссия имеет отношение к тому, что я думаю о любом изучаемом мною живом существе. Каждый в моей лаборатории обучен проявлять уважение к ранним мышиным эмбрионам. У меня есть правило, согласно которому специальные совещания, семинары, кофе-паузы и другие отвлекающие факторы обязаны ждать, пока не закончится эксперимент с мышиными эмбрионами и их не вернут в безопасную среду инкубатора, где они продолжат развиваться, словно в теле матери. И горе любому в моей лаборатории, кто не относится к жизни с уважением.
Никаких скользких путей
Двадцать пятого июля 2018 года мой соавтор Роджер Хайфилд помог организовать и отпраздновать сорокалетие Луизы Браун на серии мероприятий в Лондонском музее науки, где собралось около трех с половиной тысяч человек [34]. Сама Луиза появилась вместе с ним в музейном театре и была почетным гостем на специальной вечеринке, проходившей в том же музее на выставке «ЭКО: шесть миллионов детей спустя».
На вечеринке было примерно две сотни человек, включая Дженни Джой, дочь Роберта Эдвардса; Грейс Макдональд, маму второго ЭКО-ребенка; Мартина Джонсона, бывшего аспиранта Роберта Эдвардса и почетного профессора репродуктологии в Кембриджском университете, вдохновившего меня своими исследованиями клеточной полярности; Кея Элдера, клинического ассистента Патрика Стептоу; Джона Уэбстера, который помогал Луизе появиться на свет; множество тех, кто родился с помощью ЭКО; специалистов по репродукции и многих других. Было очевидно, что ЭКО принесло счастье многим людям, и это благодаря заверениям, полученным публикой и пациентами от Управления по оплодотворению и эмбриологии человека — первого в мире органа власти, регулирующего лечение бесплодия и исследования эмбрионов, который был создан усилиями Мери Варнок.
Лимит, закрепленный в правиле четырнадцати дней, существует уже больше тридцати лет, и для его изменения, безусловно, понадобится решение обеих палат парламента. Хотя четырнадцатидневный лимит никогда не удовлетворял всем взглядам и ценностям общества, он бесспорно способствовал научному прогрессу, одновременно сохраняя доверие публики как к научным исследованиям, так и к системе регулирования. Теперь, когда настало время пересмотреть лимит, мы можем сделать это и не бояться, что перемены вызовут хаос.
Однако мы не должны считать Великобританию эталоном добра и справедливости, ведь в разных странах свои культурные нормы, ценности и представления о риске и выгоде, и нам придется к ним прислушиваться. Не следует и уклоняться от дебатов, поскольку это может привести к