адвокат подозреваемого или же особо строгий судья наверняка его прижучат, но пока что ему все сходило с рук.
Наконец, внутри цилиндра замка раздался щелчок: дверь открыта! Самодовольно улыбнувшись (отмычка еще ни разу его не подводила), Эрик осторожно раскрыл скрипучую дверь и заглянул внутрь. На всякий случай он достал из кобуры пистолет, хотя был уверен, что квартира почти наверняка пуста.
Эрик прошел в полутемную прихожую. Воздух казался недвижимым и затхлым, будто помещение не проветривали несколько дней. Под ногами что-то хрустнуло. Эрик посмотрел на пол и увидел предмет, на который наступил. Это были разломанные солнцезащитные очки необычной конструкции: осколки левой линзы представляли собой черный пластик, в то время как разбитая правая линза была сделана из обычного темного стекла.
Странно.
– Есть тут кто? – для проформы позвал Эрик, не ожидая ответа. – Это Департамент Противодействия. Если здесь кто-то есть, то дайте о себе знать.
Его голос растворился в тишине, царившей в квартире. Пожав плечами, Эрик прошел в гостиную, а затем в спальную комнату. От его меткого взора не ускользнули признаки поспешного бегства: раскрытые шкафы и ящики, вываленная на пол одежда, коробка из-под обуви с разбросанными рядом папками.
Эрик подошел ближе и, присев возле коробки, принялся изучать лежавшие рядом с ней документы. Он нисколько не удивился, когда понял, что держит в руках досье на жертв Тарьи Нурми. Папки были подписаны их именами: «Симон Хост», «Петер Вирхофф», «Микаэль Фебер».
Судя по всему, девчонка тщательным образом собирала о них любую информацию. Здесь были тайком сделанные фотографии мужчин, распечатки из Интернета и газетные вырезки с любым упоминанием дел Вирхоффа и Фебера, график дежурств Хоста. А еще – написанные аккуратным почерком заметки вроде «часто работает допоздна», «гуляет в парке по вечерам», «закупается в гипермаркете по четвергам с 22:00 до 22:40».
В собранных материалах не хватало только папки, посвященной Филипу Куверту, но Эрик уже знал, в чьих руках она сейчас находится.
Он выпрямился и еще раз огляделся, заметив на комоде пустую фоторамку: скорее всего, Тарья забрала на память находившийся там снимок, и Эрик догадывался, что было на нем изображено. Девчонка мстила за своих родителей – самых дорогих, любимых и близких людей в ее жизни, после смерти которых она осталась одинокой и озлобленной на весь мир, но прежде всего – на Филипа Куверта, которого она считала виновным в гибели отца и матери. Заодно она уничтожала людей, которые помогли ему избежать справедливого наказания.
Эрик по очереди выдвинул ящики комода. Среди скомканной одежды, давно не знавшей утюга, он обнаружил толстую папку с документами. Пролистав бумаги, Эрик понял, с чем имеет дело: это оказалась медицинская карточка Тарьи Нурми – с младенческого возраста до подростковых лет. И среди бесконечных записей врачей, сделанных неразборчивым почерком, внимание Эрика привлек один старый, уже пожелтевший рецепт – вернее, фамилия и инициалы доктора, подписавшего бланк. Меньше всего он ожидал увидеть эту фамилию в медицинской документации Тарьи Нурми…
– Кто вы такой и что вы здесь делаете? – раздался за спиной строгий голос, а затем – грозный собачий рык.
Глава 31
Руна вела свой старый верный «Фольксваген Поло» по шоссе Т-13. В этот ранний час из Нивенштадта в Гронтвик направлялось не так много машин, а вот по встречной полосе поток автомобилей оказалось более плотным: жители пригородов спешили на работу в мегаполис. По сторонам от трассы сплошной стеной тянулись деревья, словно безмолвные наблюдатели, следившие за бесконечным движением на дороге.
Справа от Руны на пассажирском месте сидел Филип Куверт. Она успела хорошо его рассмотреть еще в аэропорту, когда встретила возле информационной стойки. Филип Куверт имел статный, если не сказать импозантный вид: высокий, плечистый, с ровной осанкой, он был одет в деловой костюм из дорогой ткани, который дополняли столь же дорогие ботинки и ремень из коричневой кожи, а также галстук со стильным абстрактным узором – наверняка подарок жены на день рождения или Рождество.
Руне даже стало немного неловко, когда она подошла к Куверту в аэропорту и, показав удостоверение, представилась агентом Департамента Противодействия. Надо было отдать должное Куверту: увидев перед собой худенькую девчонку с ссадинами и лейкопластырями на лице, он попытался скрыть удивление и сделал вид, будто юный возраст и побитый вид агентессы Департамента не сильно его смущает.
Руна помнила, что Филип Куверт являлся личным советником Виктора Дерлига – одиозного магната, имя которого не сходило с газетных полос и новостных сайтов. Дерлиг сколотил баснословное состояние в молодом возрасте, но, очевидно, несмотря на незаурядные способности к зарабатыванию денег, даже такому вундеркинду, как он, иногда (а может быть и всегда?) требовались советы солидных людей со строгими голосами и суровыми взглядами. Именно таким человеком и был Филип Куверт.
Руна мельком взглянула на него в зеркало заднего вида. Он сидел ровно, расправив плечи и устремив взор на дорогу. Казалось, Филип Куверт своим видом олицетворял саму невозмутимость – если бы не вздутые желваки, нервно сомкнуты губы и сжатые кулаки, которые словно были готовы нанести удар невидимому врагу.
Вдруг Куверт шумно вздохнул и отвел взгляд от дороги, как будто ее созерцание доставляло ему физическую – или психологическую? – боль.
– Вот здесь все случилось, – тихо проговорил он.
Руна поняла, что он имел в виду. На шоссе Т-13, соединявшем Нивенштадт с северо-западными пригородами, в том числе с Гронтвиком, произошла та самая трагедия: внедорожник Филипа Куверта сбил насмерть Андерса и Кристину Нурми и покалечил их дочь Тарью, которая теперь отчаянно мстила за смерть родителей.
– Каждый раз, когда я здесь проезжаю, сердце словно останавливается, – едва слышно добавил Куверт. – Мы с женой даже думали продать особняк в Гронтвике, чтобы больше не ездить по этому шоссе, но дочь слишком любит наш загородный дом.
«Жена», «дочь»… Руна мысленно повторила эти слова, стараясь скрыть горькую ухмылку: у Филипа Куверта по-прежнему была семья, а вот у Тарьи Нурми не осталось никого. И те чувства, которые испытывала девушка, оставшаяся сиротой, были хорошо знакомы самой Руне…
– Тарья считает, что вы были пьяны, когда сбили ее родителей, – сухим тоном сказала Руна: с одной стороны – чтобы задеть Филипа Куверта, который по непонятной причине был ей неприятен, с другой стороны – чтобы самой отвлечься от тяжелых воспоминаний, вызванных ассоциациями с судьбой Тарьи Нурми.
– Это неправда. – Куверт метнул на Руну недовольный взгляд, а в его голосе появились нотки возмущения. – Мне очень жаль эту девочку, но во время суда она только и занималась тем, что клеветала на меня! Я был абсолютно трезв за рулем, и этот факт подтвердило медицинское освидетельствование!
– Тарья утверждала, что вы пошатывались, когда вышли из машины, и говорили по телефону заплетающимся языком, – не унималась