Местный экземпляр был явно из последних. Внешне он чем-то напоминал Лукаса — тоже был смазливеньким блондином, но при этом его "красота" разила чем-то пошлым и искусственным. Вон, духов-то на себя повыливал — отдушка с ног сбивает!
— Хороший материал не соберешь за три дня, — попытался возразить мой секретарь. — Но процесс уже идет. Я почти…
Хлыщ поморщился и прервал его легким движением кисти.
— Ох, управлять творческими личностями — одна морока. Знаем мы эти ваши "процесс идет"! Шатаетесь непонятно где весь отпущенный на статью срок, на луну любуетесь и прочим романтическим бредом занимаетесь. А потом приходите и ноете, мол, ничего не успели, так как Муза вас не посетила… А у нас, редакторов, — номер на носу, между прочим! Нам не до каких-то там Муз!
Ну, тут он в чем-то оказался прав. Луна — была, шатанье непонятно где и прочий "романтический бред" — тоже… А в остальном он несправедлив к Мальку. Тот старался разговорить меня, как мог, только "объект" тщательно саботировал любые поползновения в сторону своей личной жизни… Даже неловко, что я такой скрытный оказался!
— Простите, мистер Уилкис, — слабым голосом выговорил Малькольм. — Дайте мне еще три дня, и я обещаю предоставить обещанную статью.
— Можешь не стараться, — очень" ответственный" и очень "деловой" редактор встал из-за стола и подошел к Мальку. Судя по его франтовской одежде, в модных магазинах и перед зеркалом он проводил не меньше времени, чем за томительным ожиданием загулявшихся корреспондентов. — Я и так уже понял, что ничего от тебя не дождешься. Глянул одним глазком твои прежние писульки — чистое графоманство!
— Но мистер Уилкис-старший полностью одобрил мои первые статьи! — Малек аж за сердце схватился. — Хвалил, обещал повысить жалованье…
— М-да, вот чего не понимаю, того не понимаю… — состроил задумчивую гримасу начальник Лукаса. — Отчего отец так покровительствует тебе? Ни таланта, ни усердия, ни пробивных способностей… — Уилкис небрежным движением взял Малькольма за отворот жилета, словно рассматривая ткань, из которой он пошит. — Будь моя воля, ноги бы твоей здесь больше не было… И откуда у тебя такая хорошая одежда вдруг появилась, скажите на милость?
Меня аж затрясло от негодования, а Малек отреагировал иначе. Он не сбросил руку обидчика и ничего не ответил. Вместо этого юноша затрясся. Вот прямо взял и затрепыхался перед этим хмырем, будто лист на ветру. Нет, это просто неописуемо! Почему он позволяет так разговаривать с собой? Зачем терпит и молча спускает унижения?!
Так, подождите-ка…
А не тот ли это сердцеед из вчерашнего разговора в пабе? Который работает вместе с Лукасом в издательстве и общение с которым приносит ему нестерпимую муку?!
Я так поразился внезапно пришедшей в голову догадке, что отпустил дверь и та чуть не стукнула меня по лбу. Очевидно же — как Малек смотрит на него, как робеет и теряется в его присутствии… Это точно он!
Но как такое возможно? Неужели этот слащавый "мистер Уилкис" может нравится тебе, Лукас?.. Ладно, что он мужчина — так ведь он же при этом совершенно непереносимый мужчина! Такой манерный, такой пижонистый и долговязый… Ты разочаровываешь меня, Лукас!
— Подумай, Лукас, — словно вторя моим мыслям, продолжал тем временем редактор. — Если ты не справляешься с нагрузкой — то всегда можешь поискать газету попроще, если действительно считаешь, что без писательства тебе никак… Мы, в "Лондонском грифе", привыкли выдавать отменную производительность. Профессионализм — наше основное кредо, и дилетантам нет места в команде, да и вообще…
Он так увлекся своими разглагольствованиями, что не сразу заметил, как в кабинете появился еще один человек. Я. Обвинения в непрофессионализме стали последней каплей в чаше моего терпения.
— Милейший, а вы по какому вопросу? — озадаченно спросил Уилкис, и сразу же получил ответ — невербальный.
Я размахнулся и с оттяжкой ударил его в лицо. Читал его статьи и не оценил, значит? А я не читал, но уверен — Малек отменный журналист! Что ему этот ваш замызганный "Лондонский гриф"? Он может писать хоть в "Нью Йорк Херальд", хоть в сам "Таймз"!
Редактор пошатнулся и упал (скорее присел) на пол. Сделал он это очень аккуратно — чтобы не повредить костюм, наверно.
— Предупреждаю — уволишь ЕГО, и тебе конец, — процедил я. — Статью свою получишь скоро. Ясно?
— Кто это, Лукас?.. — ошалело спросил Уилкис, держась за ушибленную щеку и тараща на меня глаза.
— Человек с ужасной репутацией. И прекрати "тыкать" ему. Его зовут мистер Малькольм, если ты забыл!
Я наклонился, чтобы ударить засранца еще раз и добавить своим словам больше веса, но Малек бросился на помощь своему возлюбленному.
— Не надо, лорд Кавендиш… — он повис у меня на локте всем своим тщедушным телом и потянул на себя, пытаясь оттащить прочь. — Пожалуйста, не бейте мистера Уилкиса больше!
Жалеет его, как же! Переживает, как бы я не попортил его симпатичную мордашку… Ладно, так уж и быть. Спустим на первый раз.
Я отряхнул ладони и направился к выходу. Малькольм, охая и то и дело оглядываясь на поверженного неприятеля, кинулся вслед за мной. Мы молча миновали длинные коридоры с лестницами и вышли на свежий воздух. Оказавшись на улице, Лукас схватил меня за руку и развернул к себе. Он часто моргал, и я не знал, чего мне хотелось больше — грубо встряхнуть парня, чтобы привести в чувство, по-отечески обнять его или вернуться в издательство и снова наподдать Уилкису.
Только не плачь из-за этого поганца, прошу… Разве ты не видишь, что он тебя недостоин? У меня у самого сердце не на месте из-за этой ситуации!
— Зачем?.. — наконец еле слышно выговорил он. — Вы… вы…
— Чудовище, — мрачно откликнулся я. — Знаю.
***
Ты любишь мистику, Малек?
Мы шли уже больше часа. Дома, проспекты, аллеи, снова дома. Целые кварталы один за другим. Малькольм, наверное, думал, что мы идем бесцельно, а я медленно (просто не помнил точной дороги), но уверенно вел нас к цели.
Разговор не клеился. В груди свербело и болело, Малек тоже отводил глаза и периодически шмыгал носом. Я несколько раз замечал, что рефлекторно пытаюсь взять его за руку, и каждый раз одергивал себя и прятал ладонь глубоко в карманы брюк.
Карманы… не далее как ночью маленький журналист самозабвенно копался в них, чем подарил мне парочку приятных и волнующих моментов. Знаю, он старается не думать об этом и мысленно успокаивает себя тем, что я был настолько пьян, что ничего не запомнил…
А я запомнил. Все запомнил.
Сам был бы рад забыть, приглушить связанные с ним эмоции… Но не могу. Невинная шутка — иррациональное влечение к собственному секретарю — затянулась и приобрела масштаб душевного бедствия.
Что же это получается — я запал на собственного… слугу? Штучки в духе Марс, будь она неладна. Как говорится, не суди, да не судим будешь. Кстати, близилась вторая половина дня, а я всего раз вспомнил о бывшей невесте, и то без содрогания. Неужели я наконец-то "излечился" от нее? И начал жить полной и счастливой жизнью… лишь для того, чтобы заболеть снова?
Я тихо выругался. Господи, ты наказываешь меня или смеешься надо мной?
Через час терпение начало покидать Лукаса.
— Ваша Светлость, а можно поинтересоваться, куда вы идете?
— Мы идем, Малек, мы, — поправил его я.
— И куда же мы идем, Ваша Светлость? Может ли такое быть, что МЫ вовсе не хотим туда идти? — голос Малька прозвучал почти едко.
Хорошо. Значит, оправился после встречи с бывшей пассией.
— Как бы то ни было, мы пришли! — победоносно заявил я: нужная вывеска показалась как нельзя вовремя.
Парень повернулся в направлении моей руки и недоуменно свел брови на переносице.
— "Спиритический салон леди Чаттерлей"… А зачем нам туда?
— Затем, что тебе срочно нужен материал для новой статьи.