Читать интересную книгу Битвы, изменившие историю - Флетчер Прэтт

Это привело к тому, что протестантский союз уже был воссоздан на дипломатической основе. Только Иоганн Георг Саксонский придерживался нейтралитета. Яков I, король Англии, обещал ссудить протестантов деньгами, но не исполнил обещание, штаты Голландии обещали помочь войсками, которые не замедлили выступить и сформировали ядро армии под руководством бывалого наемника графа Эрнста фон Мансфельда. Несмотря на то что он несколько раз терпел поражения от фон Тилли, граф по-прежнему считался отличным солдатом. А самое важное, что к союзу примкнул король Дании Христиан IV.

Датского короля нельзя было недооценивать. Он заслуженно пользовался репутацией опытного военачальника. Он основал мощную армию и датский флот, ставший сильнейшим в Европе, был главой самого крупного, процветающего и могущественного государства Севера. Фердинанд понимал, что одно дело — воевать с неорганизованными богемскими новобранцами и наемниками, призванными пфальцграфом, и совсем другое — на два фронта сражаться с датским королем и соединенными протестантскими силами под руководством Мансфельда. К тому же фон Тилли, хотя с формальной точки зрения и служил Католической лиге, на самом деле был генералом Максимилиана Баварского. А поскольку курфюрст Максимилиан уже претендовал на долю Пфальца, цена за услуги фон Тилли должна была вырасти.

Таким образом, перед Фердинандом II стояла сложная дилемма, когда на сцену выступил Мефистофель в образе чеха по имени Альбрехт Венцель Евсевий фон Вальдштейн, известный в истории как Валленштейн. К 1617 году он разбогател с помощью женитьбы и продолжал богатеть, набирая войска для богемской войны. Он был связан с банкирским домом де Вито, имевшим патент на чеканку серебряных монет в Богемии, одолжил императору до миллиона флоринов и был одним из тех, кто получил выгоду от протестантских конфискаций. На эти средства он приобрел целое владение и был титулован герцогом Фридландским. Это был высокий смуглый человек, он отличался беспощадностью, никогда не смеялся и предпочитал управлять людьми страхом. Свидетельств о том, что у него была совесть, не сохранилось. Когда-то он входил в протестантскую секту богемских братьев, но, обладая даром предвидения, вовремя сменил конфессию и оказался на гребне волны. Его истинной верой оставалась астрология, но величия в ратных и гражданских делах он добился своим умом, не имея никакого образования. Таков был человек, сделавший предложение, от которого Фердинанд не мог отказаться: мобилизовать 50-тысячную армию и без оплаты Фердинандом отправить ее воевать за интересы империи, если ему будет позволено встать во главе.

Это была армия наемников, но Валленштейн платил им не из своего кармана. Он отправился в завоевательный поход и сделал так, чтобы поход окупил сам себя. Его войска получали хорошее питание и довольствие, а расходы оплачивали те земли, через которые они проходили. Сначала его армия представляла собой разношерстное сборище, но под влиянием дисциплины, с помощью страха и системы поощрений переплавилась в единое целое. В 1626 году он подготовил армию к походу и двинулся на север, чтобы совместно с фон Тилли открыть военные действия против Мансфельда и короля Христиана.

Фон Тилли выступил на Христиана вдоль Эльбы и нанес ему серьезное поражение, а Валленштейн в Саксонии разбил Мансфельда и отбросил его в направлении Силезии. Валленштейн по пятам следовал за армией Мансфельда, разбил ее в декабре 1626-го и заставил ее военачальника выйти из игры. Между тем фон Тилли преследовал Христиана в Голштинии. Валленштейн повернул назад, чтобы присоединиться к нему, принял командование обеими армиями в качестве верховного главнокомандующего, снова разбил Христиана и наводнил всю Ютландию имперскими войсками. Датчане погрузились на свои корабли, а Валленштейн направился в балтийские провинции. Мекленбург и Померания были захвачены, и в марте 1628 года Фердинанд даровал своему генералу титул герцога Мекленбургского, сместив протестантского правителя. Король Христиан подписал мир, который полностью вывел его из войны, и в марте 1629 года Фердинанд увенчал свой труд эдиктом о реституции.

К тому времени из главных протестантских государств северной Германии остались Саксония и Бранденбург, курфюрсты которых были либералами, желавшими, чтобы от них отвязались. Еще было много мелких княжеств и вольных городов, принадлежавших к старой Ганзейской лиге, разрозненных и неспособных противостоять силе империи, имевшей в своем распоряжении Валленштейна. Эдикт о реституции требовал, чтобы эти княжества и вольные города вернули католической церкви все, что было секуляризовано после 1552 года; все архиепископы, епископы и аббаты должны были получить назад свои епархии и полное владение над землями, потерянными в ходе Реформации; все ставшие протестантскими церкви должны были открыться для католических месс. Фердинанд собирался водворить католичество в северной Германии, как это было сделано в Штирии и Богемии; перед лицом 80-тысячной армии Валленштейна никто не смел сопротивляться. «Слишком много местных вольностей! — воскликнул новый герцог Мекленбургский. — Нам нужно одно государство, одна вера и один монарх, как в других странах!»

Но окончательные шаги были предприняты без участия Валленштейна. В 1630 году в Регенсбурге был созван имперский сейм, где даже представители католических княжеств выразили обеспокоенность тем, каким способом герцог Фридландский и Мекленбургский содержит и кормит свои войска (которые прошли по протестантским и католическим землям), и его растущими претензиями (казалось, вскоре он протянет руку к самой империи). Фердинанд был вынужден отстранить его. Валленштейн удалился в свой богемский замок; на его место генерала Священной Римской империи и Католической лиги назначили фон Тилли, который должен был завершить работу по восстановлению католичества.

III

Казалось, этот процесс находится полностью во власти фон Тилли и возглавляемой им армии, поскольку сопротивление встречалось лишь на местах. Но он привлек внимание одного человека с широким лбом, проницательным взглядом, щетинистыми усиками, остроконечной бородкой и невероятным талантом к интриге — Армана Жана дю Плесси де Ришелье, первого министра Франции. Он ничего не имел против возвращения католичества, ибо и сам был кардиналом; но ему не нравилось то, как во главе разных государств оказываются немецкие князья только милостью императора. Император, имея громадную территорию в своем распоряжении, способный с пустого места мобилизовать такие силы, как армия Валленштейна, объединившийся с испанскими Габсбургами, может вскоре решить, что вторым номером у него в списке стоит Франция. Ведь Ришелье помог королю Христиану Датскому деньгами. Теперь он обратился к единственной оставшейся силе, которая могла противопоставить что-то огромной империи Фердинанда, и согласился на условия, которые давно предлагал король Швеции: единовременная сумма сразу плюс 400 тысяч риксдалеров в год и содействие Франции в заключении перемирия между Швецией и Польшей, которые находились в состоянии войны.

Доклады французских дипломатов были превосходны, но вряд ли Ришелье полностью отдавал себе отчет в том, что именно он получает. Во всей Швеции, включая владения на востоке Балтики, проживало меньше полутора миллионов человек, в три раза меньше, чем в Англии, и в десять раз меньше, чем в землях Габсбургов. Ведя хищническую политику, характерную для того времени, Швеция годами воевала с несравнимо более сильной католической Польшей, король которой претендовал на шведский трон, вдобавок приходилось сдерживать Московию и Данию. Наверняка Ришелье знал о маленькой шведской нации только то, что она предоставила подкрепления и военно-морскую помощь Штралзунду, когда Валленштейн осадил его в 1628 году, занимаясь покорением ганзейских городов, и что помощь шведов оказалась результативна. Ришелье также было известно, что оглушительное поражение в Штуме заставило поляков заключить перемирие. Поскольку шведский король собственному народу сообщил об этом в обращении величиной в один абзац, то кардинал едва ли мог знать намного больше.

Ему определенно не было известно о том, что он втянул в конфликт одного из величайших государственных мужей эпохи Акселя Оксенстьерну и одного из величайших полководцев всех эпох Густава-Адольфа II, которого Наполеон сравнивал с Александром Македонским. Между знанием и незнанием есть зона полузнания, которой Ришелье вряд ли интересовался и упустил из виду некоторые технические вопросы. Этими техническими вопросами занимался сам Густав-Адольф; его воспитывали для войны и в ожидании войны, но ему пришлось стать Филиппом и Александром в одном лице. Кипучая энергия семейства Ваза, к которому он принадлежал, побуждала его браться за все сферы человеческой деятельности (он бегло разговаривал на девяти языках, проектировал здания и сочинял гимны, которые поют до сих пор), но именно войне он посвятил свои основные силы и способности.