маниакально стремился. Потому в том числе и достигал максимальной достоверности.
«Исполнение картины, хоть и тщательно созревшей в голове отца… долго откладывалось из-за бесснежья. В 1863 году до самой глубокой зимы не выпало ни снежинки. Наконец пошел снег. Едва он успел достаточно плотно устлать землю в саду отца, как он немедленно принял меры, заставив слуг истоптать этот снег и изрыть землю возами. Она приняла грязный, печальный вид, какой именно требовался. Только тогда отец начал работать, разместив своих моделей верхами, несмотря на стужу… На его счастье погода выстояла в течение всего необходимого срока…»
Из воспоминаний сына Эрнеста Мейссонье, Шарля. Так его отец создавал «1814. Кампания во Франции». Моя любимая картина Мейссонье. Первую из своих самых знаменитых картин. Почему он фактически начал с конца? Почему не с триумфов вроде Аустерлица или Фридланда, а с драмы кампании 1814 года?
У меня простой ответ на этот вопрос. Душа. Душа художника. Спустя ровно полвека Мейссонье пережил события как личную трагедию. И он начал свою «наполеоновскую эпопею» с драмы. Со своего отношения к истории. Души французов, почти в каждой из которых со времен императора жил воин. Потому англичане не могли рисовать войну так, как французы. А Мейссонье делал это лучше всех.
…По своему обыкновению, художник решил нарисовать небольшое полотно. Как-то в его мастерскую заглянул известный парижский финансист Делагант, меценат и любитель искусств. Делагант поинтересовался, над чем сейчас работает Мейссонье. Тот ответил – над картиной, которую собирается назвать «1814 год». Финансист сильно удивился. Как? Такой значительный сюжет – и столь малый размер?! Началась непродолжительная дискуссия. Делагант предложил «соломоново решение». Он заплатит очень солидные деньги за свой портрет, но оставит за собой право на покупку картины «1814», только Мейссонье нарисует ее на большом холсте.
Портрет Мейссонье нарисовал быстро, а когда Делагант пришел его забирать, предложил финансисту новый размер для «1814». Сорок девять сантиметров в высоту, семьдесят пять – в ширину. Не так уж и много, но такой она и будет. Еще: в какой-то момент «1814 год» будет самой дорогой картиной в мире, нарисованной живущим художником.
Кстати, моделью для изображенного на картине Наполеона стал… сам Мейссонье. Как вспоминал Шарль Мейссонье, отцу не понравилось, как костюм императора сидел на довольно «плотном малом». Мейссонье все примерил – и остался доволен.
«На белой лошади, присланной ему из императорских конюшен, он занял место модели, приказал поставить перед собой зеркало и с лихорадочной энергией стал списывать свой силуэт и фон, на котором он выделялся. Было холодно, ноги у отца застывали в металлических стременах; чтобы согреть его, под ногами у него держали грелки и недалеко от руки жаровню, над которой время от времени он согревал свои застывшие пальцы».
…Дюма-отец был близким другом Мейссонье. Великий писатель написал о великом художнике: «Всмотритесь в самый маленький, незначительный из его этюдов. Этот маленький кусочек… поглотит вас совершенно, как он поглощал его творца, самого художника. Он будет расти перед вашими глазами, пока не станет велик, как сама природа, – и это оттого, что для Мейссонье, даже в течение нескольких часов его жизни, на всей земле не существовало ничего, кроме натуры, которая была перед его глазами… Все способности этого тонкого художника, всегда подчиненного правде, были поглощены единой мыслью: выразить движение, характер, жизнь».
Как всегда, у Дюма много слов. Но – правильных. И про «маленький кусочек» точно подмечено. В 1890 году картину Мейссонье «Октябрь 1806 года», совсем небольшую, в Салоне повесили одну на всю стену. Для наглядности.
…«1814 год» ведь не поражает размерами. И композиция довольно простая. По грязному снегу едет Наполеон, за ним – его штаб. Рядом – вереница безымянных солдат. Они идут навстречу поражениям. Ты это сразу понимаешь. Драматизм и необыкновенное достоинство. Браво, месье Мейссонье!
Ученик, превзошедший учителя? Детай
«Примите за правило никогда не быть собою довольным. Плох тот художник, который удовлетворяется первым результатом, первым усилием».
Эти слова Мейссонье постоянно говорил своему лучшему и любимому ученику – Эдуарду Детаю. Детай урок хорошо усвоил и, как считают некоторые, в чем-то даже превзошел своего учителя. Мне больше нравится Мейссонье, но то, что два художника вполне сопоставимы по таланту, – чистая правда.
«Путь наверх» у Эдуарда Детая, конечно, попроще, чем у его учителя. Да и семья побогаче. Отец занимался поставками в армию, так что он фактически вырос в военной среде. Биографы любят вспоминать и тот факт, что двоюродная бабушка баталиста была женой самого адмирала Вильнева, командовавшего французским флотом при Трафальгаре.
Деталь, конечно, интересная, но куда важнее вот что. Отец Детая всячески поощрял занятия сына живописью, и это именно он «пристроил» его в мастерскую Мейссонье. Согласно легенде, первоначально Детай-старший намеревался отдать сына в ученики к другому знаменитому художнику, Александру Кабанелю, и лишь попросил Мейссонье представить его Кабанелю.
Но мэтр был настолько впечатлен рисунками молодого Детая, что сразу же взял его под свою опеку. Эдуард Детай действительно станет его любимым учеником. Со временем, когда уже сам Детай обретет славу, отношения между учителем и учеником слегка охладеют. Так бывает. Во врагов они не превратились, а соперниками были достойными.
…Детай попал к Мейссонье тогда, когда мэтр практически полностью перешел на батальную живопись. Детай же прямо с нее и начал и избранному жанру практически не изменял. Особо отмечу, что уже первые картины художника посвящены войнам революционной и наполеоновской Франции. Эта тема станет одной из главных в творчестве Детая.
Первая из картин Детая, на которую обратили внимание, – «Барабанщики на отдыхе» (1868). Детаю всего двадцать лет, его учитель занялся батальной живописью только в сорок с лишним. Мейссонье доволен успехами ученика. Ему импонирует и его необыкновенное трудолюбие. Детай работает по двенадцать часов в день, он, как и Мейссонье, стремится к совершенству. Учить такого – одно удовольствие. К тому же Детай близко подружился с сыном Мейссонье, Шарлем. Однако рано или поздно, но человек такого таланта, как Детай, должен был пойти своей дорогой.
…Сентябрь 1870 года. Толпы людей перед газетными киосками в Париже. Они… не верят. Но вот же мальчишки-продавцы, трясут свежими номерами, кричат: «Поражение! Поражение!» Только что произошла Седанская катастрофа. Еще через несколько месяцев Франция окончательно проиграет войну с Пруссией. Одна из самых позорных страниц в истории страны. Драма, вполне сопоставимая с крахом Первой империи…
Детай накануне войны рисовал картину со светским – большая редкость для него – сюжетом. Бросил – и ушел в армию. Мейссонье на войне 1859 года видел триумф французов. И война эта не стала