- Мой повелитель, - Баракча готов был провалиться сквозь землю. – Я посылал своих харабарчи во все самые удаленные уголки, в самые укромные деревни. Нигде они не обнаружили сколько-нибудь значимых сил урусов. Кроме дружины боярина Ондрея Васильича, здесь не было других воинов. Ну, еще полторы сотни, может две, было у мурзы Хасана, переметнушегося к урусам. Но его нукеров мы побили и в возводимом им городце, и в степи. Лишь Хасану и десятку его нукеров удалось уйти.
- Хасан не мог этого сделать, поскольку он сам и его люди лишь недавно покинули Орду. Не возводи напраслину, тысяцкий! К тому же, ты сам говоришь, что у Хасана лишь десяток воинов. Они не могли избить сотню нукеров и увести полон!
- Тогда это сделали кметы боярина Ондрея! Больше некому! – Баракча слегка приподнял голову. – Дозволь мне, Великий хан, покарать злодеев! Я сыщу их, где бы они не находились, и предам жестокой смерти каждого из его дружины!
- Иди и покарай, Баракча! Я даю тебе на это трое суток, ни часом более! Если за это время ты не представишь мне голову боярина Ондрея, сам будешь жестоко наказан!
Пятясь задом, Баракча выполз из шатра и исчез.
- Что ты об этом думаешь, Адаш? – хан был встревожен, хотя и не показывал свое состояние приближенному. Это был первый случай открытого неповиновения со стороны противника. Вооруженного неповиновения! И это не могло не обеспокоить Великого хана.
- Я думаю, что Баракча прав. Боярин собрал около себя беглых мужиков, принял их в свою дружину и совершил набег на обоз. Теперь они вооружены нашим же оружием! Еще думаю, что эту заразу надобно вырвать с корнем, чтоб другим неповадно было нападать на ханские обозы. И чем скорее мы это сделаем, тем лучше!
- По силам ли будет Баракче боярская рать? – Тохтамыш поднял тяжелый взгляд на своего разведчика.
- Боярских кметов не более двух сотен, повелитель. Пускай даже три! А в тысяче Баракчи – отъявленные головорезы, прошедшие не одну войну. Они не дадут урусам ни единого шанса. Боярской дружине не по зубам этот орешек. Нукеры Баракчи выследят и уничтожат кметов.
- И в невзрачной посудине может быть хорошее вино… Иди, Адаш… - хан устало махнул рукой.
Опустив голову на подушки, Тохтамыш задумался. При всех успехах его войска, заполонившего сейчас пределы срединной Руси, подковой охватившего Москву, добывшего большой полон и захватившего многочисленные сокровища в русских церквях и монастырях, хан панически боялся любого, мало-мальски значимого поражения. Потому что знал натуру степняка. Пока все идет хорошо, пока в его торбы падает малая толика добычи, пока он сытно ест и сладко пьет, степняк-кочевник на коне. Но стоит противнику показать зубы и потрепать в сражении войско, боевой дух ордынца мгновенно падает… И только жесточайшая дисциплина в таком случае не дает войску степняков разложиться…
Тохтамыш доверял тысяцкому, ибо знал, что Баракча безмерно жесток и безжалостен. Для него не существовало никаких человеческих устремлений и чувств. Он жил на коне, ел и спал на коне, жертвовал жизнью своей и своего войска ради одного - воинской славы для себя и наград для тысячи нукеров, кои шли за ним, сломя голову, в огонь и в воду. Ибо были по сути своей изгоями, не имевшими за душой ничего, кроме воинской доблести.
Поэтому Великий хан и поручил разгром дружины боярина Ондрея тысяче Баракчи. Тохтамыш почти успокоился и, спустя некоторое время уснул, по-детски причмокивая сухими устами во сне…
Нукерам Баракчи не нужно было много времени на сборы. Они быстро оседлали коней и, бросив в седельные сумки по несколько кусков вяленого мяса, они покинули стан ордынцев еще в то время, когда Адаш находился в шатре Великого хана.
Адаш, выйдя из шатра, увидел только густое облако пыли на шляху, оставленное ушедшей на рысях тысячей Баракчи.
Старший харабарчи некоторое время смотрел ей вослед, думая, что слегка покривил душой перед Тохтамышем, и тот не зря произнес последнюю фразу… Адаш был старым воином и уже дважды сражался с урусами. Адаш, как никто другой знал, что не так просто даже тысяче таких отчаянных рубак, какие состояли в войске Баракчи одолеть сотню урусов, которые будут биться до последнего… И даже если Баракче удастся одолеть дружину боярина Ондрея, то половина его нукеров останется на поле боя…
Глава 34
Передовой отряд сакмагонов Баракчи быстро нашел место, где произошла стычка с урусами. Несмотря на то, что пыльный шлях был затоптан сотнями копыт, они сыскали следы волочения, уходящие в лес, вплотную примыкающий к дороге со стороны заката, и пошли по ним вглубь леса. И чем дальше сакмагоны углублялись в лес, тем больше кровавых пятен попадалось на их пути. Через полверсты они уткнулись в глубокий овраг, заваленный свежесрубленными ветками.
Разбросав ветки, они обнаружили тела нукеров, отдавших в бою свои жизни. Старший харабарчи Хуран отправил сакмагонов вокруг оврага, но там никаких следов не было.
- Гуррагча! – Хуран подозвал молодого воина, наиболее быстрого в ногах. – Беги к тысяцкому и скажи, что мы нашли тела. Пусть распорядится, что с ними делать.
Баракча выслушал гонца и заскрипел от ярости зубами.
- Ничего не будем делать! – гаркнул он. – Отправим гонца к хану, и пусть Великий хан решает, что делать с погибшими. У нас нет времени этим заниматься! Верни сакмагонов на шлях. Нам нужны следы не мертвых нукеров, а живых урусов!
Выйдя из леса, сакмагоны разошлись вдоль дороги, высматривая следы.
- Есть! – наконец, крикнул Хуран, склонившись к земле. – Вот здесь урусы ушли со шляха и через поле направились вон к той опушке.
Баракча подскакал к нему и, склонившись в седле, увидел полузатоптанные детские следы, уходящие в поле.
- Почему не видно следов в траве? – спросил он Хурана.
- Травы высокие и сильные, - ответил харабарчи. – Утренняя роса напоила их стебли, и они поднялись, скрыв след.
- Веди, Хуран! – приказал Баракча и махнул обеими руками в стороны.
Нукеры вытянулись в длинную подкову и двинулись к лесу. Впереди шел Хуран, часто склоняясь к земле. У опушки леса он остановился и, дождавшись Баракчу, показал ему проломленный крупами лошадей проход в низком кустарнике.