Лурд — город парадоксов. Посетитель, ожидавший увидеть тихую деревушку, погружённую в благодать своего славного прошлого посреди живописных Пиренейских гор, бывает ошеломлён царящим здесь духом суетливого торгашества. Гостиницы переполнены, на витринах магазинов разложены всевозможные предметы католического культа, на улицах — неумолчный гул. И тем не менее Лурд остаётся одним из крупнейших духовных центров христианского мира.
Удивительно, что из всех возможных мест на земле Дева Мария избрала именно эту сонную деревушку для распространения своей вести. Почему её «орудием» послужила Бернадетт, четырнадцатилетняя девочка, безграмотная, нищая, страдающая от астмы и туберкулёза и совершенно ничего не значащая в этом мире? И почему, когда Бернадетт спросила её имя, Богородица не сказала: «Я Мария, мать Господня» или: «Я Мария, зачавшая без греха»? Или не представилась ещё как-нибудь попонятней для простой христианки, а она выбрала: «Я — Непорочное Зачатие» — имя, которое ничего не говорило Бернадетт?
Почему именно Лурд? Ведь даже происхождение этого города весьма неясно. Первыми его обитателями были кельты; есть свидетельства того, что на этом месте жили ещё в каменном веке. В далёкие времена предки Бернадетт пережили правление римских легионеров Красса, визиготов, арабов, англичан и наконец французов. Со времён постройки (в IX веке) крепости Лурд стал самым известным местом в Бигорской провинции.
Как и многие средневековые поселения, он вырос около защищённого места. До 1858 года, когда видения посетили Бернадетт, левый берег реки По был не заселён. Сегодня город располагается по обоим берегам По; его коренное население насчитывает двадцать пять тысяч человек, при этом ежегодно приезжает более миллиона паломников. Пилигримы получают жетоны на память о Лурде; они снуют по городу, выбирая чётки, медальоны и другие безделушки для себя, своих родственников и друзей.
Сегодня старый квартал на западном берегу реки соединён с новым мостом, который заходит на главную улицу, ведущую к базилике, церкви Чёток и к гроту с целебной водой, туда, где, как поведала Дева Мария Бернадетт Субиру, она должна появиться. Над гротом на выступающей части скалы высится статуя Богородицы. Базилика была пристроена к фоту в 1876 году, а церковь Чёток, находящаяся несколько ниже и впереди неё, возводилась с 1884 по 1889 год. В 1907 году папа римский Пий X повелел, чтобы празднование явления Непорочной Девы Марии в Лурде проходило 11 февраля, что окончательно придало гроту статус святыни.
Но что же особенного было в лурдских чудесах? Отчасти, они являлись вызовом, брошенным тем маловерам, которые, поглощённые различными удовольствиями и тягой к мирскому процветанию, влияли на духовный климат Франции в середине XIX века. Интеллигенция того времени была привержена позитивизму и поэтому считала, что чудеса невозможны. Многие, убеждённые в том, что философии позитивизма — ключ к решению всех проблем человечества, пришли к выводу: всякая религия излишня. Интеллигенция имела «научное мировоззрение», и никакой потребности в Боге у неё не было. Невозможно ответить на вопрос, почему Дева Мария явила себя именно в этой захолустной деревушке. На ум приходит несколько вероятных причин, но все они довольно умозрительны и не раскрывают самой сути тайны. Одна из версий — засвидетельствовать святой образ жизни Бернадетт. Другая — подтвердить догмат о Непорочном Зачатии, раскрыв это имя Богородицы. Догмат был заявлен папой всего за четыре года до лурдских чудес, и не только подтверждал прежний культ Богоматери, но и непогрешимость самого папы. Чудесные исцеления, которые происходили на месте видений, побуждали к конкретным действиям, указанным в посланиях Девы Марии: «Покайтесь… Молитесь за грешников… Славьте Иисуса… Придите сюда крестным ходом… Постройте здесь часовню».
Так кем же была Мари-Бернар Субиру, которой явилась Богородица? Бернадетт, старший ребёнок Франсуа Субиру и Луизы (в девичестве Кастеро), родилась 7 января 1844 года на мельнице Боли, находящейся под стенами крепости. Её крестили в честь старшей тёти по матери. Матриархат, унаследованный от далёких кельтских предков, продолжал господствовать на Пиренеях — у Кастеро были положение, деньги и влиятельность.
Дед Бернадетт, по матери, был мельником на мельнице Боли, но умер молодым. Оставшись с сыном и четырьмя дочерьми, его вдова решила, что должна выдать одну дочь за мужчину, который способен вести дела. К сожалению, она выбрала Франсуа Субиру, который хотя и был сыном мельника, но страдал безудержной ленью. К лету 1854 года, когда Бернадетт было десять лет, её отец потерял мельницу.
Здоровье девочки было некрепким с самого рождения. После перенесённой холеры, прошедшей по Пиренеям в 1855 году, она страдала хронической астмой. Зима того же года была голодная из-за того, что летом некому было собирать урожай. Цены росли, крестьяне бунтовали. Связи между поселениями были слабы, не было даже железной дороги, чтобы подвести еду. На это тяжёлое время Бернадетт отправили кормиться к тётушке Бернарде, которая унаследовала от мужа бар. Вскоре та увлеклась очередным ухажёром, и в свои одиннадцать—двенадцать лет Бернадетт пришлось присматривать за детьми, а иногда и прислуживать за стойкой бара. К маю 1856 года Субиру продали всю свою мебель, за исключением двух кроватей и старого платяного шкафа. Семья переехала в бывшую городскую тюрьму, куда к ним вернулась и Бернадетт.
Отец был вынужден искать случайные заработки, где только мог. Мать нанималась к людям стирать, убирать и на сезонные работы в поле. Бернадетт заботилась о младших детях, а когда мать сама оставалась дома — собирала дрова, тряпки, кости и старое железо.
Очень старая, маленькая и грязная тюрьма была ещё и заражена вшами — «наследство» испанских батраков-эмигрантов. Вдобавок ко всем несчастьям, отец Бернадетт был арестован в 1857 году за воровство и посажен в новую тюрьму на восемь дней. Его освободили за отсутствием доказательств, но обвинения так и не сняли.
Тогдашнее положение всего их семейства хорошо описал исследователь феномена Бернадетт Алан Ним. Её отца он назвал расточителем, который «проигрывал деньги в карты» (это неправда, ибо деньги у него вообще редко бывали); писал, что он и его жена пили (а это — правда). «Пить было гораздо дешевле и приятней, чем есть». Однажды пятилетний брат Бернадетт был найден в приходской церкви, где соскребал с пола воск и ел его.
На зиму 1857/58 года, чтобы избавиться от лишнего рта, Бернадетт отослали к её крёстной матери, вздорной женщине по имени Мари Лагуэ. Готовясь к первому причастию, Бернадетт должна была выучить Катехизис, но память у неё была очень слабая, и все попытки часто кончались тем, что крёстная мать швыряла в неё книгу, а сама Бернадетт начинала рыдать. Похоже, девочка ничего не слышала о Святой Троице и о других христианских догматах; ко времени её видений она знала лишь «Отче наш», «Богородица Дево радуйся», «Славься» и «Символ веры» — всё то немногое, что выучила ещё в родном доме.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});