Тофик Дадашев помогал Каспарову ещё дважды: в матче, состоявшемся в 1985 году в Москве и принёсшем Каспарову титул чемпиона мира, и в матче-реванше (точнее, в его решающей, 22-й партии), проходившем в Ленинграде. В тот вечер, когда Гарри вернулся в особняк на Каменном острове, где жил в дни матча, он подарил Дадашеву свою фотографию, на которой написал: «Тофику Гасановичу Дадашеву на память о великом переломе — 22-й партии матча-реванша. С глубокой благодарностью за неоценимую моральную поддержку. Каспаров. Ленинград. 3 октября 1986 г.».
Потом Дадашев решил больше не вмешиваться в спор гроссмейстеров. И единственное, что позволил себе, — сделать три прогноза перед их матчем на первенстве мира в Севилье в 1987 году. Он предсказал (и об этом знает Карпов), что, во-первых, экс-чемпион мира матч не проиграет, во-вторых, 23-ю, предпоследнюю, партию он выиграет и выйдет вперёд и, в-третьих, последнюю, 24-ю партию будет играть вяло, пассивно и проиграет. Всё случилось именно так, как он и предполагал…
В последние дни 1994 года всеобщее внимание было приковано к операции по обезвреживанию террористов, захвативших в качестве заложников ростовских школьников и пытавшихся угнать вертолёт. За пять лет до этого Дадашеву уже довелось участвовать в подобной операции.
«31 марта 1989 года в Бакинском аэропорту приземлился самолёт, на борту которого находился террорист, как выяснилось впоследствии — некто Станислав Скок, ранее совершивший крупное хищение и находившийся во всесоюзном розыске, — рассказывает Тофик Дадашев. — Он утверждал, что в салоне находятся два его сообщника, а в грузовом отсеке — взрывное устройство, которое угрожал привести в действие с помощью дистанционного управления, если его условия не будут выполнены. А требовал террорист полмиллиона долларов и возможность вылета в Пакистан. В Баку срочно перебросили группу захвата особо опасных преступников — знаменитую „Альфу“ во главе с дважды Героем Советского Союза Карпухиным.
Но прежде чем приступить к операции по обезвреживанию преступника, собравшиеся в аэропорту руководители КГБ к МВД решили посоветоваться со мной. Я находился тогда в Баку, и меня рано утром привезли в аэропорт. Попросили, чтобы я оценил поведение преступника, проник в его психологию, спрогнозировал возможные действия. Мне дали возможность в течение 1–2 минут переговорить с террористом под предлогом переговоров о судьбе пассажиров. Затрудняло мою задачу то, что я находился на расстоянии 40–50 метров от преступника и плохо видел его, так как он прятался, опасаясь снайперов.
И всё же, несмотря на все сложности, у меня создалось верное впечатление о террористе. Я почувствовал, что он блефует, и нет у него ни взрывного устройства, ни сообщников. Своими впечатлениями поделился в штабе операции, посоветовал, какими именно словами отвлечь внимание преступника, чтобы затем схватить его. Мои советы были учтены при разработке плана операции, которую „Альфа“ провела молниеносно. Сам захват длился всего несколько секунд».
Достаточно давно Дадашев организовал в Баку центр парапсихологической помощи «ПСИ-ЭКС», через который прошли уже сотни людей.
«Ко мне приводят страдающих тяжёлыми недугами, однако я встречаюсь не только с больными, но и со всеми, кто нуждается в добром совете, попал в трудную жизненную ситуацию. Я всегда гарантирую анонимность своей помощи и поэтому о многих случаях, причём с достаточно известными людьми, не могу рассказать. Но есть истории, которые уже получили огласку без моего участия. Вот одна из них.
Как-то ко мне обратилась молодая бакинская пианистка Азиза Мустафа-заде. Ей предстояло участие в очень престижном конкурсе джазовых музыкантов в США, на который были приглашены 50 лучших музыкантов мира, и она никак не могла справиться с волнением. Я посмотрел на неё и сказал, что этого достаточно. Уходя, она не выдержала и спросила: „Что же будет?“ — „Вас третье место устроит?“ — спросил я. Она была в восторге. Азиза блестяще выступила на конкурсе — стала бронзовым призёром».
В своё время много говорили о другой интересной работе Дадашева — психологическом портрете прекрасной Моны Лизы — Джоконды, сделанном по живописной работе Леонардо да Винчи. Однажды к Дадашеву заглянул давний знакомый компьютерщик Станислав Сергеев, показал удачную репродукцию портрета Джоконды и попросил рассказать, как видится тому образ Моны Лизы. Ответ удалось получить не сразу, а лишь когда «явилось озарение». Сергеев записал каждое слово.
Теперь подлинные экземпляры этой записи хранятся в знаменитом Лувре в Париже и (с 1980 года) в Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина в Москве. Полностью этот текст был опубликован в прессе впервые в 1991 году.
«Вот она, Мона Лиза Джоконда… Ей девятнадцать лет. Совсем недавно, два или три месяца назад, вышла замуж. Она родилась и до самого своего замужества жила в тихом, малолюдном предместье Флоренции. Росла в крепкой семье среднего достатка. Её любили, но не баловали, хотя она была единственным ребёнком. Воспитывалась в простых и строгих правилах. Получила обычное по тем временам домашнее образование. Всё свободное время проводила в семейном кругу, редко общаясь с незнакомыми людьми. С душевным трепетом и усердием молилась в ближайшей церкви, куда её с малолетства водили родители.
Жизнь её текла размеренно и однообразно. Отчий дом, нечастые семейные события, маленькие девичьи радости… Природное любопытство искушало её взглянуть на мир поближе, не только из окна родительского дома или экипажа! Однако, быстро схватив суть городской суеты, сразу отвергла эту чуждую ей жизнь. Она любила добротный, красивый и упорядоченный мир, мир покоя и полутонов.
Её девичество немного затянулось. В той местности, где она жила, у неё не было большого выбора. Не могла она в силу своего происхождения и воспитания составить блестящую партию для какого-нибудь флорентийца из благородной и преуспевающей фамилии. Но главная причина была не в этом, а в ней самой.
Идеал Моны Лизы, волевой, уверенной в себе натуры, — муж солидный и основательный. Мужчина серьёзный, с чувством собственного достоинства. Как её почтенный родитель, а вовсе не блистательный и галантный кавалер. Он должен быть авторитетен для неё и окружающих, значит, должен быть старше её. Надо полагать, что именно Франческо Джокондо, богатый и добропорядочный флорентийский купец, и был наиболее близок девичьей мечте Моны Лизы. Но была ещё причина. Такая домашняя, всей душой привязанная к семье, она не спешила расстаться с привычным образом жизни. И в семье, где все считались с мнением каждого, её не торопили под венец.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});