говорили везде. Нельзя было сходить на бал или прийти в салон и не услышать разговоров о том, что, кто и чьи акции недавно купил. Здесь уже пришлось вмешаться министру экономики Канкрину, введя ограничения на покупку акций иностранцам. Главным же достижением явного не сговора Вадима и министра экономики стало выделение в Мариуполь новой товарной биржи. Теперь сталь, чугун, соль и зерно пошли в основном через южные порты, оставив Петербургу текстиль, оружие, бумагу и лучшие промышленные товары.
***
20 февраля 1846 года. Мариуполь.
В город, якобы на инспекцию нового завода по производству взрывчатки приехал военный министр Чернышев в компании генералитета из состава новообразованной комиссии ГАУ при военном министерстве. Новое управление руководило снабжением войск и гарнизонов крепостей всеми видами оружия и боеприпасов, боевой подготовкой и комплектованием артиллерийских частей, испытанием новых и усовершенствованием находившихся на вооружении образцов оружия. В ГАУ сосредоточили инспекторскую, техническую, ученую, учебную и хозяйственные части артиллерийского ведомства. Во главе стоял генерал-фельдцейхмейстер, работой ГАУ руководил его помощник. Вадим встречал суровых генералов с распростёртыми объятьями, ведь он знал, что появление управления тоже являлось стратегией противодействия корпорации со стороны государства. Чернышев просто не мог позволить, чтобы Вадим каждый раз, как он сделал сначала с револьверами, а потом с карабинами и винтовками для линейных войск, насильно с низов продвигал новое слово техники, просто не оставляя правительству и министерству в частности вариантов, кроме как принять новые, но дорогие образцы. Ведь альтернативой становилась продажа новейшего оружия за границу, что Вадим успешно проделывал, поставляя в Мексику, Китай, Испанию и Египет, снятых с вооружения кремневых ружей, ведь им на замену пришли нарезные винтовки со скользящим затвором.
— Ну пошли, покажешь, что у тебя здесь, — вместо приветствия сказал Чернышев.
Дружба или уважение у них не задались с самого начала, все скорее держалось на границе откровенного хамства, но министр не позволял себе такое.
— Все уже готово, — Вадим проводил комиссию до карет и вместе они от вокзала отправились за город на испытания.
На подъезде к полигону Чернышев открыл окно, впуская морозную свежесть и прислушался.
— Это, что, стреляют? — спросил он у Вадима.
— Конечно, — Кивнул Вадим, — мы обучаем артиллеристов, не отходя далеко от завода, чтобы сразу исправлять недочеты.
Кареты прошли через КПП и направились сразу на полигон, где работало с десяток сорока пяти миллиметровых орудий. Стрелять пробовали как из стационарных версий, предназначенных например для кораблей и укреплений, так и из складных со станинами, вроде того, которое до этого показывал Вадим. Пробовали стрелять из коротких и удлинённых стволов, легкими и утяжеленными боеприпасами, собирая статистику. Вадим сам рассчитывал артиллерийские таблички для орудий и боеприпасов, зная состав новых бездымных пороховов. Расчетам и сотрудникам завода оставалось только выработать инструкции по работе в разных средах, например с повышенной влажностью или при стрельбе во время движения. Для стрельбы во время движения и по движущимся целям на полигоне установили несколько платформ, которые шли по рельсам благодаря скрытым паровым машинам, которые канатами тащили платформы.
Для практики использовали пустые снаряды без взрывчатого вещества, ими молодые курсанты стреляли по масштабным мишеням кораблей и поездов, причем мишени двигались не только горизонтально по отношению к стрелявшим, но и по диагонали, изображая приближающиеся или удаляющиеся объекты. В настоящее время, большинство артиллерийских орудий стреляло дай бог если на пятьсот метров, под разными весами порохов, пропуская пороховые газы вокруг снаряда и без точных приборов наведения. Мариупольские же артиллеристы шагнули в этих вопросах так далеко как могли, то есть так далеко, как позволял Вадим. А позволил он хорошие механические прицелы, расчетную таблицу и удобные соосные устройства регуляции наведения, где наводчик крутил горизонтальное и вертикальное колесо для наведения.
Вот уважаемая комиссия в лице представителей ГАУ и военного министра посмотрела на представленные образцы и впечатлились. Чернышев сам не раз водил солдат в штыковые атаки на французские ряды, от того его сердце дернулось как бешеное, от каждого выстрела по ростовым мишеням, которые как раз и изображали подобный строй пехоты.
— Вадим, — Чернышев повернулся к Беркутову, — на этот раз вы превзошли себя. Сам Черт аплодирует вашему искусству из глубин ада.
— Испугались? — понял Вадим, оглядывая лица генералов. Уважаемых людей, которые не раз вступали в битвы с врагом и побеждали, — я понимаю. Но и вы поймите меня, если мы продолжим повторять за Европейскими державами, то никогда их не догоним. А здесь и сейчас, мы можем их перегнать. Прежде чем вы что-то решите, прошу, попробуйте сами.
С этими словами Вадим показал на орудия, где расчеты уже закончили чистку. Офицеры сначала нехотя, а потом все с большим и большим энтузиазмом, спрашивали у курсантов назначения механизмов, простили заряжать и разряжать орудия, складывать и снова раскладывать, перемещать по полигону.
— Господа офицеры, а хотите пари? — насмотревшись на голодные взгляды комиссии спросил Вадим, — как добродушный хозяин, я ставлю дубовую бочку лучшего грузинского коньяка, от одного моего хорошего друга! А поставлю я ее, лучшему расчету.
Тут искушение одолело даже Чернышева, но гордость и положение, не позволили ему принять участие в состязании. Когда великовозрастные мальчишки принялись палить по обновлённым мишеням, подгоняя друг друга матами, военный министр повернулся к Беркутову, чертов оружейный барон снова вручил империи оружие о котором она и не мечтала.
Когда же стрельбы закончились, то взмыленные члены комиссии потянулись к конструкторам завода. И главной просьбой звучал вопрос:
— А можно помощнее?
Тогда Лавринович Александр Ватцлавич жалобно посмотрел на Вадима, и тот сжалился. Комиссию ГАУ отвели в экспериментальный цех, где на восьми колесах стояла накрытая тканью платформа.
— Ого, — вырвалось у Чернышева, первым оценившим длину и размеры этой дуры, — а есть название?
— Мы ее ласково называем Софья, — посмеялся Вадим и его поддержали мастера цеха, — красивая, но ужас какая страшная в гневе.
А боятся было чего. Шестидюймовое орудие достигло семи метров в длину и весило пятнадцать тонн.
— Мы пока оценили ее расчёт в десять человек со скорострельностью в десять выстрелов в минуту, — объяснял Вадим, — дальность стрельбы девять километров, если постараемся, то сможем удвоить этот показатель.
— Вадим, а ну иди сюда, — Чернышев, не отрывая взгляда от Софьи подтянул к себе Вадим, — вы тут совсем сбрендили?
— Пока нет, — честно признался