проводила с нами в игровой комнате.
Сейчас её фото не вызывает тех жгучих слёз, но на него отзывается пустота в груди. Мне не хватает матери. Мне не хватает этой тёплой женщины, которая всегда пахла инжиром и солнцем. И всякий раз, думая о ней, я не могу не вспоминать, как её не стало. Не могу не думать о людях, что отняли её у меня.
Похитители, бандиты, мерзавцы…
Из горьких воспоминаний вырвал тихий скулеж собаки. Я мгновенно отложила фотографию и побежала вниз, в гостиную. Шира уже пару месяцев как не залезает на второй этаж — ей трудно, уже на седьмой лесенке появляется одышка и усталость.
— Эй, малышка, ты чего? — я опустилась на пол перед лежащим, поджав лапы, лабрадором и приподняла безвольно опущенную морду. — Что такое, Шир?
Она стонала. Жалобно, так, что у меня на глазах выступили слезы.
— Шира, ты меня пугаешь…
Собака что-то прокряхтела в ответ и замолчала, тяжело дыша. Я посмотрела ей в глаза — мутные, слезящиеся. Да что такое?! Решила проверить температуру и…
Ее бил озноб. Знаете, как бывает при ангине? Когда трясет то ли от жары, то ли от холода, смешанного с огнем.
— Широчка, милая, потерпи, а? Ширусик, я сейчас, секунду!
Опустила собаку и бросилась наверх, чтобы позвать Костика, но запоздало вспомнила, что он уехал. Господи, как же не вовремя отцу приспичило в командировку!
Снова раздался то ли вой, то ли всхлипы, которые в тишине пустого дома, словно издеваясь надо мной, звучали громче.
О черт!
Взяв телефон, все равно решила позвонить брату. Костя старший и вообще очень ответственный, он обязательно придумает что-нибудь. Я одна ни за что не справлюсь: Шира весит лишь килограмм на пятнадцать меньше меня.
— Ну же, возьми трубку! — вслушиваясь в протяжные гудки, взмолилась я.
— Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети. Перезвоните позже, — зачитал механический женский голос, — или оставьте сообщение после сигнала.
Меня просто захлестнула паника. Что делать? Что делать?
Я по очереди позвонила всем, кому можно: отцу, но он тоже был недоступен, затем набрала Масю, но подруга уже спала, следующим выбор пал на Даню, но тот сбросил звонок сразу же, сказав короткое "я занят".
Чееерт! Я чуть ли взвыла. Как же быть?
Шире стало совсем плохо. Она дрожала, не поднимала больше голову и даже не скулила. В доме воцарилась звенящая отчаянием тишина.
— Милая, еще немного, и мы пойдем к врачу, хорошо? — я ласково погладила тусклую, испещренную белыми нитями седины, шерсть. — Ты подожди, а я быстро заскочу к Максу. Он поможет, обещаю.
Картер был моей последней надеждой, и я очень надеялась, что он не откажет мне. Я внезапно осталась совсем одна. Впервые. Словно выкинутый во взрослую жизнь слепой котенок. Я прошу помощи, но все проходят мимо, никто не слышит меня, не видит и не чувствует мою боль. Я одна. И мне страшно, настолько страшно, что хочется забиться в угол и просидеть так, пока все проблемы не решатся. Но у меня нет времени.
Я выскочила на улицу чуть ли не босиком, только в последний момент поняла и сунула ноги в кеды Кости, что валялись в прихожей. Пробежала, чуть ли не падая, до дома Картера и начала стучать кулаком. Костяшки сразу же заныли.
— Макс! — позвала, еще раз стукнув по дорогому дереву. — Открой, пожалуйста! Это вопрос жизни и…
Я не успела договорить — открылась дверь, явив Картера. Недовольного, полуодетого, с растрепанными отчего-то волосами и странным, лихорадочным взглядом.
— Там Шира, она… ей плохо, — задыхаясь в словах, начала я. — Ей надо к врачу, а я одна. Костик не берет трубку, папа и Даня тоже. Макс, помоги!
Последнюю фразу еле проговорила — слезы начали душить.
— Тише, Кэти, — он меня мягко обнял, погладил успокаивающе и обещал: — Иди к Шире, а я сейчас приду и со всем разберусь, хорошо? Только не плачь, Малая.
— Я никогда не плачу, — всхлипнула я.
— Иди давай, я буду через минуту, — меня аккуратно развернули и подтолкнули вперед.
Парень действительно разобрался. Поднял собаку и перенес в свою машину, и мы вместе повезли ее в ветеринарную клинику. Всю дорогу Шира скулила, кряхтела и жалобно на меня смотрела, а я обнимала ее, гладила и шептала:
— Все хорошо, милая. Все хорошо. Врач тебя вылечит, и будешь снова бегать и портить мои книги.
Макс понёс ее на осмотр сам, оставив меня ждать в коридоре. Я нервно грызла ногти в ожидании, когда они выйдут, и Картер подтвердит сказанные Шире слова. Однако все пошло не так. Совсем не так.
— Я не хочу, чтобы ее убивали!
— Усыпили, — поправил он меня.
— Да мне плевать, смысл один и тот же. Не хочу и не будем! Костик придет и найдет нового врача, нормального, который вылечит ее и…
— Кэти, Шире больно, — перебил меня Макс. Он говорил мягко, ласково, но… уговаривал совершить просто чудовищную вещь. — Она мучается и с каждым днем ей будет все хуже. Вылечить ее нельзя, она старая. Усыпление — единственный выход.
Я скинула его руки с плеч и насупилась:
— А Костя найдет еще двадцать выходов! Тебе просто Шира никогда не нравилась, потому и не желаешь ей помогать.
— Неправда, она единственная собака в моем… э-э-э… сердце.
Меня колотило. Трясло так сильно, что даже зубы стучали. Усыпить верного друга, члена семьи, было чудовищным решением. Я не могла. Не была вправе отнимать жизнь.
— Ничего не хочу слышать. Шира будет жить и точка.
— Иди сюда, Малая, — Макс привлек меня к себе, обнял, несмотря на мое вялое сопротивление. — А ты думала о Шире? Что она чувствует?
Он что, издевается?
— Что за бред? — я пихнула Картера в бок. — Отпусти, я пойду сама искать другого врача и…
— Ответь, — настоял он, и не планируя ослабить хватку.
— Все живые хотят жить, и Шира не исключение, — мрачно выдала я. — Все?!
— Нет, не все. Ты сейчас поступаешь эгоистично и думаешь только о себе. Почему? Потому что чужая боль мало кого волнует, Кэти.
Я замерла.
— Ты хочешь сказать, что Шира сама бы… — мой голос задрожал.
— Она мучается, Малая. Не видишь? И ждет, когда ее мучения закончатся. Но мы ей можем помочь, и ей даже больно не будет.
Покусала губу, напряженно размышляя и пытаясь представить себя на место бедного животного. Жить в боли или?.. Я бы выбрала жизнь несмотря ни на что, потому что у меня Костик, папа, в конце концов Макс, но… Сложно. Страшно. Но то я. Людям проще,