— Рон хотел, чтобы я их носила.
— Думаю, он упомянул, что купил их для тебя?
— А разве это важно?
— Они предназначались мне в качестве подарка ко дню рождения. Спроси его сама, если не веришь.
Патрисия выпрямилась, стараясь не выдать, как она потрясена.
— Вряд ли это имеет значение, поскольку ношу их я, правда?
Пройдя мимо потерявшей дар речи особы, Пат с достоинством вышла за дверь.
Она пыталась уговорить себя, что действительно не имеет значения, для кого Рональд купил эти серьги, поскольку одолжил их только на сегодня. Помолвка была фиктивной, и ей в голову не приходило оставить себе столь ценный подарок. И все же замечание Хелен мучило ее, усиливая и без того нестерпимую боль в висках.
— Ты очень бледная. Хочешь, уйдем? — спросил ее Рон, когда она вернулась к столику.
— Но ты же почетный гость. Я не могу просить тебя уйти только потому, что у меня болит голова.
Галантный мужчина поднялся, протянул даме руку.
— Решено. Мы идем наверх.
Прошла целая вечность, прежде, чем им удалось пройти через огромный банкетный зал к выходу: многие из встречавшихся считали своим долгом высказать признательность маэстро, поздравить его с награждением, и ему приходилось отвечать. Когда они наконец оказались в тиши гостиничного номера, девушка почти потеряла сознание от боли.
Включив свет, Рон проводил ее в роскошную спальню, откуда открывался вид на ночной город, украшенный мириадами огней, словно россыпью драгоценных камней. Пат полезла в свой чемодан в поисках ночной рубашки. Вдруг сильные руки коснулись застежки ее платья на спине.
— Ты едва стоишь на ногах. Позволь мне.
Сквозь боль, пронизывающую и голову, и, казалось, все тело, она почувствовала прикосновение Рона. Его руки были такими нежными, что хотелось упасть на них, пока он расстегивал молнию и помогал стянуть платье вниз, чтобы ей осталось просто перешагнуть через него.
— Осторожнее, дорогая, — поддержал он обнаженную до пояса невесту и помог надеть через голову шелковую ночную рубашку. Затем его рука скользнула ей под колени, другая — под мышки, и он с осторожностью уложил Пат на огромную кровать. На короткое время Рон оставил ее, вернувшись со стаканом пенящейся жидкости. — Болеутоляющее, — объяснил он, поднося снадобье к губам. Уложив ее лицом вниз, Рон словно эскулап стал осторожно массировать плечи и шею, от этих движений напряжение и боль в мышцах медленно исчезали.
Под гипнотической властью сильных и нежных рук было так хорошо, что казалось, будто снится сон. Ведь не мог же кумир меломанов покинуть великолепное торжество, где, без сомнения, был главным действующим лицом, лишь ради того, чтобы помочь ей? Патрисия стыдилась и подумать о его истинных мотивах, и была уверена, что к любви они не имеют никакого отношения. И пора бы избавиться от своих девичьих грез. Но, хотелось ей этого или нет, слова Хелен по-прежнему мучили, оставаясь горьким напоминанием о том, что происходило между этой особой и ее шефом на самом деле.
— Ну как твоя голова? — спросил Рон. Его проворные пальцы продолжали движения по шее и плечам, доставляя неземное блаженство.
— Лучше, — сонно пробормотала она. Было трудно поверить, но нестерпимая боль почти исчезла. Приятное тепло разливалась по всему телу, успокоение принесло не только что выпитое лекарство, а нежные прикосновения чародея.
Эти руки, теплые и нежные, способны растопить камень. Скольких же женщин они ласкали, коль их прикосновениям невозможно противостоять? Когда Рон прекратил свои массажи; для нее это было равносильно измене.
Перевернувшись на спину, Пат огляделась, чтобы понять, куда исчез целитель, не желая признаться себе, что ей уже его не хватает.
Рон вернулся с двумя бокалами в руках.
— Бренди, — с улыбкой сказал он. — Думаю, это поможет тебе уснуть.
Девушка села и, поправив ночную рубашку, взяла бокал.
— Спасибо.
Ей показалось, что она выпила горящую жидкость, когда первый глоток бренди попал в горло. Или стало не по себе от его глаз, следящих за ней поверх бокала? Неважно, так или иначе, огонь обжигал нервные окончания, и пламя разгоралось где-то рядом с сердцем. Их договор почти закончился.
Вероятно, это последняя ночь вместе. Языки пламени готовы были спалить ее дотла.
Рон взял бокал из ее ослабевших пальцев, и от его прикосновения бушующий внутри огонь разгорелся еще сильнее — едва хватало сил дышать. Послышался хрустальный звон, когда он опустил бокалы. Без слов Рон привлек невесту к себе. С удивлением Пат вдруг призналась себе, что любит этого мужчину. По-прежнему любит, никогда не переставала. Она это ясно поняла в его объятиях. А ведь совсем недавно радовалась своей будущей свободе. Теперь же мысль о том, что придется жить без дорогого для нее человека, наполняла сердце отчаянием. Рон предлагал ей замужество, и в какой-то момент она была уже готова принять предложение, лишь бы сохранить его рядом с собой.
Но без любви это ни к чему. Перед глазами до сих пор стоял пример родителей, когда одна ошибка смогла, в конце концов разрушить семейные отношения. Зная свои чувства к Рону, она не могла рисковать.
Пат напомнила себе, что их время еще не истекло. Сладостное чувство от объятий любимого было еще сильнее при одной мысли, что это в последний раз. Она открыла глаза, чтобы насладиться его великолепным липом, которое находилось так близко, что дыхание Рона, словно легкий ветерок, играло на ее щеке. Помимо воли Пат приоткрыла рот, требуя поцелуя. Сердце почти остановилось, когда он удовлетворил ее невысказанное желание.
Ей не удалось сдержать слез огромного счастья и наслаждения от поцелуя и его объятий.
Рон дотронулся пальцем до слезинок, смахнув их.
— Все еще болит голова? Так сказала бы мне.
— Нет, боль здесь ни при чем.
Превозмогая душевные терзания, которые с каждой минутой становились все непереносимее, Пат подняла глаза и задала мучивший ее вопрос:
— Скажи, когда у Хелен был день рождения?
Рон недовольно нахмурился.
— Через два дня после того, как она уволилась. А что?
Итак, серьги вполне могли предназначаться мисс Монтрей в качестве подарка.
— Да так, просто я кое-что слышала на банкете, — как можно мягче сказала она. — Это неважно.
Горячий поцелуй предшествовал его ответу.
— Тогда поверь, сейчас Хелен занимает меня меньше всего.
Ах, если бы она могла быть в этом уверена! Пат сменила тему.
— Мне очень понравилось твое выступление сегодня, но особенно тронула музыка.
Осыпав лицо поцелуями, он еще крепче сжал ее в объятиях. Голова у Пат пошла кругом, не позволив сообразить, когда ему удалось раздеть ее донага. До слуха донеслись слова: