Поднявшись в спальню, Кир бросил меня на кровать и преподал прекрасный урок вежливости и хороших манер.
— Мне кажется, не стоило этого делать? — проговорила я, когда спустя два часа, наконец, смогла говорить, а не стонать-кричать.
Кирилл приподнялся, опираясь на локоть, чтобы внимательно рассмотреть мое лицо, ухмыльнулся.
— Сейчас или вообще? — уточнил он, схватился за сердце. — Только не говори, что я отстойный любовник, и ты всю дорогу симулируешь.
— Господи, я не о сексе.
Пришлось пихнуть его в грудь и завалить обратно на матрас, устроившись сверху.
— О, это хорошо, — продолжал кривляться Кир. — А то успел испугаться. Вдруг на самом деле старею.
— Да ты озабоченный, как подросток.
— Приходится соответствовать, знаешь ли.
— Я серьезно, Кир.
— Я тоже.
Он увидел мои сдвинутые брови и сдался.
— Ладно, выкладывай.
— Эти отпечатки… Ты словно дал мне ключ от своего дома. Это… — начала я, но осеклась, подбирая слова.
— Опрометчиво? — подсказал Кирилл.
— Пожалуй.
— Вовсе нет, Ась. Это удобно. Ты можешь теперь приезжать в любое время и не топтаться у забора. У меня голова, конечно, варит, но иногда забываю самое важное. Вот как сегодня про тебя забыл.
— Ты меня совсем не знаешь. Стоит ли так доверять?
— Я знаю тебя, зайца. Достаточно, чтобы доверять.
— Но…
Кир приложил ладонь к моим губам, не давая договорить.
— Бывает, что знаешь человека так давно и хорошо, а он предает тебя. Никто от этого не застрахован. Так что, какая разница: год или месяц, или пять лет. Если я хочу доверять тебе свой дом, то буду.
Я прильнула губами к его пальцам, целуя. В этих словах и его глазах было так много для меня.
Кир потрепал меня по щеке, запустил руку дальше в волосы, притягивая к себе на грудь. Я уютно устроилась, обняв его.
— А если ты решишь стащить у меня ковер или вазу, то есть ведь отпечатки и паспорт в базе. Из-под земли достану, — снял он гриф серьезности с разговора.
Я тихо засмеялась.
— Заявишь на меня? Да?
— Пфф, у меня другие способы. Это только ты, зайчишка, полицией пугаешь.
Вопреки неудачному началу, этот день был самым теплым и светлым из всех, что я провела у Кира дома. А потом мое счастье полетело в тартарары.
Все началось на следующее же утро. Я узнала, как орет Кирилл.
Глава 14. Любители голодранцев
Утром в понедельник Кир, как обычно, встав с петухами, отправился в тренажерный зал, который располагался на первом этаже. Я подремала, пока он занимался, а пока принимал душ, встала, чтобы быстро приготовить омлет. Хотелось начать день вместе.
Управившись с едой, я пошла за ванную, где, наконец, узнала секрет укладки Нечаева. Кир выдавил что-то из бутылочки на руку, растер между ладонями и провел по влажным волосам несколько раз.
— Серьезно? — не выдержала я. — И после этого у тебя волосы весь день торчат?
— Вроде того, — засмеялся он мне через зеркало.
— Ненавижу тебя, — буркнула я.
Кир снова мне улыбнулся, чмокнул в макушку.
— Там омлет на плите, — бросила я ему в спину.
— Как здорово, когда тебя так сильно ненавидят, что готовят завтрак, — хохотнул он, шлепнув меня по попе. — Давай быстренько тут, чтобы не остыло.
Кирилл вышел, оставив меня умываться и чистить зубы.
Когда я сделала все свои дела и вышла из ванной, то сразу услышала голоса, которые уже были на грани криков.
— Это абсолютно не твое дело, где я ночую и с кем, — раздраженный голос Аллы.
— Боюсь, пока ты живешь в моем доме, я имею право быть в курсе, — угрожающим тоном Кирилл.
— Ни черта ты не имеешь. Что за бред, Кирюш? Ты совсем головой поехал со своей работой? Я думала, Аська из тебя сделает человека, но нет… Даже ей не удалось.
— Не приплетай сюда Асю и работу. Мы о тебе говорим и твоем… Этом…
Меня резануло по живому то, как Кир говорил о Жене. А он говорил именно о нем.
— Не понимаю, зачем мы вообще говорим обо мне и Жене, — подтвердила мои догадки Алла.
— Все ты понимаешь, Ляль. Ты не настолько тупая. Дура, конечно, но не безнадежная.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Можешь оскорблять, сколько хочешь, братик. Меня не трогает.
— Серьезно? Тебя вообще ничем не прошибешь? Хватит, Ляль. Развлеклась и хватит. Я не желаю, чтобы ваши отношения продолжались и развивались.
«Да почему?» — мысленно воскликнула я.
— Да почему?!! — вторила мне Алла.
— Ты прекрасно знаешь причину.
— Потому что у него нет миллионов? Он не нашего круга?
— Именно. Он оборванец, Ляль. Живет с девчонкой на съемной хате, за душой ни гроша, перспектив никаких.
— О, как всегда, накопал досье, Кир? Молодец. Ты в своем репертуаре. А сам при этом оформил Асе доступ в дом. Чем интересно они с Женей отличаются? Почему тебе можно, а мне нельзя?
— Ты прекрасно знаешь причину. Я контролирую ситуацию и уж точно не собираюсь жениться.
У меня чуть сердце не остановилось. Не скажу, что я намылилась замуж за Нечаева, но он отрицал возможность женитьбы таким тоном, словно я не человек, а резиновая кукла, свадьба с которой была бы абсурдом и посмешищем.
— Кир, я ошиблась. Это было один раз. Сколько можно? — уже чуть не плакала Алла.
— Да, Ляль, сколько можно выбирать себе в любовники голодранцев без роду и племени?
От снобизма и пренебрежения, которое источал Кирилл, меня затошнило. Голодранцы? Вот значит, кто для него я и Женя.
— Ты омерзителен сейчас, — выпалила любительница голодранцев. — Я не желаю продолжать этот разговор.
Даже на втором этаже было слышно, как она яростно стучит шпильками по паркету, направляясь к двери.
— Алла, я не шутил про магазин, — окрикнул ее Кирилл.
— Да подавись. Я с удовольствием посмотрю, как ты угробишь его.
Она ушла. Кирилл повернулся к кухонной зоне и увидел мня, спускающуюся по лестнице. Я шла, как зомби. Казалось, что сейчас Нечаев должен и меня отчитать. Хотя бы за то, что я подслушивала и не скрывала этого. Правда, они орали так, что слышно было и соседям, наверно.
— Мы не будем говорить об этом, — тут же отрезал Кир. — Садись за стол.
На его лице застыла маска гнева. Меня пугал такой вид, но еще больше наводила страха жуткая боль, которая сковала все тело. Я даже сказать ничего не могла, молча села, придвинула тарелку, взяла вилку.
Единственные звуки, которые были слышны следующие пятнадцать минут — это касания металла приборов к тарелкам.
— Я поеду с тобой в город. Подбросишь? — спросила я, справившись с завтраком. — Только сумку возьму.
Я планировала остаться еще на одну ночь, но после услышанного совершенно не хотелось проводить в доме Кирилла день, дожидаясь его благословенного возвращения.
— Ты не собиралась, — подметил он.
— Передумала. Если тебе сложно, доберусь как-нибудь.
Я встала, чтобы пойти одеться и за сумкой, но Кирилл поймал меня.
— Перестань, пожалуйста. Я с тобой не ругался.
— Но ты много чего сказал, Кир. Я так и не поняла, в чем разница между одним голодранцем и другим?
— Разница есть, и ты тут ни при чём. Все дело в моей сестре.
— Больше похоже, что дело в тебе.
Я упрямо попилила наверх, оделась быстро и через три минуты снова спустилась. Кирилл допивал кофе.
— Останься, — попросил он.
Я упрямо помотала головой.
— Ведешь себя, как ребёнок.
— Я и есть ребенок. Но раньше тебя это устраивало.
— Меня и сейчас устраивает. Останься, Ась. Поговорим вечером спокойно.
Мои ноги вросли в землю, хотя сердце кричало: «Останься, дурища. Что ты творишь? Как ты будешь без него?».
Прежде, чем я сломалась, Кир разозлился.
— А, как хочешь, — бросил он, открывая дверь. — Поехали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В машине он не сказал мне больше ни слова. Я тоже помалкивала, уставившись в окно, смотрела, как пролетают мимо деревушки пригорода, а потом дома спальных районов. Кирилл высадил меня у дома, не попрощавшись. Глотая слезы, я вошла в квартиру и проревела остаток дня, пока не пришел Женька. Он был не один. С Аллой. А Алла была с чемоданом.