Иногда мне казалось, что я стала ему дорога, стала важным и близким человеком. Например, когда Кир заезжал за мной домой после работы, чтобы забрать к себе. Он целовал меня, усаживал в машину, давал газу, и всю дорогу до Митрофанова без остановки говорил о работе, обо всем, что случилось за день.
Я почти ничего не понимала, но могла слушать, поддерживая разговор общими фразами. Вроде: «Серьезно? И что теперь будешь делать?». Или: «Ну и дела, Кир. Правильно ты им хвост накрутил. Совсем от рук отбились».
Один раз он не дал мне вставить и эти пять копеек. Просто вел машину и говорил, говорил, говорил без остановки. А я слушала, понимая, что ему нужно высказаться, иначе взорвется. Подъехав к дому, Кирилл повернулся ко мне, спросил:
— Я, наверное, до смерти тебе надоел своими разговорами о работе?
Я погладила его по щеке, легонько коснулась губ.
— Нет. Все в порядке.
— Прости, зайчишка. Я скучный зануда. Не могу отвлечься даже с тобой.
— Я не против, Кир. Правда.
Он взял в ладони мое лицо, поцеловал.
— Ты у меня просто чудо.
В этот момент я едва не зарыдала. Невольно вспомнились слова Аллы о большом пустом доме и одиноком трудоголике в нем. Мне до боли хотелось заполнить пустое пространство. В его доме, его сердце, его жизни. То, что Кир делился со мной, было безумно важно и ценно. Надежда, которую я старалась душить, расцветала на благодатной почве его доверия ко мне.
Правда, бывали моменты, которые приземляли мои надежды. Один раз Кир просто забыл, что я должна приехать к нему. Прибыв в Митрофаново на такси, стояла у ворот, как дура, и терзала звонок. Оказалось, что Кира дернули по работе, и он срочно уехал в офис за какими-то документами. При этом собирался позвонить Егорычу, чтобы тот меня встретил, но забыл.
Я набирала Нечаева снова и снова, но он скидывал каждый звонок, очевидно общаясь по второй линии. Я была на грани отчаяния. Такси отпустила сразу, а на вызов сюда никто ехать не хотел. Измучившись сама и измучив телефон, свой и Кирилла, я проторчала у ворот сорок минут. Решила, что позвоню Женьке, попрошу приехать за мной, если Нечаев не соизволит взять трубку через один контрольный набор. Взяв небольшую паузу, чтобы перевести дух, я прикрыла глаза, стараясь успокоиться. Андреева тоже страшно было набирать. Вдруг и он не возьмет? Тогда только и оставалось, что идти пешком до шоссе, а там ловить автобус или попутку. Жуть.
Но телефон ожил сам. Звонил Кирилл.
— Черт, Ась, я совсем забыл… — начал он.
Я тут же перебила:
— Забыл? Ты забыл, Нечаев?! Серьезно? Я тут загораю почти час, а ты забыл! — орала я на него, отпуская нервы. — Сколько мне еще у ворот торчать?
— Ась, в офисе дела. На час как ми…
— Иди ты к черту, Кир, — не дала я договорить снова. — Предлагаешь отираться тут еще час? Ты сам себя слышишь?
— Ася…
— Как ты себе это представляешь, а? С меня хватит. Я еду домой.
И бросила трубку, не дослушав, как Кирилл обещает что-нибудь придумать.
По закону подлости Женька не отвечал. Я догадывалась почему. Аллы же не было во флигеле. Она вообще почти не появлялась у Кирилла. Вернее, я ее не видела. Очевидно, сестра Нечаева в это время была в моей квартире.
Разозлившись на всех, я пошла к дороге. Есть же остановка тут рядом, значит должны быть и автобусы. В конце концов, это московское направление — тут море общественного транспорта должно ходить.
Я не рассчитала только, что топать мне придётся километра три. Как назло, в этот день мне захотелось выпендриться и быть красивой для Кира. Вместо удобных балеток или кед я выбрала туфли на высоком, хоть и устойчивом каблуке. Они начали убивать меня минут через пять, а через двадцать я была готова сдохнуть. Слава богу Кир все-таки не оставил меня в беде, потому что с шоссе завернула машина Егорыча. Молчаливый, хмурый дядька усадил меня в свою потрепанную десятку, отвез обратно, запустил внутрь и уехал. Оказавшись в плену дома, я первым делом избавилась от обуви, уселась на диван в гостиной и… снова разозлилась. Нужно было уезжать вместе с садовником, но он смылся так быстро, что я и сообразить не успела. Наверное, тоже не в восторге от срочности, с которой его вытащили из дома в выходной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Кирилл приехал через два часа. Я уже перекипела, переварила свое бешенство, проголодалась, поела и просто дулась, когда он вошел в гостиную.
— Видишь, — проговорил Нечаев без приветствий. — Все решаемо. И не надо было на меня орать.
Он, похоже, тоже дулся. Во всяком случае, выглядел серьезным, почти грозным. Но в этот раз мне не было страшно. Это как с нашим первым поцелуем. Я точно знала, что права и не собиралась чувствовать вину за несдержанность.
В знак протеста я уткнулась в телефон. Наверное, вела себя, как тупая малолетка, портя нам редко совпадающий выходной, который и так сократился, но просто не могла сделать вид, что все в порядке и ничего не случилось.
Видимо, Кирилл прочитал мой настрой. Он не оправдывался, не извинялся, просто смотрел на меня с минуту, а потом дерну за руку, поднимая с дивана и утаскивая в свой кабинет. Там он усадил меня в свое кресло, отошел к шкафу, из которого вынул коробку с каким-то странным прибором. Открыв ноутбук, Кир запустил программу, включил приборчик, который отозвался приветственным писком, подключил его к компьютеру через привод.
— Что ты делаешь? — недоумевала я.
— Избавляю нас от подобных казусов, — бросил он кратко и взял меня за запястье.
Кирилл навел красный луч на мою ладонь, медленно провел им. Приборчик снова бодро пискнул, а через секунду программа в ноуте отозвалась приветственным тирлиньканьем. Он сделал то же самое еще несколько раз.
Тут же раздался вызов на мобильном Кирилла.
— Да, Миш, прими в базу. Угу, вижу. Все прошло, спасибо. Анастасия Смирнова. Остальное я потом вышлю. И тебе удачи.
Он положил трубку.
— Что происходит? — очнулась я. — Что ты вышлешь?
— Паспорт у тебя с собой? Надо сфоткать и отправить. Пошли.
Нечаев опять потащил меня куда-то, не позволяя ответить или начать соображать. Я уже даже не спрашивала, хотя перепугалась, когда он вывел меня на улицу, а потом и за ворота. Выгонит?
— Приложи палец, — велел он, едва щелкнул замок.
Я моргала, не понимая. Кир сам взял мою руку, поднес палец к цифровой панели.
Замок отозвался позитивной трелью.
— Твой личный код. Запоминай. Нужно ввести сразу.
Он называл вслух цифры и нажимал кнопки. Ворота начали разъезжаться, открывая путь.
— Закрываешь так же, только с другой стороны. Давай.
Я коснулась датчика со стороны двора, набрала код. Ворота поползли обратно.
— Дверь дома, — продолжал инструктировать Кирилл. — Система та же, только на выход захлопнется автоматически.
Кир развел руками, таким жестом подводя итог проведенному уроку.
— Все понятно? Теперь попадешь в дом без проблем. Довольна?
Ощущая себя немного чокнутой, я хихикнула.
— Хорошо, что не глаз, — буркнула себе под нос, кусая губы, чтобы не заулыбаться шире.
— Что смешного? Какой глаз? — заметил мою ремарку Кир.
— Теперь, если кто-то захочет к тебе проникнуть, то отрубит мне руку.
Нечаев закатил глаза.
— А при чем тут глаз?
— Ну, Кир, ты что, не смотрел «Разрушителя» со Сталлоне? Там был замок сканирующий сетчатку глаза, и начальнику тюрьмы его вырезал заключенный, чтобы сбежать.
— Жуть какая, — пробормотал Кирилл. — Не смотрел. Странно, что ты смотрела.
— Мой папа тащится от этого древнего кино. Странно, что ты не смотрел, вы ведь ровесники.
Я не могла не подколоть его. Просто не могла. Кирилл прищурился, казня меня своими черными глазами, а потом схватил, закинув на плечо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Сейчас кто-то поплатится за насмешки над моими сединами, — пригрозил он и направился к лестнице.
— Кир, пусти, — хохотала я. — Это шутка. Перестань.
Он шлепнул меня по заднице, чуть попрыгал, устраивая удобнее.
— Не дергайтесь, юная леди. Сейчас Кирилл Александрович вас научит старших уважать.