Аскольд закрыл глаза. Мысленному взору предстала Всеславна. Ее нежная улыбка заставила козельца взять себя в руки.
Но искушения продолжались. Кипчанка ласково взяла его за руки и подвела к столу. Не глядя на нее, Аскольд опустился на шкуры. Она преподнесла ему кубки с вином, но он отрицательно покачал головой. Зато барашек начал таять на глазах. Кипчанка, присев рядом, с интересом наблюдала, как урус расправляется с ним, и сдержанно хихикала.
Утолив голод, Аскольд стал искоса посматривать на стражников. В нем заговорила сила, и появилась коварная мысль избавиться от своих надсмотрщиков.
— Эй, налетайте, — крикнул он, приглашая рукой к столу, — тут всем хватит!
Его жест был красноречив, и неизвестно, как развернулись бы события дальше, но в шатер внезапно вошел толмач.
Девушка встала и ушла. Старик налил себе вина и отпил несколько глотков.
— Ты можешь жить так же, — кивнул он на стол. — Стоит лишь…
— …нарушить слово, — закончил за него Аскольд.
Переводчик пожал плечами.
— Ты видел эту девушку? Хороша, не правда ли? Ты знаешь, кто она такая? Это сродственница самого хана, и он готов отдать ее тебе в жены.
— У меня есть жена. Другой не надо, — отрезал Аскольд.
— Молодо-зелено, — изрекает толмач, отправляя в рот крупную виноградину. — Хан одарит тебя табунами. Даст под твою руку много воинов. Ты станешь богатым и знатным. А что ждет тебя на родной земле? Вся она покрыта пожарищами да пеплом. Татарин от нее не отстанет. Котян умен. Он понял, что Русь татар не осилит, и бежал под крепкую руку венгерского короля. Куда ты пойдешь? Русские князья передрались меж собой. Даже общее горе не смогло объединить их. Князь Черниговский сидит, как хорек, в своей норе и боится каждого хруста. За плечами у него — Галицкий князь.
— Откуда тебе это известно? — не удержался от вопроса Аскольд.
Старик усмехнулся:
— Поживешь с мое, узнаешь. Одно я тебе скажу, как кровному брату: хан тебя отсюда миром не выпустит. Он спит и видит, как вернуть свое богатство. Здесь, на чужой земле, оно ему ой как нужно. Вразумись, дурья башка, жизнь дороже!
— Нет. Передай хану, что никакими посулами он меня не купит. Я — посол Великого князя и…
Переводчик перебил:
— Ты — убивец. Твои руки обагрены кровью ханского сородича. Не забывай этого!
— Я уже говорил: его отряд первым напал на нас! Ты что, хотел, чтобы голова посла лежала сейчас перед твоим ханом?
— Я пытался убедить хана в этом, — скривился старик. — Но вместо того чтобы прислушаться, он, думаю, заподозрил меня в сострадании к тебе.
Аскольд расхохотался:
— Ты — верный ханский пес, ты преданно служишь хозяину!
— Я старый человек, — смиренно ответил толмач, — и мне поздно думать о другой доле. Я не хочу с веревкой на шее плестись по дорогам, пропахшим полынной гарью…
— Я презираю таких, как ты. Многие русские предпочитают мучения, а не предательство родной земли! — Аскольд был безжалостен.
Старик горестно опустил голову. Подняв ее, он произнес:
— Не суди меня строго. В твои годы я тоже летал, как орел, не чувствуя под ногами земли. А жизнь заставила опуститься и гнуть спину перед теми, кого и я когда-то презирал.
— Мой отец тоже был в неволе! Но он не сломался!
— Мы с твоим отцом, видать, разные люди, — вздохнул толмач. — Он смог это сделать, а я, грешный, нет. Каюсь. Но вот что я тебе скажу, — он придвинулся и перешел на шепот. — Ты мил моему сердцу. Мне ведомо, как геройски ты сражался с татарами. И я хочу тебе помочь. Ведь здесь, на чужбине, мы с тобой — родные люди.
Аскольд взял старика за плечи и приблизил к себе:
— Тогда скажи, где мои друзья.
Старик осторожно освободился от рук Аскольда и, покосившись на охрану, тихо произнес:
— Они бежали. — И добавил: — Но хан послал людей, и их наверняка скоро схватят.
Но последних слов Аскольд уже не слышал. Душа его возликовала!
Переводчик поднялся:
— Учти, сынок, хан долго ждать не будет. Подумай над моими словами. Поверь, голова дороже…
Когда через несколько дней старик явился за ответом, он услышал все то же:
— Нет!
Аскольда вновь бросили в яму. Хан вызвал к себе Курду и приказал ему вырвать у козельца признание. Курда просиял.
Однако Котян строгим голосом добавил:
— Но смотри у меня: головой за его жизнь отвечаешь. — И из-за того изумления, которое застыло на лице Курды, хан вынужден был пояснить: — Как-никак, он посланец Черниговского князя.
— Он убивец вашего…
— Пошел вон! — вскипел хан, ногой отталкивая не в меру возомнившего о себе слугу.
— Слушаюсь и повинуюсь, — согнувшись в три погибели, Курда постарался поскорее выскользнуть наружу.
Он ехал не торопясь, раздумывая над словами своего повелителя. И решил до поры до времени козельца не трогать, чтобы потом не оказаться виноватым.
«Время покажет, как поступить», — заключил он, оглядываясь на ханский шатер.
Сообщение толмача, что его друзья сбежали, придало Аскольду сил. Он знал, что они его в беде не бросят. Но время бежало, а помощь все не приходила. А тут еще половец-тюремщик, тщательно оглядев однажды яму, заметил на стенах «ступени». Он приблизил факел, и слова торжества вырвались из его груди. Аскольда перевели в другую, более глубокую и сырую яму. Рухнула еще одна надежда. Чувство безысходности навалилось на него.
Но Аскольд справился с минутной слабостью и, трезво поразмыслив, понял: хан прячет его, пытаясь отловить беглецов. Друзьям требуется время, чтобы запутать след и организовать его освобождение. Эта мысль вернула душевное спокойствие.
Аскольд был прав. Хан действительно вскипел от ярости, узнав о побеге урусов, и приказал во что бы то ни стало схватить их. Спасаясь от преследователей, они добрались до какого-то озерка. За ним лежала, куда ни глянь, открытая местность.
— В воду, — приказал Зуб.
Забравшись в тростники, друзья, вставив камышины в рот, залегли на дне. Половецкие следопыты привели воинов к этому озеру. Несколько дней и ночей те стерегли его. Но беглецы так и не дали о себе знать.
— Их здесь нет, — заключил предводитель отряда. — Мы только потеряли время, — зло добавил он и приказал седлать коней. Свой отряд он повел на северо-восток, считая, что урусы могли направиться только в эту сторону.
Ночью Зуб осторожно оглядел берега. Они казались пустынными. Чтобы проверить это, Зуб осторожно доплыл до берега, но не заметил никаких следов преследователей. Он поторопился сообщить эту радостную весть своим друзьям.
— Ну, как вы? — спросил Зуб, когда все они оказались на берегу.