минимума. Чтобы ни себя, ни меня не мучить.
— А если я не могу сделать так, как ты просишь?
— Я уволюсь. И тебе придется заканчивать работу самому. Что очень глупо, согласись, ведь ты стольким пожертвовал ради этого проекта.
Нами… Она хочет сказать, что я пожертвовал нами.
— Ты не понимаешь. Я просто не могу…
— Я все понимаю, Марат. Пожалуйста, уходи.
И я ухожу, потому как ничего другого мне не остается. Ну не валяться же мне у нее в ногах, выпрашивая милости, как приблудившаяся псина?
Дома все привычное кажется чуждым. Брожу из комнаты в комнату. Утешаю себя лишь тем, что Афина погорячилась. Ей просто нужно время, чтобы смириться с положением, в котором мы оказались. Я ведь тоже с ним не сразу смирился…
Но проходит неделя, две, а ничего не меняется. Она старательно меня избегает. Делает свою работу, да, тут не придраться, при необходимости приезжает в офис, уверенной рукой ведет проект, но как только я пытаюсь вновь с нею сблизиться, натыкаюсь на непроницаемую стену.
— Афина, я знаю, что накосячил. Знаю. Давай уже исправлять все. Я больше так не могу…
— Ты решил отменить свадьбу?
— Нет, — на вдохе, взахлеб.
— Тогда, боюсь, ничего не получится исправить.
— Давай хотя бы все еще раз обсудим! Я не могу без тебя! Не могу.
Никогда ничего ни у кого не просил. Никогда так не унижался. Но если это плата за то, чтобы быть с ней — черт с ним. Я готов и просить, и умолять. Я вообще на что угодно согласен, только чтобы прекратить эту агонию. Две недели без нее — ад. А уж целая жизнь… Не хочу даже представлять.
— Ладно, — соглашается едва слышно. На секунду в ее твердом и отрешенном голосе проскальзывает странная беззащитность. И боль.
— Ладно? — вскидываюсь я.
— Давай поговорим. Я ничего не обещаю, но если это так важно…
— Важно! — киваю болванчиком.
— У меня на семь заказан столик в Эви…
— Сегодня я не могу.
Афина вскидывает ресницы. Я отвожу взгляд. И тогда она снова смеется. Тем жутким, нагоняющим ужас смехом.
— Ах, какая же незадача. У тебя по плану встреча с невестой? Как думаешь, может, нам составить график? Она по каким дням будет? По четным или нечетным?
— Афина.
— Руки! — отскакивает. — Руки, Марат Маратыч, держите, пожалуйста, при себе.
И все. Все… Уходит. В отчаянии хватаю со стола первый попавшийся предмет (им оказывается тяжелая муранская ваза) и бросаю в стену. Ваза разбивается вдребезги. Стеклянные разноцветные брызги летят на пол, красиво переливаясь в льющемся от окна свете. Растерянно смотрю на то, как осколки разлетаются по полу. По руинам моей жизни скользят разноцветные блики. Абсолютный сюрреализм.
В действительность меня возвращает звонок телефона. Мама что-то щебечет о том, что у нас с Фаридой сегодня свидание. Я покладисто отвечаю, что помню. Как такое забыть? Карман оттягивает коробочка с кольцом, которое я по традиции должен был надеть на палец Фариды еще в день помолвки.
Умываюсь, сунув голову под кран. До встречи сорок минут, и нельзя опаздывать. Еду.
— Почему у тебя мокрая голова? — удивленно хлопает глазами мама.
— Так вышло.
— И рубашка в пятнах. Сынок, ну что ты?
— Я здесь, да? Это главное. Где она?
— Погоди… — мама задерживает в руке мою ладонь. — Я знаю, что тебе может показаться, будто ты в ловушке, но это не так. Фарида — хорошая девочка. Вы обязательно будете счастливы.
Машинально киваю. Но не потому, что я согласен со словами матери, а потому что не хочу ее расстраивать лишний раз. Она и так выглядит жутко подавленной и даже виноватой как будто.
— Пойдем?
— Сейчас. Чуть не забыла. Вот. Кольцо твоей прапрабабушки. Из наших фамильных драгоценностей оно единственное уцелело, после революции.
— Я уже купил кольцо, мам. А это — семейная реликвия.
— Вот именно. И она должна перейти твоей любимой женщине. Не хочешь вручать его сейчас — отдай, когда посчитаешь нужным. А пока пусть оно будет у тебя.
Киваю. Бережно кладу кольцо во внутренний карман пиджака. Пока вожусь, прибывает Фариз с семьей и моей невестой. Мне просто нужно пережить этот вечер. Вот и все. Машинально поддерживаю беседу. Где надо — растягиваю губы в улыбке, когда все тактично выходят из-за стола, вручаю Фариде кольцо. Кричащее. Сам бы я такое не купил, но Фариде, уверен, понравится. Она любит массивные броские украшения.
— Спасибо. Очень красиво, — благодарит, глядя на камень через камеру на телефоне.
— А теперь совместное фото! — будто черт из табакерки, выпрыгивает моя теща. — Уже давно нужно объявить о вашей помолвке официально. Гости вот-вот получат приглашения на свадьбу!
— Приглашения? — вскинув брови, гляжу на мать.
— Мы решили не откладывать дело в долгий ящик. К тому же девятое сентября — красивая дата! — отводит глаза.
— Этого года? — уточняю, как придурок. Отец тычет мне под ребра локтем.
— Имеешь что-нибудь против? — смеется Фариз. Но глазки у него недобрые и колючие.
— Нет. Просто не понимаю, зачем такая спешка. Наверняка свадьба требует тщательной подготовки.
— О, да были бы деньги! — отмахивается Захра. — И вкус. А у нас и с тем, и с другим, слава Аллаху, полный порядок. Мы уже связались с организатором и договорились с площадкой, где пройдет торжество. Осталось дело за платьем. Но Фарида капризничает. И то ей не то, и это. Кстати, слышала, у тебя неплохой фэшн-директор. Может быть, она что-нибудь посоветует?
— Нет, — рявкаю. — Извините, я на секунду.
Несусь к выходу. Опоры под ногами нет. Небесные своды обрушились мне на голову, оглушая. Через эту странную глухость до меня доносится шум ресторана, звон бокалов и чей-то смех. Стрекот сверчков, непонятно как очутившихся в городе и знаменующих своей стрекотней неминуемое приближение осени. Я чувствую на себе ход времени так остро, будто оно прокатывается по мне. Не оставляя шанса все исправить. Даже просто оглянуться назад. Неумолимо приближая конец. И совершенно ведь непонятно — конец всему, или только первому акту драмы.
— Давай, сын, — хлопок по плечу, — возвращайся за стол.
Оборачиваюсь к отцу.
— Ноги не несут, — хриплю.
— Не всегда то, что кажется концом света, им и является. Ты поступил правильно. И со временем это поймешь.
Мне бы его уверенность. Может, если бы я смог убедить Афину, что она главная женщина в моей жизни, что-то бы и получилось, но она непреклонна. И мне кажется, ничего уже между нами не будет. И меня без нее не будет. Того, прежнего меня…
И все же мы возвращаемся. Я как-то высиживаю этот вечер. Как жениху, мне разрешают