Читать интересную книгу "Андрей Боголюбский - Николай Воронин"

Изяслава Андреевича с силою многою Ростовскою, убоявшеся и даша ему (Святославу. — Н. В.) мир…»{254}.

В год смерти Юрия Долгорукого брат Андрея Мстислав Юрьевич был изгнан с новгородского стола, а в 1160 году Андрей открыто заявил свои властные притязания на Новгород{255}. В это время в Новгороде сидел сын Ростислава Святослав Ростиславич смоленский, а в Новом Торге его брат Давид. Уже при Юрии, благодаря его мероприятиям, новгородское право выбора князя было сильно расшатано, и в Новгороде образовалась «суздальская партия», заинтересованная в мирном сожительстве с Суздалем, державшим в своих руках пути низовой торговли и хлебного подвоза. Андрей действует еще более решительно, он хочет окончательно вырвать Новгород из сферы влияния смоленских и других князей.

После совещания на Волоке с князем Изяславом Давидовичем Андрей посылает предупредить новгородцев, что он хочет «искать Новгорода и добром и лихом» и требует от новгородцев клятвенного подтверждения своих верховных княжеских прав на Новгород. После этого Новгород пришел в волнение: «начашась Новгородци мясти и вече часто начата творити»{256}. В результате Святослав был вынужден вывести брата Давида в Смоленск, а затем новгородцы захватили его самого и выслали в Ладогу (откуда он, правда, вскоре сбежал). Это был среди прочего чувствительный удар по сидевшему в Киеве Ростиславу, выгодный как Андрею, так и Изяславу Давидовичу.

Новгородцы тем временем попросили у Андрея на княжение его сына. Он сначала предложил им брата Мстислава, княжившего у них раньше, но они его не захотели. Андрей все же не исполнил их желания — не дал сына и послал в Новгород племянника Мстислава Ростиславича. Однако на другой год сам решил вывести Мстислава из Новгорода. Возможно, что причиной были какие-то осложнения внутри Суздальской земли: уже в 1163 году, как мы знаем, Мстислав был изгнан Андреем и отсюда. Что же до Новгорода, то Андрей договорился с Ростиславом киевским, чтобы снова вернуть в Новгород Святослава, и новгородцы под давлением Андрея Святослава приняли. Но как только Ростислав умер, они снова его прогнали. Тогда, получив помощь от Андрея, Святослав сжег Новый Торг, а его братья сожгли Великие Луки. Сам Андрей в это время со смоленскими и полоцкими войсками двинулся в Новгородскую землю и закрыл все пути, перерезав связь с Киевом. Он упорно настаивал на возврате готового признать его верховенство Святослава: «Святослава силою местяце в город». Но новгородцы перебили его сторонников, а затем новгородский воевода Даньслав Лазутинич нашел путь в Киев и в 1168 году «привел» в Новгород от Мстислава киевского его сына Романа{257}. Таким образом, Новгород уходил из-под влияния Андрея, и Киев снова оказался поперек его дороги.

Летопись отмечает, что Андрей «не имея любьви к Мстиславу», и не удивительно, что у него находит поддержку враг Мстислава князь Владимир Мстиславич, которого Андрей отправляет в Рязань, обещая в дальнейшем наделить волостью{258}. В этом же году суд киевского митрополита, как мы видели, сразил владимирского владыку Федора. Все десять лет после смерти Юрия Киев продолжал быть местом непрерывных усобиц, сеявших смерть и несших оскудение стране. Все это приводит Андрея к тому, что он решается на неслыханное дело — разгром Киева. Теперь ему не нужен Городец на Остре, в котором нуждался Юрий для сбора там своих союзников. Андрей мог вести свои войска через все княжества и везде получать усиливавшие их новые полки.

Момент для удара по Киеву был избран Андреем очень удачно. Сидевший в Киеве Мстислав не только был враждебен Андрею, но не пользовался расположением и других южных князей. Назначение в Новгород его сына Романа оттесняло от Новгорода Ростиславичей и упрочивало их союз с Андреем.

Мстислав, видимо, не думал, что беда так близка; в это время, занимаясь судьбой Романа в Новгороде, он послал к нему на помощь младшего брата Андрея Михалку с черными клобуками. Однако Михалко был перехвачен Ростиславичами смоленскими. Судя по поведению Михалки, можно думать, что он рассчитывал закрепиться на юге и вел свою независимую от Андрея политику{259}.

Войско Андрея во главе с Мстиславом Андреевичем и воеводой Борисом Жидиславичем по пути к Киеву быстро увеличивалось. К нему примкнули братья Андрея Глеб Юрьевич из Переяславля-Южного и вернувшийся из Греции юный Всеволод Юрьевич{260}, племянник Андрея Мстислав Ростиславич, князья Роман смоленский, Владимир дорогобужский, Рюрик Ростиславич овручский, его братья Давид и Мстислав из Вышгорода, северские князья Олег и Игорь Святославичи. Соединившись под Вышгородом, войска остановились под Киевом на Доргожичах, около Кириллова монастыря, и, разойдясь отсюда, обложили Киев. Осада продолжалась три дня, пока ловкий маневр отборного отряда дружинников, ударивших на город с тыла и ворвавшихся внутрь, не заставил Мстислава бежать{261}.

Никто не вышел навстречу победителям — это не было очередной сменой одного князя другим, это было взятие вражеского города со всеми его последствиями. И действительно, описание в летописи разгрома Киева не уступает картинам монгольского завоевания: «Взят же был Киев месяца марта в 8 на второй неделе поста в среду. За два дня ограбили весь город: Подол и гору, и монастыри, и Софию, и Десятинную Богородицу. И не было помилования никому и ниоткуда; церкви горели, христиан убивали, других вязали, женщин уводили в плен, насильно разлучая с мужьями; дети плакали, глядя на своих матерей. И взяли именья множество и церкви обнажили: иконы, и книги, и ризы, и колокола — все унесли смольняне, суздальцы, черниговцы, и Олегова дружина; вся святыня была взята. Зажжен был погаными и монастырь Печерский святой Богородицы, но Бог молитвами святой Богородицы сохранил его от такой напасти. И было в Киеве у всех людей стенание, и туга и скорбь неутешимая, и слезы непрестанные. Все же это случилось грех ради наших» (перевод), — заключает летописец{262}.

В других версиях этого рассказа и, в частности, во Владимирской летописи, разгром Киева объясняется как наказание за «митрополичью неправду» в связи со спором о постах и «запрещением» печерского игумена Поликарпа. Мы уже говорили, что это был бы слишком незначительный повод для столь страшного удара. «Митрополичья неправда» — это была прежде всего казнь владыки Федора. В этой связи интересно сообщение Никоновской летописи, что владыка Федор был родственником киевского боярина Петра Борисовича, который во время осады Киева войсками Андрея якобы изменил киевлянам и, перейдя к Андрею, выдал ему слабые места киевской обороны{263}. Но и самый характер разгрома Киева лучше всего говорит, что это был удар не только по его