Запахи стояли в воздухе умопомрачительные. Цветы, зелень, земля и еще нечто неуловимое, но приятное. Естественно, если отстраниться от едущих рядом спутников. От тех несло не хуже чем от козлов. Рекомендации целителя насчет регулярного мытья их не касались и вызывали откровенное пренебрежение.
Легкая первоначальная заинтересованность поведением незнакомца быстро сменилась скукой. Ну мается навязанный спутник дурью — его дело. Оно и понятно, лезть в ледяную воду, текущую с ледников, приятного мало. Но Доку Блор верил. Если хочешь быть здоров — соблюдай чистоту. Причем весь, а не только проверяй, взопрели ли ноги.
Внизу блестела уже не первый день собирающая с окрестностей в одно целое ручьи и речки река Кула. Заметив блики воды впервые, он всерьез обрадовался, предвкушая конец путешествию. Ага, как же. Дороги в горах не ходят по прямой, а постоянно вьются кольцами, снижаясь или поднимаясь в зависимости от рельефа. Переться напрямую — скорее всего, элементарно переломать ноги. А так, потихоньку-помаленьку караван по известным лишь бородатым горцам тропам шел наиболее удобным путем.
Они никогда особо не торопились и при этом точно знали время и место остановки на ночлег. И вода, и дрова, и укрытие от ветра — все присутствует к услугам путешественников. Остается с неудовольствием вспомнить свой бестолковый поход и послушно следовать указаниям.
Со спуском воздух сделался значительно прохладнее. Благодаря разговорам он усвоил, что ветры с севера холодные и оставляют влагу на вершинах гор. В результате южным склонам достается мало, и расцветают они лишь с приходом весны, когда начинается таяние снегов.
Когда за очередным поворотом сквозь ели у дороги донесся клокочущий шум воды и трескотня птичьего разноголосья, а затем вдруг открылся вид на огромное водное пространство, добрая лига в ширину, Блор уже и не возрадовался. Никакого интереса. Легкое облегчение. Добрался. Впереди новая жизнь. Как водится, никому не известная и опасная. Перемены как ветер — приходят без спроса, то с севера, то с юга, и несут с собой дождь, снег, песок или еще чего похуже. Но никогда не утихают.
— Синждан, — делая широкий жест, будто вручая нечто изумительное, произнес одноглазый Зарко. То есть глаз у него, может, и сохранился после молодецкого удара большим и тупым предметом (точно выяснить — дубина, рукоять меча или еще что — Блор не удосужился), но под повязкой не видно.
Вся их компания караванщиков, за исключением его лично, смотрелась героичной и еле двигающейся группой инвалидов. Из шестерых уцелевших в бою все замотанные в тряпки со следами крови и один привязанный к седлу. Жирану было совсем плохо. Ему досталось хуже всех, и Блор второй день ждал, когда хрипящее дыхание из пробитой груди затихнет. А горец все жил и даже не впадал в беспамятство. Железный человек. Вот из таких надо делать мечи.
Все бы хорошо, но обслуживание трех десятков тягловых лошадей свалилось на совершенно непричастного к грузу Блора. Тут уж не до ночных утех, будь у Скай желание. Она, впрочем, тоже не особо рвалась. Досталось ей всерьез, и голова до сих пор кружилась, а после еды в первый день рвало. Тут и целитель без надобности — сотрясение мозга. А еще говорят, у жителей гор мозги отсутствуют.
Он так выматывался, что спал сидя в седле во время переходов. Почти с ностальгией вспоминал поход в горы и пребывание возле могилы Господина Недр. Тогда было много легче. Яков нет необходимости регулярно скрести и чистить после перехода. Разгружать и вновь наваливать груз.
Лошадей нельзя оставлять без внимания. Даже неприхотливые горские требуют обслуживания. Помощь от остальных была посильной. То есть они старались, но, когда от общего числа осталась треть и они с трудом ковыляют, ситуация отнюдь не радостная.
Блор уважительно кивнул на сообщение и постарался сделать изумленный вид, изучая поселок. Конечно, после горских деревень и башен крато местному люду городишко мог представляться образцом цивилизации. Для него, даже не побывавшего в наиболее известных в мире городах, но кое-что видевшего, зрелище оказалось достаточно убогим, но и всецело привычным.
Сложенные из разномастных камней с земляными кровлями домишки разбросаны как попало вдоль речного берега. Отопление по-черному, печная труба в большинстве домов отсутствует. Тут же по соседству осточертевшие овцы пасутся. Ну и плевать. Ему здесь не жить.
В окружении моментально сбежавшейся детворы и внимательно наблюдающих из-за каменных оград взрослых караван проследовал по неожиданно чистой улочке. Вблизи обстановка выглядела вполне приличной. Откровенной нищеты не наблюдалось. На берегу чуть ли не у каждой хижины баркас, сети сушатся. Чуть дальше за деревьями — несколько мачт более крупных кораблей.
Обнаружилась даже парочка двухэтажных домов, сложенных из огромных бревен на каменном фундаменте. Эти точно в земле не ковыряются.
Обязательно разыскать Храм, даже если такая же халупа, как все остальные здания, напомнил себе. Внутри должны быть аватары всех местных богов. Важно зайти и подарить Воину в благодарность за происшедшее что-то. Придется пожертвовать секирой или копьем. Ничего более подходящего нет, а денег в особенности.
Блор невольно вздохнул. Все-таки несправедливо и после объяснений.
— С какой стати у меня все отобрали? — горячась в негодовании, спрашивал он у Дока. — Не по-честному! За лечение, обучение я готов расплатиться. Даже за спасение жизни. Но не все! Там в общей сложности фунтов двадцать золота, серебра и камней.
— Аптекарский, имперский или северный фунт? — невинно переспросил целитель.
— Полпуда, — запнувшись, отрезал Блор.
— Сейчас, сейчас, — рисуя прямо на столешнице непонятные знаки измазанным в золе пальцем, пробурчал Док. — Ага! Поделил. Одна тысяча семьсот пятьдесят восемь империалов. Вес приблизительный, да минус добавки и камни, считай, полторы тысячи. Половину долой за постой и прочие услуги, сам согласился, — остается семьсот пятьдесят. Лет десять назад раб в Империи стоил от двенадцати до двадцати. Покупай лучше в долинах и возле реки. Туда регулярно задешево отводят схваченных в набегах.
— Зачем мне раб?
— Ну бери рабыню, — великодушно разрешил целитель. — Реально цены ниже, чем в имперских землях, раза в два.
— Я не купец!
— Ну не хочешь, как хочешь. А в твоих родных землях небольшой крестьянский двор где-то в двадцать империалов обходится. Не жирно, надо сказать, извлек драгоценного металла из могилы. В богатеи не выскочишь. Ах да! Еще, наверное, поделишься с наследниками своего бывшего хозяина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});