Тысяча или больше великих городов признали власть Карунаса, и многие без сражений. Спокойнее стала торговля, почти исчезли морские разбойники. Вроде всем хорошо. Ну кроме безземельных фемов вроде него. Пропала потребность в дорогих клинках. Если все тихо, зачем лишних воинов держать. И цены упали на многие вещи, особенно привозные. А если ткань или даже соль дешевле, уже и не одни зажиточные могут себе позволить.
Люди стали питаться и одеваться лучше. Так многие говорят. В последние десятилетия стало простым людям легче жить. Потому что таможни на границах почти везде поснимали. Сейчас кругом Империя. Нет лишней накрутки на цену. Нет сражений, в которых города выясняют главенство, а в результате погибают посевы и еда подскакивает в цене. Империя — благо. Для имеющих в ней место.
— Зачем тебе возвращаться? — прозвучал в мозгу знакомый голос Дока. — Тебя не ждут дома. Собственно, и дома никакого нет. Наниматься в дружину к высокородному — не самая приятная вещь. Одного раза недостаточно? Знакомые много лет и связанные родством или имеющие близких в округе — совсем не то что пришедший неизвестно откуда. Ты всегда пойдешь на бойню первым. Это и будет твоя роль в отряде, если повезет наняться. Самая грязная и опасная работа. Ты — обычное мясо! Таких очень любят и пускают в авангарде. Умирать.
Хотелось послать его по известному адресу, но ведь Блор знал — правду говорит. Неприятную и некрасивую, но истину. Так всегда происходит. Годы пройдут, прежде чем станешь своим. Недаром гражданство Империи и городов — разные вещи. А заслужить их очень непросто.
— Посмотри вокруг! — говорил настойчиво целитель. — Ты же ничего не видел. Заброшенный город, куда столетие боялись даже сунуться из-за унесшей всех неведомой болезни, а затем утащили все, вплоть до иголок и башни Трикатена возле горы Эрмес. Горы огромны. Они растянулись на сотни лиг в длину и ширину поперек континента. Здесь живут сотни тысяч человек и десятки тысяч нелюдей. Многие из них враждуют и не прочь принять умелого бойца. Я знаю три огромные котловины, где климат настолько хорош, что выращивают южные фрукты. Там сформировались самые настоящие государства и стоит множество богатых городов. Ничем это не хуже, а здесь существуют определенные возможности устроиться. Получишь рекомендации — уж это я обеспечу.
— Наверное, ты прав, — ответил тогда Блор. — Уж точно старше и мудрее меня. Просто я должен выполнить свой долг. Это дело моей чести, и ничего другого у меня нет.
— Долг перед предавшим тебя нанимателем? Даже Воин такого не требует! «Бросившему камень в пашню не стоит надеяться на всходы»! Глупое упрямство!
И все-то он знает, подумал беззлобно Блор. Наизусть цитирует, будто не ремесленник и не маг, а обычный фем.
— И не надо на меня так смотреть, — фыркнул раздраженно целитель, — глуп человек, не умеющий извлекать уроков из слов и дел каждого, будь то жулик или святой.
— Я просто дал клятву, — объяснил Блор. — И для меня важно донести весть до его детей.
— А они есть? — ехидно поинтересовался Док.
— Дочка точно имеется, — заверил парень. — Я не для нее это делаю, хотя и для нее тоже. Без свидетеля смерти старшего в роду она не сможет вступить в права наследства. Женщине не позволят. А как это обидно — лишиться законного имущества в пользу неизвестно кого, — я знаю на собственной шкуре. Храм отнял у меня наследство и обставил это благодеянием. Это подлость!
— Согласен, — пробурчал Док. — Надеюсь, у тебя нет идеи судиться.
— Я, может, и глуп, но не до такой степени. У них хватит влияния еще меня сделать должным. По бумагам наверняка сплошные долги.
— Что-то у тебя в тупой башке, навсегда засохшей, как ни странно, имеется. Но проблесками. Непостоянно.
— Вообще-то за такие слова я просто обязан вызвать тебя и нарезать мелкими кусочками.
— Во-первых, ты слишком благороден, — с придыханием сказал целитель, — чтобы убивать старого знакомого за случайно вырвавшиеся слова.
Он откровенно издевался, но заинтересовало Блора не это.
— Почему в слове «благородство» я слышу осуждение?
— Благородный муж обязан остерегаться женщин и их любви, чтобы не пасть в глазах окружающих, уклоняться от соперничества, тратя бессмысленно средства и силы, и славить бога.
— Я не жрец! — возмутился Блор.
— Не хочешь жить без страстей? Молодец. Между прочим, девушки в здешних горах красивы и любят удачливых. Хочешь познакомлю? Станет теплее — и начнутся поездки в гости.
— Не уходи от темы!
— Благородство происходит от благого рода, — сердито сказал Док. — То есть низшим оно не положено. Я это принял. Не гребу против течения…
— То есть сидя здесь… Вопреки всем законам людским и горским…
— Явно не идя против всех. Не раздражая. Да, я хочу силы. А кто ее не хочет? Каждому требуется еда, вода, сон, крыша над головой и признание окружающих в виде симпатии, любви, уважения и благодарности. Не так важна каста, гильдия, цвет кожи или умение. Все хотят одного, независимо от происхождения или касты. Я не прав? Есть возражения?
— Нет, — осторожно согласился Блор в поисках подвоха и не обнаруживая такового.
— Получив все это, человек опять недоволен. Еда уже требуется повкуснее, вместо воды вино, и с хорошего урожая, неразбавленное, даже на кровати одеяло не из шерсти, а на пуху. И уважение не от соседей, а солидных известных людей. Так?
— Да.
— И для достижения всего этого люди пойдут на подлость. Всегда! Давай, вспомни, сколько тебе в жизни встречалось благородных людей. Ну!
— Ты не прав, — покачав головой, сказал Блор. — Я не умею находить ответные аргументы, но ты не прав. Люди погибают не только за золото или уважение окружающих. За свои убеждения, за детей, за город.
— Да? — поднял бровь Док. — А то сражаться за город и совершить подвиг — это не добавление уважения. А надел? Ты так или иначе бьешься за свое добро. Сохранение его или увеличение. Даже если оно нематериальное. Уважение тоже стимул, и очень весомый.
— Тогда, — сказал, усмехаясь, Блор, — я единственный в мире благородный человек. Потому что идти с вестью — совершенно невыгодное для меня поведение. Тратить время, силы и, наверное, деньги для неизвестного мне ребенка. Я просто знаю — это правильно. Отдать долг необходимо, даже если о нем никто не знает. Это мне надо! Не людям.
— Правильно, — произнес после длительной паузы целитель. — Ты поймал самую суть. Важно не что про тебя скажут, а личное мнение. Свое собственное. Потому что ты знаешь. О плохом и хорошем, совершенном твоими руками, действием или бездействием. Человек часто судит себя безжалостнее окружающих, но и оправдывает себя легче. Благородство тяжко дается человеку. Уж поверь. Потому его и мало. Не первое движение, а сознательно идти по трудному пути. Я не буду тебя больше отговаривать. Ты сам выбрал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});