стремительно таять, и мне пришлось контролировать еще и испускаемый мною туман, дабы тот исходил исключительно вверх, и не задевал союзников.
Так мы и стояли: в плотный, совершенно непрозрачный красный диск бил колоссальный луч из слепяще-белой энергии, пока по ту сторону диска вверх бил поток красного тумана, стремительно распространяющийся по небу, образуя густое бордовое облако, видимое, я надеюсь, только мною. И, возможно, Лансом, но изучать его реакции на происходящее попросту не было времени, ведь стоит отвлечься хоть на секунду, и мое тело вновь начнет разрываться изнутри, дабы плоть смогла экстренно подстроиться под возросшую энергетику… И кто тогда знает, останется ли поддерживаемый мною барьер, и что станет с моим спутниками, если тот таки развеется.
* Волевым произволом автора самочки драгонайтов имеют синюю чешую. Это уже не драгонейр, но еще не драгонайт. Зачем это сделано неизвестно даже мне, так что просто примите это. Может когда-нибудь пригодится. Если говорить о «воздушных» стаях, то это выглядит как-то так:
Глава семьдесят. Первый раунд
Глава семьдесят. Первый раунд.
Тридцать секунд. Пусть залп гиперлуча казался бесконечным, особенно на фоне боли, что заполнила каждый мой орган, каждую клеточку, когда количество проходящей сквозь мою ауру энергии превысило какой-то неосязаемый порог, но на деле длился он всего лишь тридцать секунд, и, увы, оставил после себя не только волнующийся кипящий океан.
На голубом небосводе не было видно ни облачка, а палящее солнце приятно грело мокрую от поднявшихся брызг кожу. Такое небо было бы признано подходящим для медленной созерцательной прогулки, той самой, когда лёгкий солоноватый бриз ласкает разгоряченную от теплого солнышка кожу, вымывая все неприятные мысли из головы путника, однако все портил зияющий провал в красную мглу, видимый одним лишь мною. Он бордовой кляксой расплывался по голубому небесному полотну, вызывая не самые приятные ассоциации, источник которых я не в силах распознать, как бы ни пытался. Я с трудом удерживал контроль над таким количеством энергии, облаченный в форму бордового тумана, старался придать тому максимально возможную плотность, ибо не знаю, как всепоглощающая сила поведет себя в этом мире, если выпустить ее на свободу. Развеется ли без следа, али начнет пожирать всё вокруг? А может, просто замрет без движения? Словно верный пёс будет ждать, пока хозяин вновь не обратит на нее свое внимание.
Проверять желания не было, а потому, я старался уплотнить растекающийся по небу туман, но так, чтобы тот не переходил на физический уровень воплощения. Жаль, что противник не стоял на месте, ожидая хода с нашей стороны, ведь как только залп гиперлуча подошел к концу, древнее чудовище издало пронзительный низкочастотный вой, от которого даже ледник под ногами задребезжал, и местами покрылся трещинами. Покемон не доволен тем, что противники не только все еще живы, но и готовят против него ответные меры.
Возможно, такие траты нейтральной энергии не прошли для чудовища даром, ведь стоит вспомнить проблемы Игнила, как самому становится дурно от подобных расходов… Или же ему просто нужно немного времени для отдыха? Как бы то ни было, второго залпа не последовало, и вместо него дракон лишь пару раз клацнул челюстями, сосредоточил на нас свой взгляд, мимоходом отметив и мою «тучку», и, недовольно порыкивая, что было слышно даже отсюда, направился в нашу сторону. Медленно, но неумолимо.
— Устройство перегрелось, нужно время! — прекрасно понимая, что последствия второй такой атаки либо попросту вырвут весь собранный и кое-как стабилизированный туман из-под моего контроля, либо заставят меня экстренно эволюционировать, я тотчас же поспешил предупредить своих спутников, дабы те начали делать хоть что-то.
Хлеб свой Четверка ела не зря, и Лорелей сориентировалась крайне быстро, пока Ланс с недоверием и долей опаски глядел за разворачивающимся над его головой действом. Не знаю, что именно он мог видеть своими глазами, которые по сравнению с моим «зрением» можно назвать дефектными, но мои слова он будто пропустил мимо ушей. Причем странное поведение любителя драконов заметила и его товарка по увлечению чешуйчатокрылыми, но, не заметив на небе чего-либо интересного, постаралась вернуть товарища в нашу реальность, аккуратно подергав того за плечо.
— Поняла! — выкрикнула слегка оглушенная после рева гиперлуча и последующего за ним воя драгонайта Лорелей, — Вы двое! Спрячьте нас!
Из-под воды вылетела пара ледяных духов, если, конечно, можно так назвать вполне себе живых и материальных существ. Просто за джинкс пошла именно такая слава из-за их любви убирать себя из восприятия своих жертв, чтобы совершенно незамеченными подлететь к тем со спины, да высосать из людишек все тепло, вместе с «жизненной силой», то есть кровью. Когда-то давно, из-за обилия получивших «поцелуй смерти» тел, найденных на севере Канто, что представляли из себя покрытых изморозью обезвоженных мумий, популяция этих опасных покемонов была сильно прорежена Четверкой тех времен, а остатки перешли под жесткий контроль лиги. Не жалуют они людоедов, не жалуют.
Появившиеся джинкс уже находились в боевой форме, и если спокойный покемон напоминал миловидную голубокожую девушку с аккуратными белыми ручками и роскошной блондинистой шевелюрой, облаченную в красное платье, состоящее из странной подвижной субстанции, то замершие в воздухе создания однозначно подтверждали звание ледяных духов. Темно-синяя, явно нездоровая потрескавшаяся кожа, растрепанные во все стороны блондинистые волосы, бездонные провалы во свет вместо глаз… Особо выделялись руки, покрытые большим количеством торчащих во все стороны белых шипов, и то самое красное платье, что активно бугрилось и переливалось, иногда исходя колючками, а иногда просто волнами.
Обе девушки взмыли высоко ввысь. Их тела переплетались в причудливом танце, покуда вода вокруг нашего ледника начала исходить волнами, словно в такт их движениям. Я же с трудом мог контролировать связующую ниточку тумана, благодаря которой контроль над темно-бордовым маревом, затмившим небо, все еще оставался при мне. Джинкс несколько раз едва не касались ее, и что будет в случае разрыва этой связи я предсказать не в силах, но хорошего точно мало.
Но вот, танец подошел к концу, а я, завороженно наблюдавший за сим действием, да увлеченный игрой «не дай джинкс случайно уничтожить этот мир», заметил, наконец, что вокруг айсберга образовался настоящий буран, сквозь который даже моими глазами с трудом можно было разглядеть приближающееся к нам золотое солнце, что представляла собой аура того дракона. Лишь в небе, где блондинки и устроили свой вальс, была широкая прореха, нужда в которой стала очевидна