людей. Вечерняя темень резко усилилась, неожиданный холод поражал Олу, не привыкшую к столь резким контрастам дневных и вечерних температур.
– Продолжай про жену Арсения, – она обхватила себя руками за плечи, решив дослушать до конца повесть о давнем предателе своих девических и грандиозных чувств. Девичество давно было ею осмеяно, как и бывает со всякой женщиной, входящей в зрелый житейский разум. А вот чувства так и остались тем же грандиозным горным массивом на плоской и сухой равнине всей её последующей жизни. Они стали миражными, как загадочное Хрустальное плато, что наблюдалось ею с берега озера. Они сияли недостижимой высотой и нездешней красотой, снизошедшей некогда в её юную жизнь, сделавшей её ослепительно яркой, остро-счастливой. А оставили после себя полностью выжженную пустыню в пространстве её чувствований, слепоту до степени неразличимости любого уже мужского лица.
– Арсений утонул. Было это его умыслом вот так свести счёты с жизнью или несчастным случаем по его же дурости, уже не узнал никто. Незадолго до того он был не совсем удачно прооперирован, когда попал в страшную аварию, что тоже могло усугубить всю ту ситуацию. Потеря любимой женщины, утрата работы по инвалидности, а также его собственная уязвимая психика, доставшаяся ему по линии матери, всё вместе могло привести к тому скорбному и несвоевременному финалу…
– Я видела, как он утонул. Но это случилось настолько давно, когда он был молод и жил на Паралее. Мне было видение. Не знаю, как иначе обозначить то, что я видела. Не знаю, почему и кто дал мне тот пророческий сон. Я помню его всегда, как реальное событие. Я наблюдала какую-то ужасную и огненную гору, охваченную закатным пламенем, озеро, похожее на расплавленное железо, и Арсения, уходящего в пучину…
– Так бывает. Я знаю, – согласился Кон-Стан. – Это и есть наблюдение иных мерностей Вселенной, что открывают себя кому-то из нас, если верить словам Венда. А он в последние годы стал самым настоящим мистиком. Он всё знал о гибели Арсения, потому и воспользовался этим в своих уже целях. Но я думаю, что Венд не предотвратил ту катастрофу жизни Арсения просто потому, что не успел. Он догадался несколько поздно о замысле Арсения уйти из жизни, а когда прибыл на место, Арсений уже покоился на дне ледникового озера. Конечно, тогда и над самим Вендом нависла угроза разоблачения уже его мрачных тайн, он и воспользовался гибелью давнего коллеги, чтобы выдать его тело за своё собственное. Я его не осуждаю. Он действовал по наитию больше, желая своего уже спасения, поскольку Арсения спасти было невозможно.
Ола мало что поняла из сумбурной речи Константина, но слушала с жадным интересом. – Ты настолько мне доверяешь, что рассказываешь те жуткие тайны, коими также наполнена ваша совсем иная реальность? – спросила она.
– А в чём тайна? Это же было настолько давно. Кому оно тут надо? Если только Ландыш…
– Кто это Ландыш?
– Да так. Неважно уже всё.
– Имя странное, но звучание его мне будто знакомо. А! В новой системе образования решили так обозначить наш мир. Сочли, что Паралея – имя устарелое. Пока происходит раздвоение терминологии. Прежние люди свыклись с «Паралеей», новые поколения называют наш мир словом «Ландыш». Не все довольны. Говорят, что эта блажь исходит от нового и молодого правителя Руднэя – Ат. Но поскольку его любит народ, то особо-то никто и не протестует, кроме выпавших из настоящего времени стариков.
Кон-Стан развернулся к Оле всем своим корпусом. – Вам не кажется, что подобное название, данное целому миру, несколько странное?
– Любое название странное. Любое название является калькой от имени какого-нибудь бога, творящего наш мир, изменяющего его и дающего ему дальнейший импульс к развитию.
– А если это импульс к деградации, а не к развитию? – спросил Кон-Стан, – Такого не может быть?
– Всё может быть. Но ведь многие процессы ввиду их грандиозности и временной протяжённости не всегда возможно оценить правильно тем поколениям, что в эти процессы включены. Истина, как и всегда, открыта только самому продвинутому меньшинству.
– Как вы думаете, сейчас стало лучше жить, чем прежде? – спросил Кон-Стан с любопытством подростка, обращающегося к тому, кто почти старик. Ола не ощущала и не считала себя старухой, потому вопрос задел её женское самомнение.
– Я не настолько стара, чтобы делать обобщающие выводы о состоявшихся изменениях. Я считаю их объективно лучшими, хотя субъективно для многих это не так.
– Ну да. Вот и Хор-Арх также считает. А он старик мудрый реально. Он никогда прежде не верил в благие замысли Тон-Ата, а теперь вот вынужден признать своё уже заблуждение. С Инэлией всё сложнее. Она, как и всякая женщина, упряма и пристрастна всегда. У женщин свои наслоения чувств и предвзятых мнений, сквозь которые как сквозь запылённые окна не увидишь чёткой перспективы.
– Ты веришь в призраков? – Ола перебила Константина. – А то я боюсь входить в ваш город. Вдруг он населён призраками тех, кто прежде там жил?
– Нет там никаких призраков, – ответил он, свысока усмехаясь над женщиной. – К чему бы им выходить вам навстречу, если они не имели к вашей жизни никакого отношения? Да вы шутите так или серьёзно боитесь?
– Зачем вы сохранили этот город? Ваши хотят сюда вернуться?
– Сюда уже никто не вернётся. Сам город – глубокая уже архаика, если соотнести его уровень с тем, что уже достигнут новыми поколениями землян. Даже я поражаюсь его антикварной начинке, а я-то не настолько пока далеко ушёл от тех поколений, что его создавали. Он остался как…. – тут Константин задумался, не зная, как объяснить наличие подземного комплекса, брошенного теми, кто никогда сюда не вернётся. – Может, они не могли ликвидировать его полностью из-за недостатка времени, а вышло так, что оно нам очень поспособствовало. Моему отцу и его команде, например. Мы жили тут целый год как на курорте. К тому же использование тех вещей, что тут остались, менее продвинутыми местными жителями, может причинить им только вред. Я вот думаю о том, что к тому времени, как трольцы его обнаружат, сами они в своём развитии даже превзойдут достижения землян, спрятанные тут. А нет, так и не поймут тут ничего. Будут делать вылазки как в зону экстремального туризма с его неизбежными рисками и опасностью для жизни. А кого конкретно вы боитесь тут встретить? Чей призрак мог бы вас потревожить? Если вы имеете в виду Арсения, то он тут и не работал никогда. Не жил. Он же был всегда поверхностным исследователем. Не в том смысле, что мало что понимал, а