Шаг третий.
— Сдохни. — прошептал разбитыми губами Викар, бросив Ульфу то, что тот так желал.
Лицо герольда приняло озадаченный вид, но руки сами собой поймали кошель и в тот же момент прогремел короткий, но очень мощный взрыв. Парня вновь опрокинуло на спину, а самого Отмеченного Бездной, тонким слоем кипящей от жара крови, размазало по всем окружавшим его алхимическим приборам.
Искры осколков Хроногресса взмыли вверх алмазным дождем и скрывшись за кромкой обрыва, устремившись к машине, что их породила. Им алхимическая смесь, что дал Тор Вику возле Храма Бога Вечной Переправы и которую тот положил в мешочек с частицей древней машины, не причинила никакого вреда. Впрочем, как и они не сумели ослабить силу взрыва. Все, что оставалось, это усыпить бдительность Ульфа и изображая слабость, выполнить инструкцию Мрачного: потрясти, продавить печать на горлышке фиала, а после, бросить во врага.
— Я знал, что ты опасный сукин сын! — раздались где-то позади едва слышные, смешки Ялазара. — Больше никогда не попрошу тебя мне что-нибудь передать.
— Заткнись. — беззлобно отозвался Вик, к которому с трудом возвращалось зрение, играя перед глазами яркими кляксами. Да и дышать было не легче. — Нам ещё предстоит обсудить твое предательство.
Послышалось возмущенное фырканье и ответ, от которого Викар непроизвольно улыбнулся:
— Ну, должен же быть у меня хоть один недостаток. — однако после, уже без смеха, добавил. — А если серьезно, прости. Я действительно был и остаюсь связан договором, но клянусь, рассказал все, что мог. Большего мне не позволили чары того, с кем я заключил сделку. Имя его тоже не спрашивай, не скажу. Не могу.
Как не странно, Викар поверил ему. Наверное, он просто хотел верить своему единственному другу, да и Ял действительно множество раз спасал его шкуру, а в конце концов, ещё и помог совершить месть.
Что касалось последнего, гул крови в голове и бой сердца пока заглушали эмоции, оттого парень никак не мог понять, что же он ощущает. Осталась ли пустота или может быть лишь чувство выполненного долга перед погибшей семьей? Кровь за кровь, жизнь за жизнь.
Об этом предстояло подумать позже, а сейчас пульсация света вокруг них явственно усилилась, нарастала, словно под ними находился пробуждающийся титан и его быстрое дыхание распаляло горнило огромной, чистейшей силы.
Как когда-то в Кавеноне, парни, едва держась на ногах и опираясь друг на друга встали. Окончательно вернувшееся зрение явило образ укрытых мягким сиянием улиц города, словно внизу между островками затопленных руин, растеклась молочная река. В этой реке первозданной силы Викар заметил прижатую к стене одинокую пепельную фигуру, из которой накатывающие на неё белые волны вымывали все останки тьмы. Фигура, что почти добралась до своей цели, ибо стража Хроногресса нигде не было видно, теперь захлебывалась, не в силах совладать с обрушившейся на нее мощью.
Агонис внезапно заметил их и уже почти угасшие угольки его глаз яростно вспыхнули. Он понял, кто вырвал победу уже почти находившуюся у него в руках. Ненависть дала новую жизнь пепельному телу и оно попыталось взмыть над белой гладью, но окатившая его очередная волна оплавила колдовской доспех и тот, потеряв былую силу, словно ярмо на шее потянул своего владельца на дно. Последнее, что слышали парни, был предсмертный, переполненный болью и яростью вопль, сочащийся нечеловеческой злобой, но столь же бессильный, как умирающее эхо в горах.
— Хорошо, что с Агонисом покончено, он бы нам такого не простил. И в этот раз бандой налетчиков он бы не ограничился, приперся бы сам, как пить дать.
Согласно угукнув, Вик обернулся на шум приближающихся шагов. Он с немым удивлением заметил приближающихся к ним Торунга с Даниэлем. Те бежали по тропинке, истончающейся во все нарастающем в глубине сиянии и уже добрались до парящих в воздухе ступеней.
Гладкая поверхность стены, от которой они начали свой путь к пирамиде, исчезла. Теперь её место занимал длинный, насколько хватало глаз в разные стороны, каскад, огороженных балюстрадой и утопленных в камне проходов, словно места для бесчисленного количества зрителей. Были даже нечто вроде эркеров, царских лож, выдававшихся из общего вида особо искусно украшенными вензелями. Последний вздох Хроногресса, вот-вот готовящегося выплеснуть в Кеплер всю собранную силу, на мгновение лишил магии даже сам Чаариф, но это позволило отряду вновь объединиться.
Мрачный, едва преодолев лестницу, оправдывая свое прозвище, холодным взглядом окинул испачканное кровью пространство и уже намеревался что-то сказать, как под пирамидой, наконец, лопнул кокон, сдерживающий нарождающееся солнце и оно, обтекая площадку, на которой сейчас стояли парни, ослепляя и обдавая холодным жаром, устремилось к невидимым отсюда небесным сводам. В ту же секунду Тора с силой бросило вперед, да так, что он влетел в ждавших их парней, снова сбив тех с ног. Затылок лучника заливала алая кровь, а череп, судя по всему, оказался проломлен. Сам он потерял сознание.
— Вот и все. — раздался странно изменившийся голос Даниэля, он словно шел сразу отовсюду, постепенно превращаясь в звенящий вой. На Вика накатил непереносимый смрад мертвецов и выворачивающая на изнанку аура. Почти такая же, что он чувствовал по дороге из Рабского Рынка, когда на их пути попался некромант, только во сто крат сильнее.
Молодой человек, с трудом приподнимаясь на локте, посмотрел на дальний край, где находились ступени. Однако вместо бритого на лысо жреца, чье лицо он помнил перечеркнутым косыми шрамами, теперь возвышалось существо, совершено на человека не похожее.
Мощный торс, больше подошедший божеству, олицетворявшему мужскую красоту, был украшен уже привычными костяными гребнями, растущими из спины. Голова, как и у прочих личей, превратилась в рогатую маску с заостренными, даже можно сказать благородными чертами. Ног не было, вместо них красовалась толстое, составленное будто из наползающих друг на друга ребер, змеиное тело. Оно вырастало из под тяжелой хламиды, в которую превратилась жреческая тога, обрывки которой теперь просто опоясывали то, что некогда было Даниэлем. По цвету напоминающие старый камень, каменные кольца распускались все шире, оплетая стоящие вокруг алхимические приборы. На месте же хвоста, покоился тяжелый череп, размером с грудь взрослого мужчины, с полной острейших зубов пастью. Он неспешно подплыл под руку переродившемуся созданию и лич, погладив его когтистой дланью, словно любимого пса, обернулся к корчившимся на полу парням.
На лбу его виднелся оттиск погасшей печати. И хотя она не была похожа на одну из тех семи, что парни видели в храме Воющих Ведьм, что за тварь сейчас стояла пред ними, догадаться труда не составляло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});