— Что случилось? — спросила она. — Сыр надо было оставить про запас?
Фэллон покачал головой.
— Как давно меня не обслуживала женщина.
— Садись, — мягко проговорила она. — На ужин я испеку хлеба или сварю суп, но в кухне мало продуктов.
— Почти все приносил нам Ангус. У них с Куином была особенная дружба.
Она взглянула на двери, надеясь увидеть Лукана. Минута шла за минутой, а того все не было.
— Кара, — позвал ее Фэллон.
Она взглянула на него и изобразила приветливую улыбку.
— Сегодня мы будем завтракать только вдвоем?
Он несколько мгновений пристально изучал ее своими проницательными темно-зелеными глазами.
— Куин сейчас в деревне, пытается что-нибудь разузнать.
Она запретила себе спрашивать о Лукане, хотя вопрос готов был сорваться у нее с языка. Но она прикусила губу, молча подала Фэллону овсяную лепешку и наполнила его кубок водой.
— Когда-то мы ни в чем не знали нужды, — сказал он, откусив сыра. — Стада овец паслись на склонах, море снабжало нас рыбой. В саду у мамы росли всевозможные травы и цветы. Молоко, вода и вино лились рекой. Я так давно не пил молока, что уже и забыл его вкус.
— Ты и твои братья выжили, когда другие вернулись к Дейрдре.
Он пожал плечами:
— Может быть. Лукан — тот, кто скрепляет нас. Если бы были только мы с Куином, то уже давно пошли бы каждый своей дорогой.
— Трудно сказать. Куин любит вас. Вы его единственная связь с прошлым, и как бы ни был силен его гнев, он этого не забудет.
Фэллон склонил голову набок.
— А что насчет меня, Кара? Каким ты видишь меня?
Она села, отломила кусочек от овсяной лепешки и прожевала, давая себе время подумать. Ей совсем не хотелось рассердить Фэллона, но он же сам спросил. Она проглотила еду и пожала плечами:
— Я думаю, ты боишься духа, который в тебе сидит, боишься того, чем ты можешь стать. Думаю, ты хочешь поступать правильно, честно, хочешь быть защитой и опорой для братьев, как было когда-то. Но ты скорее всего уже позабыл о тех временах.
Фэллон улыбнулся:
— Как ты могла, пробыв здесь всего пару дней, так хорошо во всем разобраться?
— Не знаю. — Кара опустила взгляд и повертела кусок лепешки в пальцах.
— А что ты можешь сказать о Лукане?
Она боялась, что Фэллон об этом спросит.
— Ничего.
— Думаю, это неправда. Ты видишь нас с Куином насквозь. Полагаю, что и Лукана тоже.
— Лукан хороший человек, — пробормотала она.
— Без сомнения, он — лучший.
Она подняла взгляд на Фэллона.
— Он… он боится разочаровать или подвести вас. Старается сгладить все противоречия, лишь бы вы трое были вместе.
Фэллон нахмурился:
— Он что-то скрывает от нас?
— Свои чувства, желания и стремления.
Фэллон вздохнул и протянул руку к бутылке вина, которая стояла на полу. Поднес ее к губам и сделал несколько глотков.
— Наломали мы дров, да?
— Вы сделали все, что могли. — Кара поднялась. Она думала, что хочет побыть в чьем-то обществе, но Фэллон слишком глубоко влез в ее чувства. — Пойду осмотрюсь.
— Будь осторожна. В крепости есть места, которые небезопасны.
Она кивнула:
— Хорошо.
* * *
После ухода Кары Лукан уронил голову на камни. Он притаился в уголке возле потолка, в глубокой тени, где раньше была еще одна лестница, ведущая в другую часть замка, Теперь разрушенную.
Он и представить не мог, что Кара видит всех их насквозь. Ее слова помогли увидеть все в истинном свете. Но он все равно не доверял себе, чтобы оставаться с ней наедине.
«Наедине? Ты даже не поел с ней и Фэллоном».
Да поможет ему Бог, это правда. Ему хотелось сидеть рядом с ней, наслаждаться вересковым запахом ее кожи, но если бы он сделал это, то непременно захотел бы дотронуться до нее. А этого делать нельзя. Ни в коем случае.
Он посмотрел на Фэллона и увидел, что тот наблюдает за ним.
— Можешь идти поесть.
Лукан покачал головой:
— Пойду посмотрю, как там Куин. Присматривай за ней.
Он не стал ждать ответа Фэллона; Лукан знал, что вполне может доверить брату Карину безопасность. Он спрыгнул на пол и вышел из большого зала. Что-то Куина долго нет.
Куин прятался за одним из коттеджей и слушал разговоры мужчин. Еще двадцать человек из клана Макклуров прибыли и стали собирать тела. Они обсуждали — похоронить их или сжечь. Поскольку тел было около пяти десятков, большинство склонялось к кремации.
Он услышал позади себя движение и, оглянувшись через плечо, увидел медленно подкрадывающегося Лукана.
— Что они делают? — спросил брат.
Куин пожал плечами.
— Большинство грозятся найти ублюдков, которые это сделали, — прошептал он. — Интересно, мы выглядели так же, когда обнаружили свой клан погибшим?
— Ты имеешь в виду — такими же потрясенными, злыми, ошалелыми и убитыми горем? Да, брат, мы были точно такими же.
— Дейрдре получает от этого извращенное удовольствие.
Лукан фыркнул.
— Как такая красота может в то же время быть таким злом, мне ни за что не понять.
— Никогда не видел ни у кого таких волос, — сказал Куин, вспоминая. — Они доставали до самого пола и были белыми как снег.
— Да, я помню. И не забуду, как она душила меня ими.
Куин поморщился.
— Похоже, она умеет управлять ими с помощью магии.
— Без сомнения.
Куин чуть не улыбнулся сухому тону Лукана. Он стал сам не свой с тех пор, как принес Кару в замок. Куин не раз заставал брата за пристальным разглядыванием девушки, как будто тот старался запечатлеть в памяти каждую подробность. Ему следовало бы сказать Лукану, что тот зря старается, что это не поможет, но решил попридержать язык.
— Кто это? — спросил Лукан.
Куин подался чуть в сторону, чтобы посмотреть, кого имеет в виду Лукан. Увидев маленькую изящную женщину с черными как смоль волосами, пожал плечами.
— Она не произнесла ни слова. Приехала с ними, но до сих пор никто с ней не заговорил. И мало кто смотрит в ее сторону.
— Она не выглядит напуганной.
— Но и безмятежной тоже, — заметил Куин. — Не представляю, какова ее роль.
Лукан мотнул головой:
— Вон тот здоровый детина с бочкообразной грудью — их лэрд?
— Скорее всего.
— Может, она его жена?
Куин немного понаблюдал за ними.
— Он следит, чтобы она держалась поближе к нему, но не прикасается к ней. Даже как будто боится ее. Странный способ обращаться со своей женой.
Лукан только буркнул что-то в ответ.
Куин привык к сдержанности Лукана. Из них троих он всегда больше размышлял, чем говорил, ждал, наблюдал и вырабатывал план действий, всегда обстоятельный и уравновешенный. Неспроста именно он стал скрепляющим звеном между ними и научился управлять своим духом.