— И ты со всем тут согласен?
Ной немного замялся.
— Мое мнение меняется каждый день. Прямо сейчас? Думаю, бросать тебя на растерзание тому вампиру было неправильно по многим причинам.
— Что ж, нас уже двое.
— Доктор Грей считает, что субстанция, текущая по твоим венам — единственный способ победить Маттиаса.
— По твоим словам выходит, что она тут у руля.
— Так и есть.
Это меня столь сильно удивило, что я даже потеряла на некоторое время дар речи.
— Я думала, что начальник — Карсон.
— Это когда она в отъезде. Она уже несколько месяцев как уехала в Вашингтон, но, судя по всему, посчитала тебя достаточной причиной, чтобы вернуться. Я недавно слышал их с Карсоном разговор.
— Обо мне?
Он опять начал колебаться.
— Я на самом деле не должен трепать языком.
Ной был кладезем информации, и мне совсем не улыбалось, чтобы он иссяк. Деклан больше не хотел отвечать на мои вопросы, а Ной, казалось, обладал нужными знаниями и готовностью ими поделиться.
Если бы кто-нибудь спросил моего мнения, я бы сказала, что парнишке тут одиноко. Слишком мало в городке людей, желающих просто поболтать.
— Да ладно тебе, — подбодрила я его, выдавив самую дружелюбную улыбку, на какую была способна в данный момент. — Я же имею право знать, как считаешь?
— Думаю, да. — Он потер подборок, словно обдумывал ситуацию. — Если верить Карсону, тебе так плохо — и рвота, и боль — потому, что тело пытается отторгнуть формулу.
Я поежилась.
— И что мне делать?
— Карсон отправил кого-то за лекарством, которое они разрабатывали. Оно должно помочь очистить кровь. Это препарат широкого действия против подобных отравлений. Если он не сработает, следующим шагом будет старый добрый гемодиализ.
Ну наконец хоть что-то мне понятное.
— А почему он не выбран первым способом?
— Потому что «Ночной дурман»… ну, он не совсем стабилен.
— Потому что является продуктом парахимии? — вспомнила я слово, сказанное ранее Карсоном.
— Прямо в точку. Из-за приставки «пара-» все несколько запутано. Мы тут имеем дело с наукой о сверхъестественном. Можешь поверить, обычные врачи не поймут, что делать.
По крайней мере, Ной подтвердил то, что я и так знала — в простой больнице мне не помогут.
В голове тут же появились тысячи других вопросов.
— Значит, «Ночной дурман» — весь такой из себя нестабильный — был разработан, чтобы убить Маттиаса. Почему именно сейчас?
Скрестив руки на груди, Ной ходил по комнате взад-вперед.
— Доктор Грей уверена, что Маттиасу надоело жить под землей, и он готов высунуться из своей норы и сказать миру «Привет».
— А что тогда произойдет?
— Словосочетание «вампирский апокалипсис» тебе о чем-нибудь говорит?
Озноб пробежал по спине, стоило мне представить. Мир сойдет с ума, если то, что я вчера узнала, выплывет наружу. Даже при условии, что для меня все закончится относительно благоприятно, и «Ночной дурман» выведут из моей крови, я знала: жизнь уже никогда не будет прежней.
— И она хочет это предотвратить.
— Да. Все ее исследования направлены именно на это.
— А что насчет дампира из подвала? Давно он здесь?
Приятное выражение лица сменилось тревогой.
— На самом деле там два ребенка-дампира… еще один ожидается в скором времени, спасибо проекту доктора Грей.
Мои глаза стали огромными от удивления.
— Это был ребенок?
— Крошки-дампиры отличаются от новорожденных детей смертных. Они очень быстро растут.
— Но Деклан…
— Деклан — другое дело. Такие как он… уникальны. Доктор Грей пытается понять, почему одни из них рождаются похожими на Деклана, а другие… нет.
— Ошибка природы?
— Может быть. У меня есть мысли на этот счет, хотя у доктора Грей никогда нет времени, чтобы их выслушать.
— И?
— Вампирши не могут забеременеть, матерями становятся только смертные женщины. То есть главный фактор — гены отца. Дампир, запертый в подвале, от самого обычного кровососа. Значит, от женщины и среднестатистического вампира рождается дампир-монстр.
— А где в этой теории место Деклана?
— Мать — простая женщина, но вот его отец… Очень могущественный. И действительно древний вампир. Не хухры-мухры.
Я удивилась.
— Вы знаете, кто его отец?
— Ну, конечно, — мрачно кивнул Ной. — У нас все есть в его личном деле. Я иногда читаю то, что не предназначено для моих глаз.
— И кто отец Деклана?
— Единственный и неповторимый. — Ной пожал плечами. — Маттиас.
Глава 13
Маттиас. Король.
Значит, вампир, который, по словам Деклана, изнасиловал его мать и оставил ее в коме, пока она не умерла во время родов, и есть тот самый Маттиас.
— А Деклан… знает? — спросила я. — Что Маттиас — его отец?
— Да.
Теперь понятно, почему он так отреагировал вчера, когда слуги крови упомянули это имя. Получается, они работали на самого ненавистного ему вампира.
— Мне пора, — сказал Ной, бросив взгляд на часы. — Я слишком долго здесь торчу. — Он направился в двери. — Завтра увидимся, когда принесу завтрак. И скажи, если еще книжки понадобятся.
Стоило ему приоткрыть дверь, как в щель прошмыгнула полосатая кошка и вскочила на кровать.
— Молли, — воскликнул Ной. — Ты что здесь делаешь?
Я откинула угол одеяла и встала коленями на матрас, чтобы сгрести маленькую зверушку в объятия. Она весила каких-то шесть или семь фунтов. Когда я слезла на пол и подняла голову, то увидела, что дверной проем заполнила фигура Деклана.
— Можешь идти, — бросил он Ною.
— Ну, я побежал. Еще удивился, Джилл. — Ной исчез даже прежде, чем Деклан повернул голову ко мне.
Мой гнев, угасший за болтовней с Ноем, вспыхнул с прежней силой.
— Твоя кошка?
— Да.
— Молли, верно? — Я так сильно стискивала зубы, что слова приходилось цедить.
Он прищурился.
— Откуда ты знаешь?
Я пожала плечами, радуясь, что застала его врасплох.
— Ной сказал.
— Ной слишком много болтает. — Деклан не торопился входить в комнату, все так же стоя на пороге.
Молли вовсе не выглядела милейшим созданием на свете. У нее были выдраны клочья меха, отсутствовало пол-уха, словно его кто-то отгрыз, и, как уже говорил Ной, имелся лишь один глаз.
Если честно, это была самая безобразная кошка на свете.
— И когда же меня отсюда выпустят, а, Деклан? — требовательно спросила я.
— Скоро.
— Как скоро?
— Тебе уже не терпится?
— Да, представь себе. Карсон говорил, что ему потребуется два дня максимум.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});