Севастополя покоится прах тех, кто погиб как захватчик в Крымскую войну, но тем не менее это место оберегалось русскими и там была надпись: «Здесь французская земля».
К подножию памятника было возложено 56 венков, из них 32 от частей, остальные от местных жителей. Характерно, что французы своего венка не возлагали, и это не осталось незамеченным. Надписи на венках были самые разные и вызывали сложные чувства у тех, кому навсегда пришлось оставить пределы своей страны, родных и близких. Символичной была надпись на ленте венка, который возложил Дроздовский полк. Она гласила: «Тем, кому не было места на родине».
Население Галлиполи тепло провожало русских военных, с которыми у жителей: турок, армян, греков – сложились теплые отношения. Для них был устроен «последний парад» русских частей. Мэр города вручил генералу Кутепову памятный адрес. И даже французский комендант, с которым у командования корпуса были не лучшие отношения, прощаясь с командиром корпуса, сказал, что теперь он еще больше уважает русских.
Последний парад. Равнение направо! На ладного в белой гимнастерке, перехлестнутой ремнями генерала Кутепова. На спасенное Знамя. На крест поверх каменного шатра.
Под марш «Прощание славянки» шли в солдатских рядах прапорщики и полковники, подпоручики, штабс-капитаны, сотники, ротмистры… Шли корниловцы, марковцы, дроздовцы… Шла армия. Русская армия…
Потом был короткий сигнал полковой трубы: «Разойдись!» И они разошлись, разъехались, разлетелись по всему свету – от белых скал Босфора до черных болот Африки.
В августе 1921 года уехали кавалеристы и первый эшелон пехоты. Отъезд продолжился в ноябре: в Болгарию уехали остатки штаба пехотной дивизии, Корниловский и Марковский полки, а также военные училища, офицерские школы и госпитали. Все оставшиеся части были переведены из лагерей в город. В начале декабря через Салоники в Сербию отбыли Николаевское кавалерийское училище, вместе с которым отправилась в путь и семья генерала Линицкого, часть Технического полка и передвижной отряд Красного Креста.
15 декабря 1921 года на борт парохода «Ак-Дениз» погрузился последний эшелон, с которым в Болгарию выехал Кутепов со своим штабом. В ожидании отправки в Сербию и Венгрию в Галлиполи был оставлен отряд под командованием генерал-майора З.А. Мартынова, в который вошли Учебный офицерский кавалерийский полк и часть Технического полка.
В сербский город Сремски Карловцы переехал сам Врангель со своим штабом, практически в каждом крупном городе поставив своих военных агентов, которые должны были следить за всеми русскими эмигрантами. Казаки использовались в Югославии на разных работах, а 1-я кавалерийская дивизия (более 3300 человек) находилась на службе в корпусе пограничной стражи королевства. В Югославии врангелевцы пытались создать своего рода «государство в государстве». Это вызвало возмущение у сербских политиков. В марте 1922 года глава сербской крестьянской партии Московлевич обратился в Скупщине с запросом к правительству: «Известно ли Вам, кто такой Врангель и признает ли его наше правительство?.. Если не признает, то как он может иметь своего военного агента и своего помощника в Белграде, которые распоряжаются судьбой русских беженцев?.. Известно ли Вам, каким гонениям подвергаются те русские, которые не желают быть орудием для авантюристических замыслов Врангеля и его помощников?..» Министр иностранных дел Нинчич ответил очень невразумительно, сославшись на то, что пребывание Врангеля якобы носит «совершенно частный характер».
Точку в истории «галлиполийского сидения» поставил отъезд в мае 1923 года около 120 последних русских галлиполийцев в Сербию, где они стали дорожными рабочими в местечке Кральево.
Новая жизнь
1.
Дракины в дореволюционном Бердянске были довольно известной фамилией. Фёдор Ардальонович Дракин был выходцем из семьи инженера и сам пошел по инженерной части. Но, когда началась германская война, его призвали в армию и он уже в качестве инженера железнодорожных войск занимался тем, что следил за сохранностью стальных магистралей, помогал укреплять бронепоезда и делал по венному ведомству любую другую работу, которую от него в тот или иной момент требовало военное начальство. С началом Гражданской войны он даже не колебался, чью сторону принять – он живо откликнулся на призыв Антона Ивановича Деникина и стал военным чиновником, которому поручалась любая работа, – и ни разу он не подвел.
У него была семья: жена, Мария Николаевна, в девичестве Трусовская-Майер, полька по национальности, жившая с ними сестра Федора Ардальоновича Александра и дочь Катя, родившаяся в 1907 году. С Марией Николаевной вообще произошла занятная история. В раннем детстве ее усыновил друг семьи, директор гимназии, в которой она училась, Николай Федорович Майер, и она очень долго считала его своим отцом. И только уже будучи взрослой узнала, что никакая она не Майер, а Трусовская, но тем не менее теплые чувства к воспитавшему ее Николаю Федоровичу у нее остались до конца дней.
Дракин служил сначала в Вооруженных силах Юга России, затем в Русской армии барона Врангеля. Когда Белое движение пошло на спад, семья Дракиных оказалась в Крыму. Федор Ардальонович оказался весьма дальновидным человеком и еще летом 1920 года, когда генерал Врангель пытался перехватить инициативу у красных и закрепить за собой Крым, спокойно, до начала всеобщего умопомешательства погрузил всю семью с вещами и кое-какими накоплениями на турецкий пароход «Кизил Ермак», который и доставил все семейство на греческий остров Проти в Ионическом море. Затем оттуда перебрался в Галлиполи, к своим сослуживцам по Русской армии.
Природная хватка не дала пропасть Федору Ардальоновичу и после переезда в Сербию. Он же был первоклассным специалистом, инженером-путейцем, и прекрасно понимал, что с такой профессией он не пропадет даже на чужбине. Сложнее было с дочерью – пятнадцатилетней Кате нужно было дать образование. Но здесь ему помог случай.
Сербия, которая тогда входила в состав Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев, став одним из самых гостеприимных государств Европы и приняв в период с 1919 по 1923 год на своей земле до 50 тысяч российских беженцев (гражданские и военные эшелоны российских граждан, эвакуировавшихся из портов Черного моря, а позднее и из беженских лагерей в Турции, Греции, Египте, на Мальте), не могла разместить всех в одном лишь Белграде. Расселение русской эмиграции шло по всей стране, в том числе и в Воеводине, где в русских колониях часто встречались такие громкие фамилии, как Шереметьевы, Гагарины, Апраксины, Мусины-Пушкины, Волконские, Долгоруковы и многие другие.
Дракины прибыли в Белград. Долго искали комнаты, которые можно было бы снять незадорого. Нужно было считать каждую копейку – ведь неизвестно, как быстро ему удастся найти работу. Нашли такую в тогдашнем предместье Белграда – Земуне.
Затем Федор Ардальонович направился к русскому военному агенту, генералу Потоцкому, проживавшему в Белграде.