Впереди затеплился слабый свет, обозначив изгиб стены, до сих пор шедшей по прямой. Конан подумал, что вот-вот столкнется с человеком, который первым нырнул под землю и, не имея причин прятаться, освещает себе дорогу факелом. Рука варвара легла на рукоятку ножа. Затаив дыхание, киммериец ждал. Однако размытое пятно света не расползалось дальше по аспидно-черной поверхности. Возможно, человек, который шел навстречу Конану, тоже застыл на месте, заподозрив неладное. Мгновения текли, но ничего не менялось. Надо было на что-то решаться.
Тесно прильнув к холодному камню, Конан бесшумно подобрался к тому месту, где тоннель делал поворот. Киммериец подобрал камешек и бросил в стену. Может, тот, кто прячется дальше, прыгает вперед и выдаст себя? Но ни шорох одежды, ни лязг стали не нарушали тишины.
Конан заглянул за угол. Проход был пуст. Свет проникал в него из пещеры, где темноту жадно лизали багровые языки пламени, пляшущие над чашами масляных светильников, которые были подвешены к стенам на бронзовых цепях.
Длинная подземная зала имела небольшое полутемное преддверие, образованное двумя встречными выступами. Киммериец проскользнул в одну из ниш и оттуда смог спокойно обозреть внутренность пещеры.
Мрачный чертог не был вырублен в камне руками бесчисленных рабов. Сама природа соорудила это хаотическое скопление разновысоких куполов и полусводов, опирающихся на беспорядочно расставленные шероховатые каменные столбы, среди которых не удалось бы отыскать даже двух одинаковых по толщине и очертаниям. Сферические полости лепились друг к другу, как пузырьки пен. Вогнутое дно самой большой из пустот, служившей центром скопления, заполняла кипящая вода.
За клубами пара Конан различил силуэты людей, но не успел он толком разглядеть их, как шум шагов заставил его отпрянуть в темноту. При этом нога киммерийца задела круглый камень, который покатился со стуком. Варвар нащупал нож, полагая, что неизвестный кинется со всех ног к тому месту, откуда долетел шум, но гулкая поступь сохраняла прежний мерный ритм. Очевидно, незнакомец ничего не слышал или не придал стуку особого значения. Киммериец вернул клинок в ножны и нагнулся за камнем, который едва не выдал его. Он предпочел не пускать в ход нож, чтобы крики и шум борьбы не всполошили колдуна или его слуг, если они оставались в глубине пещеры, за рваной пеленой пара. Кроме того, варвар не хотел прикончить по ошибке кого-нибудь из людей Белит, даже если по злой воле мага они перестали быть людьми в полном смысле этого слова.
Шаги прозвучали совсем рядом. Высокий человек вступил в проход и тут же упал, оглушенный страшным ударом, который обрушился на его затылок. Конан перевернул бесчувственное тело и всмотрелся в лицо упавшего. Это был один из асиров, обычно сопровождавших Симплициуса. Киммериец быстро втащил его в темную нишу, где прежде прятался сам, и обшарил. Он с трудом удержался от радостного возгласа, когда нащупал длинные ножны. Меч! Сами боги посылают ему это грозное оружие. Варвар пружинисто вскочил и пнул ногой корзину, которую асир выронил при падении. Наверное, хозяин послал слугу отнести еду пленникам. Значит, сам он пожалует позднее. Конечно, Симплициус мог приставить к узникам охрану, но это уже не смущало Конана теперь, когда в руках его оказался меч.
Отбросив предосторожности, варвар устремился в пещеру. Правда, ему сразу же пришлось умерить пыл, потому что камень под ногами был сырым и скользким из-за оседающих на него паров. Миновав несколько низких арок, Конан обогнул бурлящие озеро и оказался рядом с теми, кого искал.
Трое кушитов сидели на корточках и что-то жевали, уставя в пространство тупой, бессмысленный взгляд. Белит была прикована цепями к скале. По-видимому, сознание ее померкло. Смуглое тело безвольно обвисало в оковах, голова склонилась на грудь.
— Клянусь Кромом, он за все заплатит! — прорычал Конан и бросился к Белит. Он растирал ей виски, осыпал поцелуями сомкнутые веки и сухие запекшиеся губы, мешая слова любви с гневными проклятьями. Приоткрыв глаза, Белит еле слышно прошептала:
— Конан, ты пришел… Я знала, что ты жив…
— Еще как жив, — лихорадочно бормотал киммериец. — Потерпи немного. Сейчас я освобожу тебя.
Однако пообещать было проще, чем сделать. Толстые ржавые кольца на запястьях Белит и отходившие от них цепи надежно удерживали узницу. Варвар не стал даже пытаться перерубить звенья мечом. Он ухватил двумя руками стержень, которым цепь крепилась к стене, и принялся расшатывать его, а потом невероятным усилием, взбугрившим мышцы богатырских рук и натянувшим жилы, вырвал металлический штырь из каменной тверди.
Конан не позвал на помощь кушитов. Один взгляд на их равнодушные, застывшие лица открыл страшную истину: превращение свершилось. Потому-то их никто не стерег, и не понадобилось даже сковывать чернокожих по рукам и ногам. Они покорно ожидали появления того, кто обрел ужасную власть над их поступками и помыслами, если так можно было назвать смутные побуждения, еще тлевшие в глубинах затуманенного рассудка. То, что Белит держали в оковах, давало надежду. Колдун или не успел испробовать на ней свои чары, или не сумел подчинить себе бунтарский дух шемитки.
Киммериец начал расшатывать второй штырь, но тот упрямо не желал поддаваться.
— Брось, Конан, — простонала Белит. — Беги! Спасайся! Я не смогу уйти далеко.
— Молчи! Я унесу тебя отсюда.
— Девушка права, — вмешался в разговор холодный презрительный голос— Вы оба далеко не уйдете.
Конан обернулся и встретил льдистый немигающий взгляд колдуна.
— Она не только умна, но и красива. Очень красива… Редкое сочетание, — продолжал Симплициус— Я был уверен, что ты придешь за ней и мы снова встретимся.
— Вижу, — насмешливо отозвался киммериец. — Ты даже принарядился.
И в самом деле, чародей сменил белую хламиду на черное с кровавой каймой одеяние, оставлявшее открытыми только хищные костлявые кисти рук. Восковое чело обхватывал черный металлический обруч, посередине которого слабо искрился невзрачный мутно-зеленый кристалл.
— Я вспорю тебе брюхо, — ласково пообещал варвар и вырвал меч из ножен.
— Попробуй, — ухмыльнулся его противник и, как уже было однажды, притянул к черным безднам своих зрачков взгляд противника.
Судорога прошла волной по могучему бронзовому телу Конана. Грудь его, которая еще недавно бурно вздымалась, замерла, как будто придавленная железной плитой, и стеснила дыхание. Руки и ноги налились тяжестью. Голова поникла.
— Ты бессилен, — внушал вкрадчивый голос. — Но не бойся. Я буду милостив. Ты станешь лучшим моим творением.