папа машет, но отвечает лишь языком жестов.
— Это мой папа, Тим, — говорит Инди, все также жестикулируя руками. — Боже, папа! — восклицает она после того, как ее отец показывает что-то еще. Она поворачивается ко мне. — Он сказал: «Мы надеемся, что наша дочь не была слишком большой занозой в заднице».
Она натягивает улыбку после смешка, ожидая моего ответа. Инди, должно быть, заметила мою нерешительность.
— Говори яснее, — успокаивает она. — Он умеет читать по губам, но и я передаем ему свои слова.
Я никогда раньше не встречался с родителями женщины. Не то чтобы это было похоже на «знакомство с родителями», но их дочь действительно живет со мной, и в сочетании с неподобающими образами, которые мелькают в моих мечтах наяву, это немного пугает.
Но родители Инди кажутся добрыми и гостеприимными. Должно быть, она пошла в отца. Я могу сказать, что он высокий мужчина, даже когда он сидит на диване в своей гостиной во Флориде. С другой стороны, ее мама — миниатюрная женщина, но ее светлые волосы и теплые карие глаза заставляют меня чувствовать себя как дома, точно так же, как я чувствую себя с ее дочерью, которая обладает теми же чертами.
Наклонившись вперед, я разделяю экран с Инди.
— Она заноза в заднице только тогда, когда оставляет посуду в раковине или забывает свою одежду в сушилке на несколько дней.
Инди жестикулирует все это с разинутым ртом в притворном оскорблении.
Ее родители смеются.
— Просто подожди, и ты поймешь, что она никогда не завинчивает крышки до конца или забывает закрыть за собой дверцы шкафа.
— Мама! Боже, я же здесь.
— Хотя, честно говоря, — продолжаю я, — мне нравится, что она здесь. Вы вырастили прекрасную девушку.
Внимание Инди переключается на меня, прежде чем она отводит взгляд, показывая мои слова.
— Спасибо, — несмотря на то, что Инди переводит для своего отца, я знаю основы американского языка жестов. Она неловко откашливается. — Он спросил, не присмотришь ли ты за мной.
Я оглядываюсь на Инди, но она не смотрит мне в глаза. Кажется, она нервничает из-за моего ответа, и, возможно, жалеет, что ее отец вообще об этом спросил.
Но, несмотря на его просьбу, я присматривал за Инди с тех пор, как она переехала ко мне. Я ненавижу то, через что она проходит, и отчасти понимаю, почему я был таким сговорчивым. Однако, думаю, я из чистого эгоизма хотел, чтобы Инди жила здесь с той первой ночи, когда она спала в моей комнате для гостей. Иначе зачем бы я покупал ей кровать и добавлял вегетарианские продукты к заказу каждый раз, когда мне доставляют продукты?
— Да, сэр. Конечно.
Через экран ноутбука я наблюдаю, как Инди прикусывает уголок губы, то ли чтобы сдержать улыбку, то ли чтобы скрыть легкую дрожь. С ней никогда не знаешь наверняка. У моей соседки много эмоций.
— Он смотрел твою игру против «Бостона», — продолжает Инди за своего отца. — Он говорит, что третья четверть была потрясающей. Он большой поклонник баскетбола.
— О, правда? Что ж, я обязательно куплю вам билеты, когда вы приедете в следующий раз в гости или когда мы отправимся во Флориду на пару игр.
Тим вскидывает брови и широко улыбается, жестикулируя руками.
— Ему бы это понравилось.
— Райан, ты нам нравишься, если ты не понял, — смеется Эбигейл.
Тим снова делает знак, небольшой жест, который я уже несколько раз замечала, но прежде чем Инди успевает перевести, я спрашиваю ее:
— Что означает этот знак?
— Который?
Я повторяю движение руки Тима. Это довольно простой жест — кулак с вытянутым мизинцем, описывающий небольшой круг вокруг его груди.
— О, это мое имя. Мое особое имя.
— Особое имя?
— Это особый знак, позволяющий указать на кого-то, — говорит Инди и продолжает двигать руками для отца так красиво и элегантно. — Таким образом, нам не нужно произносить наши имена полностью каждый раз, когда мы говорим. Не у каждого есть знаковое имя. Мой папа выбирает, кому они достанутся, и как мы будем их показывать, — она поднимает руку, но ее мизинец остается поднятым, затем проводит ладонью по небольшому кругу над сердцем. — Меня зовут Индиго, и папа говорит, что я — все его сердце. Она повторяет свое имя: — Инди.
Заговаривает ее мама.
— А я Эбигейл, — она использует свою руку, образуя букву «А» и постукивая ею по голове. — Потому что отец Инди сначала заметил мои светлые волосы.
— Обычно он не показывает имя знакомого сразу, но маме он показал, — Инди задумчиво улыбается, ее руки двигаются. — Они вместе почти тридцать лет, и думаю, он знал, что будет с ней всю оставшуюся жизнь с их первой встречи. Разве не так, папа?
Ностальгическая улыбка появляется на губах Тима, и он кивает, соглашаясь со своей дочерью.
Инди — романтик. Конечно, она бы так и предположила, но, наблюдая за ее родителями на экране компьютера, я не уверен, что могу спорить. Они кажутся по уши влюбленными даже спустя столько времени, и неудивительно, что у моей соседки по комнате такие идеалистические представления о романтике. Она выросла, наблюдая за этим.
Но большинство людей не такие. Большинству людей нельзя доверять свое сердце, и предполагаю, она быстро поняла это после потери жизни, которую строила со своим бывшим.
Мы болтаем еще несколько минут, все трое Айверсов говорят на языке жестов, и я не думал, что он такой замысловатый и красивый, пока не увидел его в действии. То, как они заставляют друг друга улыбаться или смеяться простыми движениями рук. Я ловлю себя на том, что мне тоже хочется поучаствовать в их разговоре, и тут же жалею, что не знаю ничего, кроме основ, чтобы отец Инди мог говорить непосредственно со мной, не заставляя свою дочь переводить.
Как только Эбигейл удостоверяется, что у меня есть ее номер на случай чрезвычайных ситуаций, Инди прекращает звонок.
— Твои родители прекрасны.
Она улыбается.
— Они самые лучшие. Я скучаю по ним.
— Ты единственный ребенок? У них не было других детей?
— Они не могли. Чудо, что мама вообще забеременела. У нее были проблемы с фертильностью.
— Ох. Мне очень жаль.
— Не стоит, — отмахивается от меня Инди. — В конце концов они сделали одного идеального ребенка.
— Угу, — подозрительно мычу я, пытаясь оторвать блуждающий взгляд от ее длинных ног и пижамных шорт. — Ты только что проснулась?
— Да, — она потягивается и зевает, подняв руки вверх. — Как прошла тренировка?
Если коротко? То ужасно.
У меня никогда не было столько передач за два часа, никогда не пропускал столько