Взмахнул посол плащом, ударил плетью резвого коня и, взвив его на задние копыта, скрылся с глаз долой вместе со своею свитой молчаливой.
— Что за дерзость?! — цари вскричали. — Как нечестивец смел своей безумной речью смущать покой и негу сладостных чертогов и омрачать столь неучтивой речью прекрасное чело царицы Савской?!
На день другой собрала царедворцев встревоженная владычица Сабеи. Пригласила мудрецов, советников, всех книгочиев, собирателей сказаний и легенд.
— Кто скажет мне, о многомудрое собрание, сколь страшен Соломон, Давидов сын? Сколь истины в послании, что дерзко прозвучало перед царственными гостями? Где расположен на лике земном великий священный град Йерушалайм?
Разделились во мнениях своих советники. Одни твердят, что нет такого города. Что Соломон, Давидов сын лишь выдумка бродячих сказочников, миф, фантазия.
Другие отвечали: всё, что сказал посланник, истинная правда. Что слышали о городе таком. Что видели людей, которые глазами своими созерцали город тот волшебный. Про множество чудес его, про колдуна-царя. Про слуг его, которые отнюдь не люди, а звери полевые, львы пустыни — скимены, лесные хищники. Что повинуется ему всякая пернатая тварь. Что прозревает он в глубинах моря. Что видит укрытое в глубоких пазухах земли скопленье самородков золотых. Что серебром в его стране мостят лишь дороги между городами. Что жемчугами полны реки, что молоком и мёдом сочатся ручьи лесные. Но, труден путь в страну ту — окружена безводными пустынями страна и с юга, и с востока.
— Что делать мне? — спросила собрание царица. — Как спасти Сабею от гибели в огне? Кто пойдёт послами от меня в далёкую, неведомую страну, навстречу опасностям пути, минуя земли диких племён пустынных?
Смолчали все. Потом поднялся один почтенный слепой старец, утративший глаза в походах под слепящим солнцем.
— Много лет назад, когда был строен я, и молодым глазам моим доступно было попасть стрелой в зрачок парящего высоко над землёй орла, дошёл я до солёных вод лежащего в глубокой впадине земной таинственного моря. И встретил там я пастуха по имени Давид. Он мне поведал странные сказания, пророчества о той земле и о её народе. Царём в стране той был тогда жестокий царь Саул. И пастушок укрывался от него в солёной пустоши близ мертвенных вод. Провёл три года я в скитаниях по той стране и видел я падение Саула и возвышение Давида, о красе и мудрости которого слагали песни. Был Давид любим в народе. Не его ли сын премудрый Соломон? И если это так, возьми, царица, сколько можно взять, даров бесценных, юношей и девушек прекрасных и сама с поклоном иди навстречу Соломону и милости проси. Ибо вся Сабея уместится во дворе, что перед храмом, построенном царём на той горе, где некогда по зову Небесного Владыки явился Авраам с пророческою жертвою своей. Я сам пойду с тобою и стану для тебя советчиком в пути, толмачом, проводником и ходатаем перед царём.
— Сколько ж лет пути туда? — спросила царица у Зандара.
— Семь лет по суше, прекрасная царица, — с поклоном отвечал ей старец.
Ужаснулася царица. Семь лет туда, семь лет обратно! Что же будет за это время со страной её, оставленной на милость жадно глядящих на земли, дышащие изобилием, царей соседних стран?! Что будет с нею в пути нелёгком? И если всё пробудет хорошо, то вернётся в Сабею царица Савская старухой!
— Но по морю, владычица, в котором не бушуют в это время штормы, пройдём мы за три месяца на вёслах или парусах до северного края. А далее пустынею на север. И весь наш путь туда-обратно займёт не более двух лет.
Собирались сокровища Сабеи, слагались в сундуки с оковами, грузились на весельные судна запасы пищи, тканей, вин, изделий ремесленных. Прощались с семьями навеки прекрасные девицы и юноши, чтобы остаться в земле чужой у неведомого страшного владыки неведомой земли.
И вот настал тот день, когда отплыли от Китор-града корабли сабейцев и направили свой путь на север, вдоль побережья аравийского, по морю, называемому Красным. Сияющий лик Северной Звезды указывал им ночью путь. А днём — полуденные тени.
— Скажи, чем мудр так царь Соломон? Мало ли на свете много знающих людей! — так вопрошала старого Зандара, слепого мудреца, царица Савская, сидя на подушках шёлковых под парчой полога.
— Много на свете чудес, дитя моё, — ответил ей словами старой няньки сухой старик, чьи глаза видали столько чудес, что не хватило бы всех путешествий, чтобы рассказать о малой доле их. И от обилия всех тайн усохли.
— Есть тайны, что открыты сынам Адама, и всем принадлежат. А есть такое нечто, что будет вечно уделом избранных. Мне ведомы лишь смертных тайны — не смею в высшее вторгаться. Во время помазания на царство просил, как слышал я, Соломон Всевышнего о мудрости небесной, ибо юн он был и слаб. Не вечной молодости, не богатства — мудрости. И получил сполна — так много, что записал он в свои книги и в притчи, и в премудрость лишь немногие слова. И обо всём составил он сужденье. Нет загадок, на которые не знает он ответа. Но, не только это. Не видел я — глаза мои завяли — но слышал от путешествующих, как занятно земная сущность, простое вещество — металлы, камень, вода и дерево — острой мыслью и чуткими руками соединяется и рождает чудо движения.
Не могу сказать словами — нет их у меня — но слышал о чудесном троне, на котором встречает Соломон гостей. Будто бы всё двигается в нём и кружится. Светильники над ним светлее солнца. Фигуры дивные зверей и птиц, и невиданных существ. Все из золота таинственной страны Офир.
Едва ступает Соломон на первую ступень, расцветает светом утро. И запевают золотые птицы, вздымая крылья.
Ступень вторая — день расправляет полог от востока на запад, с севера — на юг! И оживают золотые львы, пантеры, тигры и кланяются низко Соломону.
На третьей ступени сияет полдень и трубят слоны. На четвёртой — извергаются, как водопады, многоцветные струи огня и света, искр и блеска. И поют наяды.
На пятой — выступают из ступеней виноградные лозы и тут же вьются, выбрасывают цвет и плодоносят. И тут же образуется прекрасное, искристое вино.
На шестой — начинают куриться благовония и запах их таков, что забывает усталый путник тяжесть бытия и отрывается ступнями от пола и парит, как пёрышко.
И вот ступень седьмая. И кажется, что нет чудес на свете, её достойных, что не придумает низменная мысль земная, чем удивить себя ещё! Но нет, садится Соломон, и венчают его главу все звери и все птицы, и наяды, и множество других зверей невещественной короной, сотканной из света звёзд. И выступает тогда из слепящего света Ковчег завета. И золотые серафимы о шести крыльях ангельских достают и подают царю волшебный свиток мудрости, преподанной с небес.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});