Медленно, очень медленно. Соприкосновение кожи его паха и моих ягодиц. Меня прошибает жаром. Жадно, сладко, тягуче, перебирая каждую клеточку неистовым желанием.
Парень не спеша повторяет движения. Раз за разом.
Кажется, от его дыхания на моей спине выспутила испарина.
Поднимает мою ногу и ставит на стул.
Снова проникает.
— Не больно? — дыханье срывистое, торопливое, хотя он не спешит.
А у меня нет сил тратить слова. Качаю головой, не зная видит он или нет. Откидываюсь на плечо, потому что он вытаскивает член, а потом входит. Полностью. Пока не заполняет меня снова и снова.
Его руки не оставляют без внимания ни один кусочек кожи, воспаленного лихорадочным желанием.
Убирает ногу со стула и садится сам. Пристраиваюсь на нем.
Ярик полглощает ртом острые вершины сосков, осторожно зажимая их зубами. Сжимает груди.
Стон вырывается из моей груди. Я притихаю.
— Все хорошо, — шепчет он, целуя меня в губы. Пропускаю его язык, посасываю кончик, получая при этом обалденное удовольствие. Его губы натягиваются. он смеется что ли?
— Что? — приподымаюсь, заглядывая ему в лицо.
— Я рад, детка. Рад.
Опускаюсь и снова поднимаюсь, вздрагивая при каждом движении.
— У тебя секса чтоли так давно не было, что ты рад? — смеюсь, утыкаясь носом ему в шею. Пробую немного побыстрее.
— Рад, что мы ошиблись в тот вечер, — крепкие руки блуждают по моей спине.
***
— Поправь платье, — Яр отдергивает подол снизу, встает рядом в тот момент, когда мать встречает нас в холле.
— Вы где были? Яся, почему ты в джинсах? — гневный взгляд молча объет обоих, хотя женщина даже не кричит, а говорит спокойно. — Я пыталась до вас дозвониться.
— Мам, мы сидели внизу, под балконом. Увидели ребят с группы. Кому-то перепали бесплатные билеты.
А сам на меня зыркает, облизывает опухшие губы.
— Вы могли бы нас предупредить, — продолжает недодовать Тамара. Яр отвернулся, вытирая щеку.
— Извините, — мямлю я, еле удерживаясь на ногах. Антон подает руку, что не ускользает от внимания Яра. Тут же напрягается. Антон понимающи пропускает его к моей руке.
Ярослав
Перепрыгивая ступени, лечу на третий этаж. Халат спадает, подхватываю и вновь набрасываю на плечи.
Перед палатой сидит мать, промакивая нос платком. Без косметики, с заколотыми крабом волосами она выглядит несколько моложе.
— Мам…С ней все хорошо?
— Яся. Ясенька. Что же будет, а? — снова в слезы.
— Не реви. Что врач сказал?
— Угроза выкидыша…Но к ней нельзя сейчас, — предугадывая мое желание ворваться в палату.
Бл*дь.
Рычу, обхватывая голову руками. Приземляюсь на стул.
Черт. Черт. А все я виноват, идиот озабоченный. Я.
Знал же, что нужно осторожнее.
Бл*.
— А сделай как ты в прошлый раз…Пальцами, — девушка хитро улыбнулась, растягивая губы в улыбке, поджала нижнюю губу.
Проделав несложные манипуляции с ее клитором, дотянул до того момента, когда ее узкая дырочка начнет содрогаться в конвульсиях оргазма, кончил сам.
Добрались до дома под мамин гундеж о безответственности.
А ночью у Зои заболел живот.
Девушка вертелась как уж. Вызвал скорую, каря себя на чем свет стоит.
Е**ный ишак.
Я боялся. Не знаю чего больше. Что Зоя может потерять ребенка (а читал о таких случаях) или что девушке в принципе так больно.
— Сейчас врач все скажет.
Пятнадцать минут казались вечностью. Мать причитала и карила мою невнимательность. Что я саазал, что сделал, что ела Зоя, может я приставал.
Чувство вины росло тяжелым камнем, подвисшем на тонкой ниточке внутри.
Дверь открылась. Врач давал указание медперсоналу.
Успел увидеть бледное лицо девушки. Волосы на фоне зелени под глазами казались еще темнее. Казалось среди волнистых локанов притаилась змея, грозившая придуштсь девушку, когда та заснет.
Уверенным шагом направился в палату.
— К Яхрушевой нельзя. Вы кстати кто?
— Никто, — ответила мать прежде чем я успел открыть рот. Меня тревога взяла. Почему она так отчаянно пытается отдалить меня и Зою.
— Отец ребенка, — в груди колотило, мышцы сжимало судорогами. Я должен сам убедиться что с Зоей и ребенком все будет хорошо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нужно с ввми поговорить, — обратился врач. Мать взяла его под руку.
— Лучше со мной, доктор. Ярослав сейчас все равно не поймет что к чему.
Бросил взгляд на мать. Серьезно, бл*? Не пойму?
Глава 28
Проследовал за врачом. Мать семенила рядом.
— Яся. Посиди, подожди, — уговаривала она.
— Ну что вы, Тамара Михаловна. Думаю Ярославу как отцу будет интересно послушать, что можно делать, — загадочный взгляд с ухмылкой. — А чем лучше не заниматься.
***
— Что? Яся! Какие половые отношения с этой…Вы с ума сошли…
Выскочил из кабинета, оставив врача разбираться с моей маман. Пусть успокоительное что ли вколит.
Остановился возле палаты, пригладил волосы. Блин, жаль цветов нет.
Улыбаться, нет. Лучше не надо.
Внутри все кувырком.
— Привет, — захожу тихо. Зоя подтягивает уголки рта, а мне самому себе по лещам надавать охото.
— Ярик, — едва слышно. Бросаюсь к ней, хватаю за руку. Целую. Будто мои прикосновения смогут как-то помочь и придать сил. — А ты клубнички не принес?
— Что? Нет, но я сейчас позвоню, привезут. И клубнику и…
— Не, я передумала, — усмехается, потирая большим пальем мою ладонь.
— Прости, Зой. Ненужно было. Знал же что, — к горлу подкатывал ком, который определенно нужно сдержать. Хватит переживаний.
— Брось, гном. Все нормально. Мы же оба этого хотели, — поджимает губы, с которых я не свожу взгляд. Не место, но так отчаянно хочется к ним прикоснуться. — Яр?
— Мм? — мысленно прошу чтобы доктор разноваривал с матерью подольше.
— Раз ягод не принес, поцелуй. Пожалуйста.
Наклоняюсь и целую глупышку в лоб.
— Ээ, ну чего как на поминках.
— Береги силы.
— Яр?
— Мм?
— Мне тут долго?
— Пока ты и ребенок не будете в безопасности.
— У меня больше ничего не болит, — устало сообщает кудряшка. Блин, она такая хрупкая сейчас. Кажется дотронься, синяка не избежать.
— Тебе все равно придется какое-то время тут полежать.
— Укради меня, — как бы невзначай бросает Зоя.
— Я буду к тебе приходить каждый день.
Заметил как Зоя поморщилась.
— Тебе плохо? Опять? — принялся жать кнопку.
— Нет. Просто катетер.
Зоя заелозила, тут же влетела медсестра.
— Что случилось? — равнодушно проверила показатели. — Кто кнопку нажал?
— Я. Подумал ей плохо.
— Выйдите, — Зоя кивнула. Вышел в коридор. Странно. Маман нигде не видно. Давно бы брюзжать начала.
Зато, повернув голову, увидел Саню. Этот че тут забыл?
— Опять ты бл*,- лениво подошел к Сане, подпиравшему подоконник. Обросший, с щетиной, мятый какой-то.
За окном во всю сыпал снег. В такую бы погоду погулять по парку. Чтобы Зоя шла впереди, а на ее завитушки падал снег. Чтобы оглянулась на меня. Румянец на нежных щеках. Смеющийся взгляд зеленоглазой. Она знает что я хочу ей сказать. Неприменно знает.
— Птичка на хвосте принесла, что ты Зайку до больнички довел, — скользнул по мне взглядом, заметив цель-Зойкину палату.
— Вот и удивляюсь. Кто тебя пустил. И главное зачем? Ты ей никто. У нас ребенок будет.
— Будет ли?
— Я тебе сейчас втащу, — если сейчас шумиха поднимится, меня тоже не скоро пустят. Медленно расжав кулаки, выдохнул. — Мы в больнице. Хочешь мне что-то сказать, давай выйдем. Чтоб персонал не смущать твоей разбитой рожей, — руки так и чешутся вломить этому дубодуму. Говори не говори, не понимает.
— Я уже все сказал. Твоей дорогой мамочке, — оттолкнулся и пошел в сторону лестницы.
Предчувствие. Противное и разъедающее реальность с собственными мыслями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ну сказал матери, скажи и мне.
Дернул за халат. Хотя уже еле сдерживался, чтобы пальцами ему козью смерть не сделать.