Читать интересную книгу Сидр для бедняков - Хелла Хассе

До чего изнурительная штука эта жара, подумал Блекер, снова выходя на солнце из Ниувендейк, где некоторое время шел в тени. Где уж тут прилично выглядеть? Солнце бьет прямо в глаза, щуришься, а от этого все лицо в морщинах. Он свернул в узкую улочку, прошел мимо какого-то человека, вытряхивавшего мусор из пылесоса.

На почте Блекер встал в очередь за группой туристов. Тут не меньше четверти часа простоишь ради единственной марки, которую надо наклеить на открытку с кошкой, купленную в универмаге «Хема». Ручкой, прикрепленной к стойке цепочкой, он написал: «Петеру Блекеру», затем адрес, а в верхнем левом углу крупными печатными буквами вывел: «Папа». На улице он бросил открытку в почтовый ящик. «Мужчина ушел из конторы в нервном возбуждении», «Водолазы ищут В. Б. в канале на Трулстракаде». Подобные сообщения лишатся всякого смысла, когда Адри, пусть даже не уверенная в том, что именно Блекер разбудил ее ночью телефонным звонком, найдет в понедельник утром его открытку на коврике перед дверью.

Шаря в кармане, Блекер вошел в телефонную будку. Во всю стену будки было написано: «13760 — это телефон Кобеля Хренового». Он расправил клочок газеты с телефоном Герри и набрал номер.

Трубку сняли сразу.

— Алло, Герри, это Вилли.

— А, давненько не виделись! Где тебя носит?

— За королевским дворцом, — ответил Блекер.

— Сейчас приеду.

— Не надо. Я просто хотел узнать, дома ли ты, — сказал Блекер. — Вчера эти Пит и Лук очень странно вели себя. Читал мою записку?

— Такие вот дела, приятель, — сказал Герри, и Блекер услышал, как он засмеялся. — Через пять минут буду у тебя.

— Нет-нет, — запротестовал Блекер, но Герри перебил:

— Твои эклеры прокисли, Вилли. Текут из коробки, как вода. Прихвачу что-нибудь получше. Пока!

Не зря Блекер пытался отговорить Герри от встречи. Смутное предчувствие, что свидание с Маритье сорвется, не обмануло его. В половине шестого они мчались со скоростью 90 км под рекой Эй. В самой низкой точке тоннеля тихо заиграло радио, а на выезде внезапно грянула оглушительная музыка. Блекер вздрогнул и выключил приемник.

— Они еще не отстали? — спросил Герри, то и дело бросавший взгляд на зеркальце над рулем, но ничего не замечавший.

Блекер обернулся назад и ответил:

— Выезжают из тоннеля по правой полосе.

— Ладно, — сказал Герри и дал полный газ.

— Здесь не превышай семидесяти, — предупредил Блекер.

Герри обгонял машину за машиной. Не обращая внимания на мигание предупреждающего знака при приближении к светофору, пронесся мимо щита «Скорость — 50 км/час» и в самый последний момент проскочил на желтый свет. Блекер судорожно вцепился в сиденье и приготовился в случае чего убрать ноги, так как столкновение казалось неминуемым. Когда Герри немного сбавил скорость на левом повороте, Блекер, вытирая со лба пот, взмолился:

— Тише, ради бога!

— Все еще не отстали? — опять спросил Герри и рванул так, что Блекера прямо вдавило в сиденье.

— Умоляю, тише! — крикнул он срывающимся голосом.

— Еще чуть-чуть, — ответил Герри.

Да, это действительно было чуть-чуть, но как! Машина молнией неслась по этой дороге смерти. Перегоняя, бросаясь наперерез встречным автомобилям и снова резко вырываясь на правую полосу, почти касаясь обочины. Вдруг Герри резко затормозил, и машина со скрипом свернула на Илпендам. Только один раз на брусчатке Герри переключил на третью скорость и спокойно проехал по опрятным улочкам, где не было никого, кроме старика, набивавшего трубку, да собаки, которая, поджав хвост, убежала от непривычного шума.

— Не нашелся еще такой «фольксваген», который достанет меня, — похвалился Герри.

Блекер бросил взгляд на часы и промолчал.

— Вчера тоже гнались за мной. Пришлось ехать чуть не до Зандама. Подкарауливали на углу, я же видел. Ха-ха-ха! Подумаешь, «фольксваген»! — потешался Герри.

— А я ничего не заметил, — проговорил Блекер. — Кто сказал, что та машина гналась за тобой? Их тут пруд пруди. Начнешь оглядываться, обязательно кого-нибудь увидишь.

По горбатому мостику Герри выехал на плотину: по обе стороны раскинулся польдер с коровами, овцами и богатыми фермами. Он поставил машину между двумя ивами.

Глухим прикидывается, подумал Блекер. Расселся, будто у него уйма времени, чтобы дышать свежим воздухом и жевать травинки. Кто его просил заезжать за мной? И я, осёл, пошел у него на поводу. Блекер оперся на локти и тоскливо уставился на луг. Вдали над деревьями уже ложился туман.

— Сейчас все объясню, — сказал Герри. — Буду краток. — Он огляделся по сторонам. — Слышишь, Вилли?

Блекер молчал.

— Ладно тебе, — продолжал Герри, выплюнув травинку. — Я тут ни при чем, — сказал он, прижимая руку к сердцу. — Одному богу известно, что наболтал этот идиот Аренд. Но клянусь, Вилли, я невинен, как младенец. У меня нет ничего общего с этими выродками. Им все сходит с рук. Барендье мотался вчера в Схевенинген и спокойненько вернулся сегодня утром в Амстердам. К Питу с его «джеком» тоже никто не придирается. Ни хрена не поймешь в этих делах. Похоже, эта крыса Аренд работает против меня. Хоть бы холера забрала эту заразу!

Он замолчал, сорвал свежую травинку и тоскливо уставился перед собой. Блекер тоже смотрел на луг, но не замечал ни коров, ни туч, ни приближения дождя, не слышал ни кваканья лягушек, ни крика цапли. Тщетно он старался думать о Маритье, она исчезла, словно ее никогда и не было.

— Эй, Вилли, — толкнул его Герри. — У тебя что, температура, дружище?

Блекер покачал головой, и они снова стали смотреть на луг, по которому широко шагал крестьянин, направляясь к корове, неподвижно лежавшей в траве.

— Ты не подтвердишь, что вчера в одиннадцать я уже был в постели? — попросил Герри. — Сделай это для меня, Вилли, если придут и будут спрашивать.

— Ладно, скажу, — пообещал Блекер.

Герри взглянул на небо и вытянул руку.

— Так я и думал, — сказал он. — Пора двигать. Поедем куда-нибудь подкрепиться.

— Но он ведь не умер? — осмелился спросить Блекер, когда они выезжали на шоссе.

Герри расхохотался.

— Брось ты убиваться! Подумаешь — корова, — сказал он. Но больше уже не паясничал и благополучно довез в Амстердам своего расстроенного приятеля, мрачно смотревшего на месиво дождя и мошкары.

КС жил на Рейнвардтстраат. В ветхом доме с обшарпанными дверьми, перекошенными рамами и грязно-серыми гнилыми наличниками. Справа на втором этаже висел за окном высохший букет роз, сохранившийся еще с тех времен, когда КС сопровождал на студенческий бал даму в длинном платье. Внизу находился гараж, где хозяйничал Пит Кабеляув. Ремонтом и перепродажей машин он зарабатывал вполне достаточно, чтобы снять квартиру, но ему больше нравилось ночевать в пристройке за гаражом. Отсюда было удобнее бегать к КС или к Джонни и Вильсону — неграм, жившим над КС. К тому же «ягуар» всегда под боком. Питу ничего не стоило спьяну вывести ночью из гаража машину клиента, так как он не мог допустить, чтобы «джек», его обожаемый автомобиль, мок под дождем или портился от царапин бесцеремонных детских рук. Кроме того, у Пита были клиенты, принимавшие его за богача. Подобно Герри, который чинил часы с помощью веника, Пит ремонтировал машины только двумя способами: доливал немного масла или слегка подкручивал болты. Если после такого ремонта клиент возвращался обратно, то Пит напускал на себя умный вид и, вытирая ветошью руки, глубокомысленно изрекал: «Старая калоша. Я сделал все, что мог. В ней только свечи и хороши, как говорится». И если клиент хмурился, добавлял: «У меня здесь стоит одна. Я, правда, хотел сам… Но это так, к слову. Сколько же вы отдали за свою, если не секрет? Здорово переплатили за такую развалину». И после некоторых колебаний и отговорок он называл цену своего шедевра, и, как правило, на нее клевали. Через день или через неделю, но во всяком случае в течение месяца, покупатель обязательно возвращался. «Ездить надо уметь!» — грубо обрывал Пит свою жертву, а если та наседала, утверждая, что сломанная ось или дыра в полу с ездой никак не связаны, Пит, радуясь близости укрытия, спасался от мести.

Герри расщедрился. Он сводил Блекера в испанский ресторан, где иностранные рабочие и их земляки из соседнего Дома моряка пели, прихлопывая в ладоши, под нескончаемую испанскую музыку. Обстановка была непринужденная, но Блекер почти ничего не ел, с трудом проглотив кусочек сарсуэлы.

Прошло несколько часов, а его по-прежнему мучила изжога. Он отказался от пива и джина, которыми угощал КС. После долгих уговоров взял стаканчик тоника, сел в красное плюшевое кресло и теперь потягивал в одиночестве этот освежающий напиток.

Блекер уперся взглядом себе в колени, изредка поглядывая на студента со стаканом пива в руке, который беседовал с коллегой КС. Его жена небось ждет ребенка или уже нянчит одного, подумал Блекер, заметив на руке юноши обручальное кольцо. А может быть, он только помолвлен? В приличных кругах это принято. Мы с Адри после помолвки все воскресенье просидели на скамейке, на мне была новая тройка, а на ней синий костюм. Вечером пришлось подставить еще один стол. Двенадцать человек! Каждому полкурицы — полные кастрюли костей — и пудинг со сливками на десерт. Мать Адри все норовила положить мне лишний кусок. Вечно эта ужасная теща меня перекармливала. «Виллем, поешь еще. Тебе надо поправляться. Это я купила специально для тебя». Отказаться он не смел. По пути домой иногда начинал ворчать, но Адри твердила, что мать делает это по доброте душевной, а может быть, и потому, что ей всегда хотелось иметь сына. Хорошенькое оправдание! Дети родятся не по заказу.