— Эй. Ты ее так не называй, — сказал он резко.
Элли, шагавшая вперед, не подала ни малейших признаков, будто что-то услышала. Она удалялась от них ровным шагом. Люк повернулся и небрежно обнял Гретчен, которая к тому времени перестала всхлипывать и погрузилась в ошеломленное молчание.
— Прости, я немного напугал тебя, детка. Ты ведь знала, что я просто хотел всех немного повеселить, да? — Он наклонил голову и прижался губами к ее щеке. Лицо у него блестело от пота и было ужасно красным. — Но вы правы, да. Может, это было немного слишком. Кое-что я точно ляпнул зря. Может, я должен перед вами извиниться.
— Что-то ты им должен, уж это точно, — долетел до них голос Элли.
Никто из них больше не упоминал об этом разговоре, но сказанные тогда слова висели в воздухе, как липкая жара. Элли разговаривала с Люком только тогда, когда это было необходимо, и всегда одним и тем же вежливым, но отстраненным тоном. Аарон, которого смущало присутствие Элли и бесило присутствие Люка, молчал еще больше, чем обычно. Гретчен обнаружила себя в роли посредника, а Люк просто притворялся, будто ничего не случилось.
Рано или поздно оно рванет, говорил себе Аарон, но на деле уверенности у него не было. Их дружба вдруг дала трещину, более глубокую, чем он тогда понимал. Он так никогда и не узнал, прав он был или нет. Элли оставалось жить всего две недели.
Потянувшись через стол, Гретчен чуть коснулась его пальцев. Шум голосов вокруг них вдруг будто стал тише. У нее были рабочие руки. Короткие чистые ногти, чуть шероховатые кончики пальцев — он чувствовал это своей гладкой от офисной работы кожей.
Элли была насчет нее неправа, Фальк это знал. Гретчен никогда не была пустышкой. Она была сделана из гораздо более качественного материала. Она осталась и встретила неприятности лицом. Она построила жизнь в городе, который разрушил многих других, не в последнюю очередь его самого и, теперь, — Люка Хэдлера. Гретчен была стойким человеком. Она была бойцом. И она улыбалась ему.
— Знаю, тебе нелегко было сюда вернуться, но я ужасно рада тебя видеть, — сказала она. — Среди нас ты всегда был единственным, у кого была хоть капля здравого смысла. Хотелось бы мне…
Она замолчала. Пожала плечами: загорелая кожа под тонкими черными лямками.
— Хотелось бы мне, чтобы ты тогда не уехал. Может, все было бы по-другому.
Они смотрели друг другу в глаза, пока Фальк не почувствовал, как волна жара заливает ему грудь, карабкается вверх по шее. Он прочистил горло и все еще раздумывал над ответом, когда на стол перед ним упала тень.
Глава семнадцатая
Грант Доу со стуком поставил свой стакан с пивом между ними на стол. На нем были все те же шорты и футболка с рекламой балинезийского пива, что и накануне. Фальк чуть не застонал.
— Я думал, тебя здесь сегодня не обслуживают, — сказал он, прилагая все усилия к тому, чтобы его голос звучал нейтрально.
— Для меня это — пожелание, а не приказ.
Фальк глянул через плечо Доу в сторону стойки; бармен наблюдал за происходящим с отрешенным видом. Он явно умыл руки. Фальк поднял брови, но бармен только пожал плечами: мол, а что тут можно поделать? Сидевшая напротив Гретчен поймала его взгляд и чуть качнула головой. Потом она заговорила, и ее голос звучал совершенно непринужденно.
— Что тебе нужно, Грант?
— Я скажу, что нужно тебе, Гретч. Тебе нужно поосторожнее выбирать себе мужчин.
Наглостью Доу живо напомнил Фальку своего дядю, но если у Мэла Дикона злость была холодной, как у рептилии, то Грант кипятился, как чайник.
Вблизи его опухшее лицо казалось покрытым сетью лопнувших кровяных сосудов. Явные проблемы с давлением.
— У девушек, которые с ним водятся, есть риск оказаться мертвыми.
За его спиной, секундой позже, чем нужно, раздалось ржание его приятелей. Фальк так и не смог понять, те ли это самые, которые были с Доу прошлым вечером, или нет. Рожи у них у всех были абсолютно одинаковые. Бармен, отставив временно свои обязанности, целиком посвятил себя наблюдению за происходящим.
— Спасибо, Грант. Но я уже большая девочка. И сама могу принимать решения, — сказала Гретчен. — Так что, если ты все сказал, может, продолжишь отдыхать? И другим дашь отдохнуть?
Доу заржал, дав окружающим возможность полюбоваться давно не чищенными зубами. На Фалька пахнуло пивом.
— Уж конечно, ты готова отдохнуть, Гретч, — сказал он, подмигнув, — Ты сегодня такая нарядная, если мне позволено будет сказать. Нас ты тут такими зрелищами балуешь нечасто.
Он воззрился на Фалька.
— Это платье — ради тебя, ты, придурок. Надеюсь, ты это ценишь.
Гретчен, покраснев, отвела взгляд. Фальк встал и шагнул в сторону Доу. Он ставил на то, что Доу не захочет связываться с возможным арестом, и это удержит его от рукоприкладства. Он надеялся, что рассчитал правильно. Фальк знал за собой немало умений, но пьяная драка в них не входила.
— Чего тебе надо, Грант? — спокойно спросил Фальк.
— Такое дело, — сказал Доу. — Думаю, мы вчера не с той ноги начали. Так что я пришел дать тебе шанс покаяться.
— В чем?
— Ты знаешь в чем.
Они смотрели друг другу в глаза. Грант всегда был старше, больше, сильнее. Он вечно был на грани взрыва, и люди, бывало, спешили перейти на другую сторону улицы, если он шел к ним навстречу. Теперь он постарел, потолстел, и его дыхание отдавало чем-то хронически нездоровым. От него буквально несло горечью и разочарованием.
— Это все? — спросил Фальк.
— Нет, блин, не все. Прими мой совет. И моего дяди тоже. Чего бы они сегодня ни стоили. Уезжай отсюда, — сказал Доу низким, хриплым голосом. — Этот мешок дерьма, Хэдлер, того не стоит. Не стоит он тех неприятностей, в которые ты вот-вот влипнешь, попомни мое слово.
Доу глянул через плечо на своих подлипал. Из окна паба не было видно ничего, кроме ночи. Фальк знал, что, за исключением главной улицы, город был совершенно пуст. В этих местах силы у полицейского значка гораздо меньше, чем надо бы.
Может, и так, но кое-что он все-таки значит.
— Я уеду, как только наступит ясность с убийством Хэдлеров, — сказал Фальк. — Не раньше.
— Тебя-то это как касается?
— Целая семья погибла в таком маленьком городе? Думаю, это касается каждого. И у тебя, похоже, есть какие-то соображения на этот счет, так, может, с тебя и начнем? Только давай официально. Как думаешь?
Фальк сунул руку в карман и извлек ручку и маленький блокнотик. Вверху страницы он написал: «Допрос по делу Хэдлеров». Ниже он написал имя Доу, крупными буквами, чтобы тому было виднее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});