чернел одинокий крест. Особенно много отметок было возле сторожевой гряды.
Вокруг стола стояли андракийцы. Император, его верный блондинистый прихвостень, при виде которого Мелена испытывала неизменную досаду, и еще несколько кхассеров, имен которых она не знала.
— Очнулась, значит, — Хасс окатил ее тяжелым взглядом и отвернулся, — когда вы отправляетесь?
— Прямо сейчас, — не глядя произнес Маэс, склонившись над картой. — Ты за главного. Где Брейр с Доминикой?
— Внизу. Кажется, она собралась залечить всех и каждого. Даже вирт с ободранными боками не осталось.
Мелена не смотрела на мужчин. Все ее внимание было приковано к человеку, сгорбившемуся на стуле возле окна.
Это был Морт. На подоконнике пред ним были разложены детали, кристаллы различной формы и острые инструменты. Высунув от усердия язык, он крутил какую-то металлическую штуку и выглядел при этом абсолютно спокойным и счастливым.
Он был так увлечен своей работой, что даже не заметил появление Мелены, а когда все-таки обратил внимание — расплылся в улыбке, будто встретил старого знакомого на легкой прогулке.
— Мелена, — встал со своего стула и подошел к ней.
На нем не было ни ошейников, ни цепей, ни наручей. Его даже никто не попытался остановить! Мел растерялась.
— Живая? — он пощупал плечо, будто это был главный показатель живости, — а я думал, что померла.
— Да ее хрен убьешь, — как бы невзначай обронил незнакомый андракиец.
— Тем более теперь, — угрюмо добавил Хасс.
На Морта никто не смотрел, а за ней, помня о репутации и о том, как она вырубила здоровенного, но не слишком внимательного воина, наблюдали пристально.
— Что ты здесь делаешь? — приглушённо спросила она, во все глаза таращась на придурковатого старика.
— Работаю, — бодро отозвался Морт и сунул ей под нос неведомую деталь, — собираю элементы, для создания для новой машины. Это будет моя лучшая работа. Представляешь, мы будем ломать границу между Милрадией и долиной Изгнанников.
— Мы? — Холодно переспросила она, — ты теперь с ними?
Он озадаченно уставился на нее, явно не понимая в чем проблема.
— Ты не представляешь, какие возможности открывает магия. Если ее объединить с моими задумками, то можно создавать прекрасные вещи. Я даже не побоюсь этого слова — великие!
— Ты не в себе, — процедила она, борясь с желанием отвесить ему пощечину, встряхнуть, чтобы мозги на место встали.
— Нет, Мел, — Морт покачал головой, — я так хорошо себя никогда не чувствовал.
— Ты предатель!
— Я ученый прежде всего, — строго произнес он, — У меня сейчас столько задумок, и мне не вставляют палки в колеса. Меня ценят! При Вейлоре такого не было.
— Вейлор твой король.
— Уже нет, — старик покачал головой и, не найдя у Мелены отклика, отошел обратно к окну
Ее трясло. Она всегда защищала этого убогого, а он переметнулся к врагу. Предал своих!
— Поговорила со старым другом? — хмыкнул Маэс, подходя ближе.
— Он мне не друг.
— Тебе никто не друг. Идем. Нам пора.
* * *
Когда они вышли на парадное крыльцо, Мелена остановилась как вкопанная, обводя потерянным взглядом широкий двор. Теперь здесь пылали костры и раздавался зычные голоса андракийцев, собирающихся вокруг огня. Они громко смеялись, готовили мясо в больших котлах, мерялись силами и вели себя так, будто они дома, а не на чужой территории. Их страшные лошади, которые совсем не лошади, свободно перемещались по по двору, так и норовя что-нибудь прихватить из тарелок.
Среди захватчиков то тут, то там мелькала бывшая прислуга короля. Кто-то выполнял приказы андракийцев, сгорбившись от страха и едва дыша, а кому-то было весело. Люди привыкали, подстраивались под изменившиеся условия, учились жить заново.
Самой главной достопримечательностью двора теперь была наскоро сколоченная клетка с грубыми толстыми прутьями. В ней на всеобщем обозрении сидел грязный пленник в серых рваных штанах, вонючем тулупе и огромных заскорузлых сапожищах. И только подойдя ближе Мел поняла, что это Вейлор. Бывший король Милрадии.
Прислонившись спиной к прутьям, он раскачивался из стороны в сторону и безумным взглядом таращился в пустоту. У его ног валялись две миски. В одной замерзла мутная вода, в другой — бурые остатки какого-то варева.
Не сдержавшись, Мелена шагнула ближе. Взявшись ладонями за прутья, прижалась к ним лбом, глядя на своего короля.
В душе не было ничего. Ни жалости, ни сожаления, ни сочувствия. Пусто. Просто холодный интерес. Такой же, как если бы тут сидел пойманный охотниками тетерев или заяц.
Тем временем, Вейлор вынырнул из своего тихого безумия и недоверчиво спросил:
— Мелена?
— Да.
Король неуклюже вскочил на ноги:
— Я приказываю тебе убить его, — завизжал, указывая на Маэса, — принеси мне его голову. Немедленно!
Он не понимал, что говорил, не понимал, что теперь его место не на троне, а в холодной клетке, посреди двора. Он все еще считал себя королем, чьи приказы должны выполняться безотлагательно. И когда Мелена не сдвинулась с места, завизжал еще громче:
— Это все из-за тебя, мерзавка! — он подскочил ближе, но дернулся и нелепо взмахнув руками, упал. Только теперь Мел увидела тяжёлые кандалы на его ногах. Отплевываясь от грязи, Вейлор тяжело поднялся и уставился на нее с лютой ненавистью, — прохлаждалась не пойми где, пока меня тут в клетке держали! Это ты виновата! Во всем! Не удержала город, машину не сделала, не поняла, что за зверь перед тобой! Убей его, немедленно!
От его визгов все во дворе притихли и обернулись к ним, с любопытством наблюдая за истерикой бывшего короля.
— Все ты, — он продолжал надрываться, — пригрел на своей груди змею. Надо было оставить тебя помирать. Толку все равно от тебя никакого.
Он выглядел омерзительно. И без того дряблые щеки опустились и дрожали при каждом движении, жабьи глаза на выкате бешено вращались, а с перекосившихся губ во все стороны брызгала слюна.
Король Милрадии растерял все свое величие и был похож на деревенского сумасшедшего.
— Заткнулся, — Маэс холодно оборвал его истерику, полоснув черным взглядом, и на смену бранным словам пришли надрывные крики.
Мелена медленно разжала кулаки, только сейчас заметив, что до боли сжимала ледяные прутья и, не оглядываясь, пошла за императором.
Теперь она точно знала. Асолла изменилась. Жизнь изменилась. Обратного пути не было
Возле конюшен они нашли Доминику, которая в этот момент лечила от похмелья старого картографа Эда. Рядом, на перевёрнутой бочке сидел молодой кхассер и с обреченным видом жевал соломинку:
— Ник, может хватит. Завтра он будет точно в таком же состоянии. Смысл тратить на него время и силы.
— С меня не убудет, — отмахивалась она и продолжала лечить.
— С меня убудет. Он мне надоел.
— Так не ходи со мной.