Читать интересную книгу Лезгинка по-русски - Сергей Самаров

– Минутку. Он вот-вот поднимется до моего уровня. А чем вызван интерес? К нашим делам это касательство имеет?

– Дело в том, что через месяц в Санкт-Петербурге будет проходить международная химическая олимпиада среди студентов младших курсов и выпускников старших классов. Председателем комиссии там будет некий профессор Джефферсон Спрингфилд, крупный специалист по токсикологической химии. Нам бы хотелось знать: профессор и подполковник ЦРУ – это одно и то же лицо, или просто тезки и однофамильцы? А тебя это может касаться напрямую, потому что подполковник Спрингфилд докладывал полковнику Лоренцу о том, что им получен положительный результат в разработке кухонной технологии. Мы можем только догадываться, что это за технология и что с ее помощью можно производить на кухне… А тебе предстоит уничтожить результаты опытов – вместе с означенными персонами, если получится. Спрингфилд сейчас в лаборатории, а Лоренц в Тбилиси, но обещает завтра утром приехать на весь день. Лучше всего уничтожить их обоих. Так что времени у тебя в обрез. Рассчитывай на завтра. Успеешь?

– Не успею. Но полковник, насколько мне известно, приезжает в лабораторию практически через день. Время есть.

– И то хорошо! Жалко, что вертолетную атаку нам запретили…

– Вот, подполковник Мелашвили поднялся. Элизабар! Вопрос есть…

Сергей Палыч убрал ото рта трубку, чтобы поговорить с грузинским разведчиком, и подполковник Строев не слышал, каким тоном ведется разговор. Через минуту Занадворов снова вышел на связь со своим начальником штаба.

– Валентин Викторович, наши спецы попали в точку!

– Ты про Спрингфилда?

– Да. Подполковник Спрингфилд – кстати, Элизабар утверждает, что он потомственный разведчик, является внуком контр-адмирала Роскоу Хилленкоттера,[22] и потому сам полковник Лоренц с ним основательно считается, – так вот он является заместителем Лоренца по научной работе; и он же профессор токсикологической химии и возглавляет все научные изыскания лаборатории. А эти, якобы научные, изыскания в действительности сводятся к тому, чтобы выработать простейшую технологию получения фенциклидина в кухонных условиях. Этот самый профессор одновременно планирует распространение этой технологии среди российских студентов, с которыми ему предстоит контачить. По замыслам Лоренца и Спрингфилда, для студентов это будет возможность немного подработать. А на самом деле – начало всеобщей и простой выработки наркотика в домашних условиях. Технология, как предполагается, будет расходиться, как ядерная цепная реакция. И именно потому вся операция, начатая лабораторией Лоренца, носит условное название «Хиросима». Так что каждый из шести убитых вчера бандитов нес в рюкзаке, можно сказать, по «атомной бомбе» замедленного действия. И вовремя же мы их остановили!

– Вовремя, – согласился подполковник Строев. – Но и вовремя получили данные… А я поспешу передать их по инстанции. Если твой Элизабар Мелашвили что-то еще вспомнит, пусть немедленно сообщает. Звони, невзирая на время!

– Понял, Валентин Викторович. Полковник Самокатов в курсе событий?

– Мы с ним перезваниваемся, я сообщу ему. Ты когда отдыхать будешь?

– Часа через полтора. Может быть, через два. Хорошо бы в это время…

– Понял. Звонить не будем. И Самокатова поставлю перед фактом. До связи!

* * *

Наконец-то подполковник Занадворов реально увидел и понял цель своей операции. До этого ему казалось, что его отдельная мобильная офицерская группа должна просто уничтожить очередное гнездо распространителей наркотиков. За время участия в северокавказских конфликтах последних лет такие гнезда удавалось уничтожить уже несколько раз, но всегда на территории России. И выход за пределы государственных границ казался подполковнику чрезмерной мерой, хотя откровенно возразить он, как человек, привыкший выполнять приказы командования, не мог. К тому же и не хотел возражать, поскольку лаборатория была американской, а присутствие штатовских разведчиков возле самых российских границ было для Занадворова тем же, что и красный плащ матадора – для быка. Американцев хотелось поставить на место. Еще отец Сергея Палыча, ныне престарелый полковник спецназа ГРУ в отставке, рассказывал порой сыну о том, как когда-то, в конце шестидесятых и начале семидесятых годов прошлого века, выясняли отношения с теми же хвалеными американцами во Вьетнаме, и выясняли довольно успешно. Но сейчас, в сравнении с теми годами, ситуация изменилась кардинально, и уже не в далеком Индокитае происходит столкновение двух противостоящих сил, а у самых границ России. Американцы тоже чувствовали себя неуютно, когда советские ракеты стояли на Кубе, и никакие противоракетные системы не успели бы защитить США от их удара, если бы таковой потребовалось нанести. Но предательство правителей, как считал подполковник Занадворов и как считали почти все в армии, развязало американцам руки и добавило наглости. И они теперь тянутся к российским границам, уверенные в своей безнаказанности. А как их можно наказать за ту же операцию «Хиросима»? Только лишь уничтожением лаборатории не только со всем оборудованием, но и со всеми специалистами, чтобы не было возможности восстановления или скорой постройки такой же лаборатории где-то в глубине грузинской территории, где спецназ ГРУ уже не сможет до нее дотянуться. Хотя, по большому счету, если захотеть, то такую лабораторию можно уничтожить и в глубине американской территории – был бы приказ. Невозможных вещей на войне не бывает, а строительство у российских границ лаборатории, поставляющей наркотики в Россию, – это настоящая война, пусть и не объявленная официально. И пусть на себя пеняют организаторы этой операции, если забыли, что война может быть очень жестокой…

И тем не менее в голове подполковника Занадворова, как заноза, сидела и другая мысль. Хорошо воевать с американцами, даже приятно! Тем не менее еще лучше будет, если они не узнают, кто против них воюет. Следовало искать какой-то ход, способный сбить с толку самых дотошных поисковиков, а такие несомненно прибудут на место.

Впрочем, такой ход просматривался сам собой, но его следовало хорошенько проанализировать, просчитать все «за» и «против» и только после этого задействовать в операции. К сожалению, все приходилось решать на бегу, и не было времени на качественный анализ. По большому счету, этот ход должны были продумать и просчитать силы, организующие операцию, – в данном случае аналитики ФСБ. Но информация приходила внезапно, и пришлось задействовать те силы, которые оказались под рукой. Счастье полковника Самокатова, что это оказался спецназ ГРУ! Окажись на его месте «краповые», они могли бы и не справиться с операцией. «Краповые» – хорошие бойцы, но не в таком месте. Они прекрасно себя чувствуют, если следует блокировать и нейтрализовать банду; они лучше, чем спецназ ГРУ, могут работать с недовольным мирным населением. Но они отнюдь не военные разведчики и совсем уж не диверсанты. А военный разведчик и диверсант – это понятия аналогичные.

Предстоящая операция – это есть не что иное, как крупная и серьезная диверсия. Не террористический акт, а именно диверсия, которая должна быть выполнена профессионально. И, кроме профессиональных диверсантов, никто не в состоянии эту диверсию провести. Но и спецназ ГРУ привык больше работать не исходя из обстановки – хотя и так работать приходится частенько, – а по тщательно продуманным и хорошо сбалансированным планам, чтобы не случилось какого-то существенного прокола. Все предусмотреть, естественно, ни один план не может; тем не менее проработать основные направления бывает необходимо. И сейчас этим приходилось заниматься не офицерам оперативного отдела бригады, а командиру отдельной мобильной офицерской группы, что вовсе не входит в его непосредственные обязанности.

Да и приданный группе капитан ФСБ Джабраил Дидигов тоже включен в состав, можно сказать, спонтанно, без основательной проработки. Конечно, он о лаборатории – вернее, о плодах ее деятельности – знает больше, нежели подполковник Занадворов, поскольку уже не первый день занят этим вопросом. Но поможет ли это ему в выполнении задачи – вопрос остается открытым. И Занадворову как командиру группы, то есть наиболее ответственному лицу во всей операции, следует продумать и предусмотреть варианты, при которых Дидигов будет наиболее эффективно задействован. И пусть сам Джабраил человек, грубо говоря, по нраву своему закрытый и избегающий откровений, но Занадворову Дидигов интересен только как оперативный работник, специалист, которого он вынужден задействовать, поскольку у самого Занадворова в группе нет ни одного чеченца. Когда-то, как рассказывал Сергею Палычу отец, чеченцы любили служить в спецназе ГРУ как раз в силу своего характера. Правда, этот же характер многих от такой службы отталкивал. Сергей Палыч прекрасно знал чеченцев. Это смелый, хладнокровный, уверенный в себе и в своих силах народ, народ воинов по крови и по духу. Но вместе с тем все чеченцы любят власть, звания и высокие должности. И та служба, где невозможно дослужиться до генерала – а в спецназе ГРУ даже командующий занимает полковничью должность, – многих не устраивала. Тем не менее и в спецназе ГРУ служили многие чеченцы и прекрасно себя зарекомендовали в том же Афгане. Сейчас же ситуация иная. Сейчас есть два отдельных батальона – «Восток» и «Запад», – состоящие полностью из чеченцев, но они, хотя официально и относятся к спецназу ГРУ, никакого, по сути дела, отношения к нему не имеют, состоят из бывших боевиков и вообще непонятно кому подчиняются.