— Все твои надежды почти исчезли, дружище. А если дело пойдет плохо, это закончится кровью, кровью твоего народа.
— Делать нечего, — за его спиной сказала Моргейн на языке Карша, — нам остается только посмотреть, к чему все это приведет.
Это его совет, подумал Вейни, довел их до этого, его и Чи. — Да, — тяжело сказал он. И к Чи: — Миледи согласна; мы пойдем.
Рука Чи еще крепче вцепилась в него, невероятно сильная. В глазах засияла благодарность, звездный свет отразился от не пролитых слез. — Клянусь тебе — я с тобой, навсегда. Я не предам тебя. Никогда в жизни. Я знаю, что ты можешь сделать. И если я предам тебя, забирай мою жизнь, немедленно и без сожаления.
Вейни почувствовал в себе импульс непривычного, огорошившего его самого чувства, и разрешил своим пальцам крепко, по дружески, стиснуть пальцы Чи; потом он взглянул в затененное лицо.
— Мой брат поможет нам, — сказал Чи. — И в этом я тоже клянусь. Только не убивайте его.
— Мы не сделаем ничего плохого никому, кто не будет угрожать нам.
— А твоя леди…
— Верь Вейни, — вмешалась Моргейн. — Он не умеет лгать. А что касается твоего брата и остальных — я согласна с ним.
Они поднялись на берег, въехали в лес и поехали по тропинкам, которые знал только Чи и сумрачные безмолвные всадники; было достаточно ясно, что есть и другие наблюдатели, пешие и на конях, на тропинках, пересекавших их путь.
Чем-то они похожи на эрхендимов, подумал Вейни, или на народ Ра-Кориса, из его родного мира. Нельзя и надеяться завоевать их землю дешево, с минимальными потерями людей, или быстро — если только враг не будет совершенно невообразимым; и если враг не будет ценить ни лес, ни землю, и не сожжет все вокруг.
Мы не должны были, думал он при каждом шаге лошади, при каждом шелесте листьев, мы не должны были приносить сюда огонь, мы не должны…
Мысль болезненно стучала в сознании, но запах дыма постепенно исчез, вокруг были только зеленые деревья и лесная сырость — эта земля все больше и больше напоминала ему дом, даже запахом деревьев.
О госпожа, я должен был остановить тебя, отговорить от огня. Почему я не заговорил? Я Человек. И здесь живут люди. Почему же я промолчал?
Или я стал кем-нибудь другим?
Дорога стала совершенно запутанной, узкая тропка спускалась с одного холма и поднималась на другой, еще и еще, пока они не оказались в маленькой лесистой долине, совершенно незаметной в темноте.
Чи ехал впереди, за первым стражем. Моргейн скакала за спиной Чи, Вейни прикрывал ее спину, а второй стражник скакал последним; в чаше леса слышались только мягкие шаги лошадей, скрип сбруи и звяканье уздечки; каждая лошадь следовала за другой и по большей части только мелькание бледного зада Сиптаха и белого хвоста помогали ему понимать, куда они поворачивают.
Эрхин родилась именно в таких краях, ее аллюр стал легким и веселым, в вечно настороженных ушах появилась внимательность, как если бы она слышала сигналы, которые не слышит ни одно человеческое ухо. Однако она не тревожилась, пока; но судя по кончикам ушей и постановке головы она слышала что-то такое, что не слышал он и ожидала неприятностей.
Но дороги назад нет, подумал он, только вперед, глубже и глубже в лес. Понимает это Чи или нет, но такой узкий проход может быть только ловушкой.
Небеса помоги нам. Последний оплот свободных людей. Чи лгал нам раньше; но может быть не соврал сейчас: Моргейн в свою очередь лгала ему — и вот мы все в паутине лжи, они и мы.
Хватит смертей. Во имя Богоматери, хватит убивать детей, делать ошибки и лить кровь, как воду. Увы, это мечта, только мечта.
В конце концов Моргейн остановилась; впереди нее Чи и их проводник осадили коней. Эрхин подошла к Сиптаху и ткнулась головой в бок огромного серого, который в ответ предостерегающе фыркнул.
— Уже скоро, — сказал проводник. — Потерпите.
Ага, сообразил Вейни, здесь что-то вроде границы, и они сейчас пересекут ее: кто-то побежал вперед, предупредить остальных о гостях.
Долгое молчание. Только звуки леса и нервные удары копыт по земле. Чи не говорил ничего, он вообще не сказал ни слова с начала поездки. А их добровольные проводники ограничивались только простыми командами.
Где-то закричала ночная птица.
— Пошли, — сказал проводник, спокойно повернул лошадь и поехал вперед тем же неторопливым аллюром, которым ехал последнее время. За ним Чи, потом Моргейн; потом он сам и замыкающий, тропинка подбежала к лесистому холму и полезла вверх, запетляла среди деревьев и опять стала спускаться вниз, по другой стороне холма.
Порыв ветра, и в первый раз за все время Вейни почувствовал запах дыма и жилья. Не горел ни фонарь ни факел, только деревья стали расти реже и среди них появились кустистые бугры — хижины, больше похожие на невысокие и толстые деревья, чем на жилье, но их создала не природа, подумал Вейни, когда они по-прежнему неторопливо спустились по крутому склону и проехали мимо одной из них, высотой с всадника на лошади и широкой, в отличии от тонких стволов деревьев.
Ничто не шевелилось. Ни дыхания, ни голоса, ни единого огонька. Только когда они выехали на поляну, явно находящуюся в центре лесного поселка, то увидели загон, устроенный среди деревьев, из которого шел запах конюшни и доносились беспокойные шорохи лошадей.
Их проводник спустился с лошади. — Спускайтесь, — сказал он.
— Лучше всего так и сделать, — сказал Чи и первым соскользнул на землю.
Действительно лучше, особенно если где-то здесь есть лучники. Моргейн спустилась с седла, Подменыш на боку, и Вейни тоже, одновременно с Чи; они отпустили поводья, надеясь, что хозяева займутся лошадями.
Едва слышные звуки, и несколько теней выскользнули из-за деревьев и хижин.
Одна из них наклонилась к земле в самом центре поляны, и привычным движением пошевелила что-то палкой; приглушенно засветились угли, человек добавил в костер немного сушняка и языки пламени осветили поляну. Значит народ деревни уверился, что опасности нет, и осмелел настолько, что один из них открыто сидел перед ними на корточках, блики разгоравшегося пламени играли на его лице, освещая пронзительные глаза и тяжелый подбородок.
— Милорд Арунден, — почтительно сказал Чи, и сделал пару шагов вперед; потом остановился, когда человек у костра посмотрел на него с неприкрытой насмешкой.
Тот, кого назвали Арунденом, встал, и вытащил короткий меч, который висел у него на поясе. Огонь позволял видеть обоих: Чи, в полутьме, только пламя блестело на звеньях кольчуги; более взрослый мужчина, на свету, тени на его лице и кожаной броне, мехах и косах воина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});