Читать интересную книгу Русский вираж - Алексей Свиридов

Вот они продвинулись еще вперед… И вот полностью исчезли в окне! И только тут Казак понял, что не подумал, а как сам он будет подниматься наверх?

«Идиот! Что теперь? Кинуть Наташке ремень? А она догадается поймать?»

Словно в ответ на эти мысли, в отверстии показалась голова девушки. Смерив взглядом расстояние, она снова скрылась и через десяток секунд высунулась снова, но теперь в ее руке было что-то, похожее на короткий толстый канат.

— Ну?! — нетерпеливо бросила Наташа и перегнулась сильнее, опуская «канат» как можно ниже, и только тут Казак сообразил, что это ее скрученные джинсы, зацепленные за ремень инструментальной сумки.

«Порваться не должно… Только б Наташка удержала!» — подумал он и, подпрыгнув, с первого раза ухватился за связанные штанины, повиснув на них всем телом. Девушка что-то прошипела, наверное, не ожидала, что ее спутник окажется таким тяжелым, но Казаку до ее переживаний дела сейчас не было — залезть бы! Все-таки джинсы — не самый удобный спортивный снаряд, да и ходящие ходуном из стороны в сторону руки девушки тоже здорово осложняли дело. Однако он все же сумел дотянуться рукой до вентиляторных проводов, перенес часть веса на них и в конце концов уцепился за край круглой дырки.

— Лыжню… — прошептал Казак, и Наташа нырнула внутрь, освобождая дорогу. Казак подтянулся и, как в прорубь, нырнул головой вслед за ней.

Свет с улицы, проникающий сквозь матовое стекло, почти не освещал помещения, куда они попали. С трудом можно было разглядеть уходящие в полутьму ряды решеток и небольшой проход между ними. В воздухе стоял резкий, неприятный запах, однако этот запах в отличие от той вони, что наполнила въездной пост, был сугубо природным, так сказать, экологическим. В ближайшей клетке на полу шевельнулось что-то темное, непонятной формы.

— Поросятник, что ли? — высказал Казак шепотом первую пришедшую на ум мысль.

— Скорее виварий… — отозвалась Наташа и тоже тихо, но требовательно заявила: — Штаны-то отдай! А то прямо стриптиз какой-то получается: сначала покрывало ушло, а теперь вот джинсы снять пришлось.

Казак кивнул и протянул джинсы. Но брюки вдруг сложно ожили и скользнули внутрь клетки.

— Ах ты… — от неожиданности воскликнул он и услышал в ответ довольное хихиканье из клетки. К этому хихиканью присоединился громкий зевок и раздраженное бормотание, а потом в соседней клетке раздался резкий выкрик, и словно по цепочке обитатели следующих клеток просыпались и добавляли свои голоса В общий гомон.

— М-да. Это действительно не поросятник, — мрачно заключил Казак, подойдя вплотную к прутьям и глядя внутрь вольера. Там на безопасном удалении сидела на деревянной балке небольшая обезьяна и ощупывала Наташины джинсы, все так же довольно хихикая. Ее соседи, столпившиеся вдоль решеток, завистливо глядели на трофей счастливчика.

— Эй, ты… — произнес Казак, глядя на обезьяну. Ее лицо, хоть и карикатурно, напоминало человеческое, и ему почему-то показалось, что она поймет все, что ей скажут, если говорить достаточно медленно и четко.

— Слышишь, друг, отдай штаны-то! Тебе они ни к чему. Ну отдай, пожалуйста, я тебя по-хорошему прошу…

Обезьяна истерически захохотала, обнажая большие желтые зубы, и навернула джинсы на голову, словно тюрбан. Казак оглянулся: Наташа стояла и с интересом смотрела на него. Приталенная рубашка доставала ей до середины бедер, напоминая короткое платье. Он наполовину в шутку, наполовину всерьез спросил:

— А может, так и останешься? Тебе очень идет!

— Что, не можешь у какой-то макаки мои вещи отобрать? — не обращая внимания на комплимент, спросила Наташа.

Казак вздохнул и перешел к решительным действиям. Он оттянул в сторону задвижку на клетке и смело вошел туда. Обезьяна перестала хихикать и испуганно воззрилась на него.

— Я сказал, отдай! — требовательно произнес Казак и протянул руку, надеясь ухватить обезьяну за руку, но она одним легким прыжком оказалась у боковой стенки и вдруг заверещала, словно ее убивали, — маленькие проворные руки соседей вцепились в джинсы и начали вырывать их, надеясь забрать игрушку себе. Остальное население вивария откликнулось на этот шум разнообразными криками, но пока Казак спешил на помощь «макаке», джинсы уже перекочевали в соседнюю клетку, а обездоленная обезьяна шипела и орала на воров.

— Вот пакость… Я что, за вами тут бегать буду?! — разозлился Казак и вошел в следующую клетку, теперь стараясь не допустить обезьян туда, где у них Наташины джинсы снова могут украсть.

— Ну что, орангутанги? — уже с азартом спросил он двух зажавшихся в углу обезьянок. — Побегаем?

На самом деле беготня по обезьяннику вряд ли бы увенчалась успехом, но, видимо, решительный голос человека испугал обезьян, да и глаза, смотрящие из отверстий черной ткани, выглядели непривычно и грозно. «Да подавись ты!» — казалось, хотела выкрикнуть одна из них, но, не умея говорить, она просто швырнула джинсы в лицо Казаку.

— Ну вот, видишь, все в порядке! — гордо заявил он, отдавая брюки Наташе.

— А это? — спросила она, кивнув на обезьянок, резво бегающих по проходу и дразнящих своих сородичей, оставшихся за решетками.

— Делать мне больше нечего, как гоняться за ними! Я вообще удивляюсь, как на эти вопли еще пол-охраны не сбежалось?

— Наверное, они всегда так вопят? — предположила Наташа.

— Возможно… Кстати, вот еще что нужно сделать! — Казак вскочил на подоконник, осторожно подтянул за провод вентилятор и с грехом пополам установил его на место, не прикручивая болтов. Попробовал, не свалится ли он от вибрации, и спрыгнул назад, пояснив:

— Может быть, что макаки орут, это и впрямь нормально. А вот что вентиляторы болтаются — точно непорядок.

Наташа кивнула и поправила рубашку, которую только что заправила в брюки. Увидеть выражение ее лица было совершено невозможно, но Казаку показалось, что девушка улыбается.

Коридорчик между клеток оканчивался небольшой площадкой и дверью, запертой снаружи. Казак несколько минут пытался разглядеть конструкцию замка, но света было слишком мало.

— Тут выключатель есть, — сообщила девушка, но Казак только качнул головой: может, еще и радио на полную громкость включить? Судя по всему, отсюда до дежурного врача и охранника не так уж и далеко. Конечно, дверь обезьянника не должна выходить прямо в холл, но все-таки…

— И еще одна дверь, сбоку, — продолжила исследования Наташа. — Не запертая!

Казак почти на ощупь подошел к ней и легонько толкнул ручку. Результатов это не дало, тогда он просунул лезвие лопатки в щель, подцепил язычок замка и нажал. Раздался треск, дверь нехотя открылась, за ней оказался темный коридор. Они осторожно прошли по нему — в его боковых стенах было еще несколько дверей, но Казак решил пройти коридор по прямой, не сворачивая.

В конце концов они оказались в еще одном помещении, где царила почти полная темнота: здесь окон не было вообще. В этой темноте раздавался ритмичный писк, тихие всхлипы, словно работал небольшой насос, и вспыхивал одинокий красный огонек, который казался очень ярким, но ничего не освещал.

— А, была не была! — решился Казак, пошарил по стене рукой и наткнулся на блок из трех выключателей. Чуть-чуть поколебавшись, он щелкнул самым дальним.

Ни одна лампа не зажглась, но некоторые предметы вдруг засветились разными оттенками фиолетового света — от почти белого, хотя и неяркого, до очень темного. Казак усмехнулся, увидев, как яркими точками засверкали застежки на рубашке Наташи. А еще загадочными и даже страшноватыми стали ее глаза: яркие белки и черные кружочки зрачков.

— Ультрафиолетовая лампа! — догадалась она. — У нас в школе на физике такое делали.

— Такое? — и Казак указал на стоящий в середине комнаты стол Над ним возвышалась стойка с бестеневой лампой, стояли какие-то медицинские аппараты с многочисленными шлангами и проводами. Сбоку, у стены стоял еще один стол, увенчанный чем-то вроде прозрачного купола, и под ними лежало маленькое, изломанное тельце. Сначала Казак подумал, что это ребенок, но потом понял, что на самом деле это обезьяна, такая же, как и те, в вольере. Лежала она неподвижно, и несколько проводов и шлангов вели от аппаратуры к ней, а коротко вспыхивающая лампочка работала в такт с аппаратом искусственного дыхания. Зубы обезьянки были страдальчески оскалены и светились особенно ярко, превращая ее сморщенное, безжизненное лицо в жутковатую маску.

— Ужас какой… — прошептала Наташа. Сдвижная дверь «операционной» вывела их в другую комнату, в которой выключатель тоже оказался тройным. Казак уверенно щелкнул одним из них, и не ошибся: опять зажглась ультрафиолетовая лампа. Нереальным светом замерцали несколько пластиковых стенных шкафов, два прибора, похожих на микроволновую печку-переростка, горка пластиковых упаковок с оранжевыми повязками с выступом для носа и крупной надписью «antiseptic»…