— Собственно говоря, я порезал ветчину и хлеб и разложил на блюде, так что вышло похоже на сандвичи. Кроме того, есть еще и черепаховый суп, любезность экономки, живущей поблизости. С вином я ничего не делал, только с величайшей осторожностью вытащил пробку.
Он придержал для нее стул и усадил не во главе стола, а справа от себя, слишком близко, но Ариель старалась держаться спокойно и сдержанно.
— Налить вам немного супа? — спросил Берк. — Прошу прощения, но он ужасно зеленый.
— Он таким и должен быть, — кивнула Ариель. Она сильно проголодалась, и в желудке довольно громко урчало.
«Наконец-то она сказала что-то», — подумал Берк, подвигая себе стул. Ариель начала есть суп, к счастью, довольно вкусный. Берк, увидев, что она взяла солонку и сильно встряхнула над тарелкой, попробовал суп и тоже протянул руку к судку. Они не разговаривали, и если молчание и не было дружеским, то по крайней мере. врагами они себя не чувствовали.
Столовая была погружена в полумрак, только на столе горели свечи в единственном канделябре, бросающие отблески на тарелки с супом и обедающих. И спутанную массу великолепных волос. Ариель не позаботилась даже причесаться, но Берк не возражал. Ему нравилась эта буйная грива, в беспорядке рассыпавшаяся по плечам и спине девушки.
— Знаете, это странно, — объявил он, доев суп, — но почему-то ужасно трудно найти тему для разговора с дамой, которую был вынужден похитить. Пока она еще не совсем доверяет мне, но я вовсе не хочу сделать ее несчастной или испугать. Кстати, есть ли у вас какие-нибудь предложения?
— Отпустите даму. Она совсем не болтлива и не скажет о том, что произошло, ни единой душе. Однако вы должны также сказать, что сделали с ее слугами, так, чтобы она смогла найти их и экипаж с лошадьми.
— Но я крайне озабочен ее репутацией. Подумать только, одна, наедине с мужчиной, вовсе не являющимся ее мужем…
— Она совершенно не заботится о своей репутации, и могла пробыть с вами хоть год, но это не имело бы никакого значения.
«Вот это весьма интересно», — подумал он и положил себе ветчины.
— Не хотите немного? — Ариель последовала его примеру, и снова настала тишина, длившаяся, пока Берк расправлялся с сандвичем.
— Собственно говоря, — начал он, поднимая бокал с рубиново-красным бордо и задумчиво поворачивая его между пальцами, — дама восхитительна, хотя и настоящая головоломка, а джентльмен хочет, чтобы она знала это и поверила, что он говорит правду.
— Дама не может этому поверить, — сообщила Ариель очень спокойно и искоса взглянула на Берка.
— Но почему нет, черт возьми?
— Пожалуйста, милорд…
— Берк.
— Хорошо. Берк. Дама не так уж глупа. Пожалуйста, хватит этого вздора! Отпустите меня. Я никому не скажу…
— Прекратите болтовню, Ариель. Она немедленно послушалась, застыв неподвижно, как вилка на ее тарелке.
— Я совсем не хотел, чтобы вы превращались в статую или перестали дышать. Просто просил бы вас прекратить рыдать наподобие греческого хора. поскольку все равно пользы это не принесет. Я не собираюсь расставаться с вами. Наоборот, намереваюсь внушить вам, что вы не сможете без меня жить.
Ну вот, он сказал это вслух.
— Я задумал научить вас любить меня, и потерять голову, и лишиться рассудка, и понять, что я — единственный в мире. Вы не давали мне шанса сделать это раньше, поэтому я решил сам найти этот шанс.
— Любить вас, — медленно повторила Ариель, поворачивая голову, чтобы уставиться на Берка.
— Совершенно верно.
— Это невозможно.
— Почему?
Она едва не завопила, что любовь — капкан, придуманный мужчинами и предназначенный для того, чтобы заманивать туда доверчивых женщин, но вовремя сдержалась. Нужно выглядеть рассудительной, приводить разумные доводы.
— Вы помните другую девушку, Берк. И, без сомнения, находили ее очаровательной, потому что она, не скрываясь, обожествляла вас. Но эта девочка мертва. Вы потеряли ее, постарайтесь найти другую. Мне очень жаль, но я не стала бы лгать вам. Она умерла.
— Эта девушка, дорогая моя, сидит рядом со мной. Она не мертва, просто повзрослела. Если вы имеете в виду потерю невинности, мне все равно, девственница ли вы и знали ли другого мужчину. Мне действительно нет до этого дела. Поверьте, Ариель, я горько жалею, что не женился на вас три года назад, но уже ничего не исправить. Просто нелепо напяливать теперь власяницу и посыпать пеплом голову. Я хочу лишь одного — будущего с вами, и твердо намереваюсь осуществить эту мечту.
— Ноя не хочу вас!
— Не верю! Ни за что не поверю. Вы когда-то любили МЕНЯ и полюбите снова.
Ариель хотелось кричать не него, наброситься и бить кулаками. Но вместо этого она, сузив глаза, сказала:
— Я знала не одного мужчину, а нескольких, и поверьте, от моей невинности осталось лишь смутное воспоминание. Я многому научилась. Возможно, слишком многому. Меня нельзя считать порядочной женщиной, и уж, конечно, на роль графини я не гожусь. Отправляйтесь на поиски чистого ангела, а меня оставьте в покое.
— У вас были любовники, Ариель?
— Я нахожу это выражение странно неточным.
— Значит, в вашей постели перебывало немало мужчин? Ваш муж был стар, вы — одиноки и легко поддавались соблазну?
Она должна попытаться вызвать в нем отвращение, теперь ясно, что это единственно верный путь. Нужно довести Берка до такого состояния, чтобы он с радостью отпустил ее на все четыре стороны.
— Никто меня не совращал. Это я была обольстительницей. И вы вполне правы насчет побочного сына лорда Рендела. Он доставил мне огромное наслаждение. Как, впрочем, и я ему, «И это правда», — подумала Ариель, борясь с тошнотой, еле выговаривая слова. До сих пор она не сознавала, как трудно будет сказать это.
— Ваш муж знал об этом?
Он говорил спокойно, почти незаинтересованно, но Ариель была так занята тем, как получше сплести паутину лжи и не подавиться собственными словами, что не заметила нараставшего в Берке гнева.
— Конечно, знал. И…и одобрял.
— Почему вы вышли за него?
Потому что мне велели. И я даже не думала, что существует иной выбор, и мне было только шестнадцать, несчастная невинная девочка, тоскующая по отцу, и…
Она смогла только покачать головой, рассеянно глядя на остатки ветчины. На этот раз слова легко соскользнули с языка;
— Он был богат.
— Не настолько богат. Если бы вам нужны были деньги, могли бы дождаться меня. Я же сказал, что приеду за вами.
— Только последняя идиотка могла бы поверить этому.
«Любопытно, — подумал Бери. — Она мешает ложь с правдой». И он не был точно уверен, где первое, а где второе.
— Теория синицы в руках? Очевидно, это теория Эвана.