Читать интересную книгу Проект «Феникс» - Франк Тилье

— Как будто их кромсали, да? — спросила она сквозь маску.

Ученый кивнул в сторону другого стола, слева от Люси.

— Именно что кромсали. Вон там лежит оружие, с помощью которого кроманьонец с ними разделался.

Люси почувствовала, как напряглись все ее мышцы, как заиграл в крови адреналин.

Убийство.

Неандертальскую семью убили, убили всех троих. Теперь ей чудилось, что она сама это видит. Ударов было слишком много, убийца был совершенно необузданным: раны на обезвоженной коже буквально вопили о том, что произошло в те давние времена. Как тут было не признать, что здесь, перед ней — одно из самых древних преступлений в истории человечества. Жестокость, пробудившаяся в незапамятные времена, преодолела десятки тысяч лет, ничуть не притупившись.

Арно Фекамп показал гостье орудие преступления, и не только показал, но и позволил обследовать, что она и сделала, стараясь не упустить ни единой детали. Оружие было длиной примерно с руку от концов пальцев до локтя, тонкое и остро заточенное.

— Это гарпун, сделанный из оленьего рога, — пояснил ученый. — А вот эти вот мелкие острия, расположенные в виде колоса, служили для того, чтобы подцеплять и рвать кишки. Оружие очень крепкое, прочное, им можно проткнуть толстый слой кожи или жира. Что же до его действенности, то, как вы понимаете… грозное было оружие.

Люси смотрела на тонкий, остро заточенный предмет, сделанный, казалось, с единственной целью: убивать, и убивать самым зверским образом. Не в нем ли причина появления здесь Евы Лутц, а потом — ее поездок к преступникам в тюрьмы? Девушку заинтересовала эта первобытная жестокость? Несмотря на то что она вроде бы не исследовала серийных убийств, не занималась ни преступниками, ни природой жестокости. Шарко говорил, что темой ее научной работы была леворукость.

Взволнованная бесчеловечностью наших предков, Люси огляделась:

— А где же сам кроманьонец?

Арно Фекамп на шаг отступил и опустил маску. Изо рта у него вырывались клубочки пара. Он стоял и вздыхал, будто не решаясь открыть тайну.

Но все-таки решился:

— У нас его украли.

— Не поняла…

— Украли, похитили, словом, он испарился вместе со всеми результатами исследований последовательности его генома. У нас не осталось просто ничего. Никаких данных. И это была настоящая катастрофа, потому что ко времени кражи нам удалось получить почти полную последовательность генов нашего предка, жившего тридцать тысяч лет назад, Homo sapiens sapiens! Последовательность А, Т, Г и Ц, которую оставалось только прочесть и зарегистрировать порядок генов.

Люси, полумертвая от холода, обхватила себя руками. Чем дальше она продвигается в открытиях, тем сильнее сгущается перед ней завеса тайны. И столько вопросов вертится на языке.

— Почему вы мне сразу не сказали об этом?

— Мы стараемся не разглашать информацию. Нам еще повезло, что СМИ не заинтересовались похищением кроманьонца и не сунули носа в эту историю, очень не хотелось бы, чтобы это случилось, так что рассчитываю и на ваше молчание.

— А как вор проник сюда?

— Воспользовался моим беджиком.

Фекамп снял шапочку, раздвинул пряди рыжих волос, наклонил голову, и ей сразу бросился в глаза шрам.

— Два типа в масках забрались вечером ко мне в квартиру, напали на меня, заставили вместе с ними вернуться сюда, в лабораторию, и отдать им все данные по кроманьонцу. Все образцы. Они унесли с собой всё: жесткие диски компьютеров, средства защиты памяти, распечатки и саму мумию. А перед тем ударили меня по голове и бросили тут помирать.

— Неужели здание института настолько скверно охраняется?

— У нас есть все — и камеры видеонаблюдения, и охранные системы, но если камеры работают круглосуточно, то охрану на определенном участке можно временно снять как раз с помощью беджика. Это сделано затем, чтобы сотрудники лаборатории могли беспрепятственно приходить в любое время суток — мы иногда работаем по ночам. А просмотр записей, сделанных камерами видеонаблюдения, ничего не дал: видны две головы в черных шлемах с прорезями для глаз, да и все. И надеяться не на что.

— Когда это случилось?

Фекамп надел шапочку.

— Примерно полгода спустя после того, как была открыта пещера. Полицейские приходили, всех опросили, все записали.

— Следы какие-то обнаружили?

— Никаких. Дело положили на полку.

Люси вернулась к неандертальцам, ей показалось, что они смотрят на нее своими пустыми орбитами. У ребенка такие маленькие ручки… Сколько ему могло быть — семь лет, восемь? Он похож на восковую фигуру, безобразную, изуродованную временем. Но мальчик был убит, убит, как ее дочурка Клара. Люси вспомнила, что рассказывал ей в горах проводник о теории Евы насчет истребления неандертальцев кроманьонцами. И вот перед ней вопиющий пример убийства, на первый взгляд, без каких бы то ни было мотивов.

— А эти мумии почему не унесли?

— Может быть, потому, что они не являлись предками современного человека? Больше того, неандертальцы не были не только предками, но даже и просто родственниками современного человека. Это два различных биологических вида, произошедшие от разных ветвей древних гоминидов, и их геном гораздо менее интересен, чем геном кроманьонца. Хотя это всего лишь предположение, откуда мне знать истинные мотивы похитителей?

— Еве Лутц уже было известно о краже, когда она пришла к вам?

— Нет. Услышав об этом, она была поражена не меньше вашего.

Люси принялась ходить взад-вперед по лаборатории, растирая себе плечи, чтобы согреться.

— Простите, что не смогла разобраться как следует во всех тонкостях, но… зачем все-таки было красть геном кроманьонца? Какой интерес он может представлять?

— Огромный, если иметь в виду разгадку тайны жизни и эволюции Homo sapiens sapiens, который был прямым нашим предком.

Ученый подошел к мумиям неандертальцев и посмотрел на них со странной нежностью.

— Неужели вы не понимаете? Мы унаследовали от нашего предка ДНК. ДНК — это ископаемая картография эволюции, если угодно, ее можно сравнить с черным ящиком самолета. Какие гены имелись у кроманьонца, а до нас не дошли? Какие из них мутировали за десятки тысяч лет, а какие остались неприкосновенными? Каковы их функции? Были ли древние люди, мумии которых сохранились, заражены некими вирусами или бактериями, известными и неизвестными, способны ли эти вирусы или бактерии рассказать нам, насколько были здоровы наши предки и чем они болели, а может быть, исследуя ДНК мумий, мы могли бы открыть эти древние вирусы? Сравнивая, хромосома за хромосомой, геном современного человека с геномом кроманьонца, мы могли бы еще лучше понять великую стратегию эволюции за эти тридцать тысяч лет.

Люси — во всяком случае, сейчас — трудно было уловить все детали объяснений ученого, но она не могла не признать, что решение таких научных задач стоило труда. Однако, решив не углубляться в глобальные проблемы, она вернулась к конкретным вещам.

— Хочу поставить себя на место Евы Лутц… Вот она входит сюда, видит мумии неандертальцев. Какова была ее реакция? Что она хотела узнать на самом деле?

Фекамп положил руку на пленку, погладил зияющие раны на телах неандертальцев.

— Знаете, ее явно тянуло ко всему нездоровому, патологическому, и больше всего заинтересовала крайняя жестокость убийства. Думаю, открытие пещеры с мумиями представилось ей отличным средством вновь поставить в повестку дня одну из теорий гибели неандертальцев.

— Гипотезу об истреблении их кроманьонцами. Значит, Ева Лутц была ее сторонницей?

Фекамп кивнул, глянул на часы, потом ответил:

— Похоже. А вот я не из таких. Подобная точка зрения, на мой взгляд, недостаточно обоснованна, и, я убежден, частный случай не может служить основой для обобщений. Но будем считать, что Ева Лутц пришла сюда за потрясающим материалом для своей работы. К сожалению, больше я ничего об этом не знаю… Как я уже сказал, она тут сделала какие-то записи, сфотографировала раны, оружие, объяснив, что фотографии нужны как иллюстрации ее тезисов, что это поможет ей успешно защититься, и ушла. Эти бедняги-неандертальцы были убиты с невероятной жестокостью, очень их жалко…

— Говорила ли Ева что-нибудь о перевернутых рисунках на стене пещеры с мумиями? Упоминала ли о некоем Грегори Царно? О заключенных? О леворукости?

Фекамп покачал головой:

— Насколько помню, нет. Ох, до чего же здесь холодно! А вам не нужны фотографии для вашего расследования?

Люси с грустью взглянула на истребленное семейство. Вот вам и доказательство, что человек, как все хищники, обладает врожденным инстинктом убийства. Он появился на свет, неся в себе этот печальный груз, пронес его через века и передал нынешним поколениям.

Она обернулась к спутнику: