— Скоро мне придется уйти, ты это чувствуешь? — я показала взглядом на море, оживающее с каждым новым стежком.
— Зима давно закончилась, — сказала она в ответ, — Ты научилась всему, что знаю я. И я могу отпустить тебя со спокойным сердцем. Я ведь знаю, как ты томишься здесь и почему хочешь поскорее уйти.
Рунгерд отложила вышивание и посмотрела мне в глаза.
— Всегда помни только одно, не позволяй тьме поселится в твоей душе, иначе ты пропадешь, и все мои старания пойдут прахом, — произнесла она.
За месяцы жизни под одной крышей, мы сблизились. Теперь Рунгерд была мне такой же родной, как Атли. Я была искренне благодарна ей за все то добро и все уроки, которые она мне преподала. Она научила меня находить свет в своей душе, она научила меня колдовать, но так, чтобы это не причиняло вреда. Тьма во мне была еще сильна, и мне следовало аккуратно использовать свои способности, если я не хотела превратиться в подобие Хельги.
— Когда вы выходите? — спросила колдунья.
— Завтра на рассвете, — ответила я.
Рунгерд встала. Я понимала, что ей тяжело слышать это. Мы за несколько зимних месяцев так привыкли друг к другу, и вот теперь совсем скоро нам придется расстаться.
— Скалли вас проводит через лес, — сказала Рунгерд и, увидев, что я пытаюсь возразить, резко произнесла, — И это не обсуждается. Я хочу быть уверена, что с вами все будет в полном порядке на моих землях. Я также соберу вам съестных припасов, на первое время хватит, — она подняла глаза и посмотрела на меня, — Возможно, я снова повторюсь, но хочу сказать тебе это еще раз, держись за то, что согревает твое сердце, и ты никогда не совершишь непоправимого.
Я кивнула. Рунгерд подошла ко мне и порывисто обняла.
— Утром я не выйду вас провожать, — сказала она, отстраняясь, — Всегда не любила прощаться.
За ужином, когда мы все собрались в последний раз за столом в Асбьйолле, мы все делали вид, словно ничего не произошло и завтра день будет в точности таким, каким был накануне даже без нас. Но я чувствовала, что буду тосковать по Рунгерд и ее урокам. Колдунья вела себя вполне естественно, но иногда я замечала, как она грустно вздыхая, бросает мимолетные взгляды то на меня, то на Атли. Я знала, что у нее никогда не было детей и не может быть из-за какой-то болезни, перенесенной в детстве. Мне иногда казалось, что она представляет себе, что я и Атли — ее дети, о которых она всегда мечтала и которых не смогла подарить своему любимому мужу. Она мало что рассказывала о себе, о Скалли, иногда после занятий, когда на него находила словоохотливость, рассказывал о Рунгерд и ее муже, о том, как сильно они любили друг друга, и как она переживала, когда он умер.
Ужин так и прошел в напряженном молчании. Так же молча мы разошлись по своим комнатам. К своему удивлению, устром я проснулась бодрой и свежей. Мы с Атли встали на заре и наспех перекусив, покинули дом Рунгерд. Уходя под заунывный вой собак, словно чувствующих, что мы покидаем Асбьйолль навсегда, я не смогла заставить себя обернуться, считая, что так будет легче. Но я знала, даже чувствовала, что Рунгерд, вопреки своему обещанию, стоит у окна и смотрит нам вслед.
Скалли вел нас через лес. Ни одной тропинки, только густая чаща и непреодолимый бурелом. Несколько дней ушло на то, чтобы выйти из леса. Уже находясь на его кромке, я внезапно услышала странно знакомый сиплый птичий крик и, подняв голову к небу, радостно толкнула Атли в бок.
— Чайка! — сказала я. Он посмотрел на меня и улыбнулся. Море было совсем близко. Мне даже на какое-то мгновение показалось, что я слышу шум прибоя и вдыхаю его солоноватый с горечью воздух, пропитанный морской влагой. Ноги сами понесли меня вперед. Где-то там за этим морем был Бьерн. Как же мне хотелось увидеть его. Душа ликовала от предвкушения нашей встречи. Я знала, что совсем скоро мы с ним увидимся.
Мы прощались со Скалли на маленькой опушке. Бородач обнял поочередно меня и Атли и наказав беречь друг друга, исчез среди густой листвы. Я еще некоторое время стояла молча прощаясь с лесом, а потом мы с Атли вышли на широкое пространство, заросшее высокой сочной травой. Небо над нами простиралось до горизонта. Чистое, синее, бездонное. Я шагнула вслед за Атли в траву, чувствуя, как она ласково щекочет мои ладони, когда я провожу по ней рукой. Где-то впереди было море.
Буквально через час вдали показалась синяя гладь. Она так неожиданно появилась вдалеке, что было ощущение, словно море переливается сквозь зелёные травы. Оно было таким, каким я запомнила его, когда увидела впервые с борта корабля Сингурда. Яркое, аквамаринового цвета, насыщенное и шумное. Его плеск мы услышали еще до того, как вышли на высокий обрыв, у подножья которого плескались волны.
Мы спустились к самой воде. Я подошла ближе и, склонившись, позволила волнам прикоснуться своим мокрым языком к коже моих рук. Вода была по-весеннему холодной. Я засмеялась и, набрав пригоршню, швырнула ее в Атли. Мой названный братец-пастушонок напустил на себя самый обиженный вид и бросился прямо на меня, шутливо угрожая расправой. Мы побежали по берегу, когда внезапно, прямо перед нами, из-за невысокого скалистого мыса выплыл огромный корабль с фигурой змея на носу. Я остановилась как вкопанная, Атли со всего разгону налетел на меня и мы вместе едва не упали в воду, просто чудом устояв на ногах. На палубе ладьи нас уже заметили и повернули к берегу. Мне хватило только одного взгляда на тех, кто находился на борту, чтобы понять, кто это. Я приготовилась бежать, когда чей-то окрик остановил меня. Голос показался знакомым. Я замерла и повернулась назад.
— Сингурд? — удивилась я. Что купец мог делать на военной ладье?
Корабль уткнулся носом в песок и из него выпрыгнули несколько одетых в легкие доспехи мужчин. Сингурд был одним из них. Он поспешил к нам с Атли. Я стояла не шевелясь, и просто смотрела, как он приближается.
— Откуда вы здесь? — спросил купец.
— То же самое я хотела спросить у вас! — сказала я.
Сингурд обернулся к шедшему за ним высокому воину с длинными цвета пшеницы волосами.
— Хаки, я знаю этих людей, — сказал Сингурд, и снова повернувшись к нам, добавил, — Атли, мы все думали, что тебя нет в живых. Тебя искали. Хельга хотела сделать тебя наследником после смерти Харальда и того трагического случая с Альриком.
— Что? — теперь уже настала очередь удивляться пастушонку.
Я тем временем рассматривала воина, названного Сингурдом как Хаки. Он в ответ с наглой улыбкой смотрел на меня. Он был очень привлекателен, даже красив, но какой-то грубой красотой. Черты его лица были крупными, но, несмотря на это, его внешность привлекала настолько, что она казалась мне просто идеальной. Голубые, яркие, как море по утру, глаза усмехнулись.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});